Часть 14: Сердце чувствует тревогу.
Утро пришло медленно, без предупреждения, как вор.
Свет просочился сквозь плотные шторы ленивыми полосами, очертив на стенах геометрию нового дня.
Алина сидела за кухонным столом, наливая себе простой завтрак — овсянку и чёрный кофе без сахара. Вкус ощущался едва ли, и не потому, что продукты были плохими, просто мысли — слишком громкие.
Она снова прокручивала в голове вчерашний вечер.
Балкон. Разговор. Его глаза.
Как будто они с Петей вскрыли друг друга, оставив внутренности на виду, и теперь каждая минута — словно жить без кожи.
На душе было муторно. Необъяснимая тяжесть лежала под рёбрами, как мокрая тряпка. Ощущение, будто её вывернули наизнанку, вытащили наружу всё самое уязвимое — и оставили так, не спеша прятать обратно.
Алина со вздохом отставила чашку, резко встала, как будто сбросив с себя эти мысли, и направилась собираться. Работу никто не отменял.
Вечером она уже была в "Лебеде".
Всё вокруг будто решило притвориться нормальным: ни истерик, ни форс-мажоров, ни лишнего шума. Бармены готовили коктейли, девушки собирались в гримёрке, Саша держалась сосредоточенно, но без паники. Странная, ровная гладь. Та самая, что обычно бывает перед бурей.
И вдруг, как по команде, появился Петя.
Он вошёл уверенным шагом, остановился на секунду у входа, перекинулся несколькими словами с каким-то мужчиной в чёрной куртке.
Не подошёл к ней, не бросил ни колкости, ни взгляда, ни намёка.
Обсудив что-то деловое, молча развернулся и ушёл.
Никаких претензий. Никаких разговоров.
Как будто разговора на балконе вообще не было.
Как будто её больше не существовало.
Так незаметно потянулись дни.
Прошла уже не одна неделя с той напряжённой ночи. Всё, что тогда казалось переломным моментом — теперь стало просто воспоминанием, которое не давало покоя.
Жизнь в «Лебеде» шла своим чередом: каждая смена похожа на другую, как копия на копию. Приходили клиенты, девушки работали, кто-то смеялся, кто-то плакал в подсобке, Саша гасила пожары, Алина — контролировала, следила, командовала.
Каждое утро начиналось одинаково: сон до полудня, чашка кофе, сигарета на балконе, механические движения. Она даже брала пару выходных, просто чтобы выспаться — без людей, без разговоров, без макияжа и каблуков. Её тело просило покоя, а голова — тишины. Но даже в этой тишине была тревога, странное ощущение, что нечто приближается, хоть и не видно его.
Петя больше не появлялся. По крайней мере, не так, как раньше.
Он приходил по делам, иногда мелькал в зале, переговаривался с кем-то из своих.
С Алина они больше не говорили ни слова.
Иногда их взгляды всё-таки пересекались — случайно, мимолётно, но этого было достаточно, чтобы внутри снова сжималось что-то тяжёлое и непонятное. Он не смотрел так, как раньше. Не агрессивно. Не враждебно. Но и не нейтрально.
Скорее, как человек, который что-то решает.
Именно это чувство не давало ей покоя.
Не его молчание. А его тишина.
Такая, что ощущалась кожей.
Петя исчез. Не физически — он был в городе, в делах, в своих кругах. Но исчез для неё. И это пугало сильнее любого крика. Она понимала, что просто так он бы не исчез. Не забыл. Не простил. Он точно что-то думает. Что-то строит. Что-то готовит.
А сердце — будто знало.
Оно стучало по ночам глуше, тревожнее.
Как будто предупреждало: «не расслабляйся».
Всё шло по кругу, внешне не меняясь.
Но в этом круге витало ощущение, что однажды всё выстрелит.
Где — неизвестно.
Когда — тем более.
Но кажется что это будет не просто встряска.
А поворот, после которого всё станет другим.
Продолжение следует...