13
После пяти дней восстановления, всё же нам предстояла поездка в офис, где мы занимались творчеством нашей группы, и там же огребали за своё прибытие в Америку, от чего уже пожалели все разом.
Нужно было узнать почему мы ещё живы или не сидим на скамье обвиняемых.
Четверо, то есть я, Олли, Тилль и Флаке, смогли отпроситься под свою же ответственном на половину дня, чтобы разобраться во всех делах. От чего было настоящее волнение.
Пауль вместе с Шнайдером, останутся в больнице. Кристоферу нечего шататься со своей ногой по всему городу, а Хайко находится под присмотром, хотя уже во всю расхаживает по отделению и заходит в гости. Иногда можем сидеть всей компанией и обсуждать что-то или играть в игры. Не редко можем получить по шапке за шум, но медперсонал всё же иногда закрывает глаза, зная через что нам пришлось пройти, и им больше в радость что мы приходим в норму и проводим время активно. Им явно приятно видеть хороший результат проделанной работы для нашего спасения. Неоднократно мы уже успели их угостить сладостями и отблагодарить.
За день до этого, вечером, врач сообщил что нам разрешат прогулки возле больницы, в небольшом парке, приложенном специально для пациентов.
Паулю очень нравилось это, ведь он наконец сможет ощутить свежий воздух и расширить территории прогулок, которые ему были нужны. Он говорил об этом большую часть вечера, предвкушая как выйдет нежиться под ещё тёплым осенним солнцем и сможет ощутить свежий воздух, который не пропитан спиртом и разными медикаментами, которые так не нравятся ритм-гитаристу.
Он сильный. Пауль смог преодолеть страх больниц с поддержкой и выявлениями фактов, которые объясняли безопасность в которой он находится. И вроде как ему даже через время стало спокойно находиться одному в палате, а до этого с ним очень часто сидел я или приходили ребята.
Я радовался когда он стал спокойным и весёлым, его улыбка озаряла лицо очень часто, от чего я просто не мог не улыбаться в ответ.
Половину ночи я крутился в кровати. Либо лягу неудобно, либо тело затекает, либо вообще ложусь на почти зажившие раны. В особенности неприятности доставлял небольшой шов на груди оставшийся после операции.
В другую половину мне всё же удалось уснуть, но опять же эти идиотские кошмары заставляли напрячься. Все мышцы сжимались до судорог, голова будто бы начинала кипеть, отдавая жаром, но в то же время моему телу было холодно.
Мне опять снилось как нас скрутили, вот только... Все были мертвы. Кровь была расплескана по всему офису. Стены. Пол. Мебель. Потолок. Абсолютно всё.
Каждый лежит измученный, изувеченный, со стеклянным взглядом направленным точно на меня.
Вдруг я перестаю быть скованным, мне хватает пары секунд чтобы принять другое положение которое оказывается ошибочным. Стоит только раз моргнуть и все пятеро стоят согнувшись, пытаясь причинить мне вред.
Одна рука вцепляется в плечо, а вторая ползёт к шее, пытаясь удушить. Я нервно поднимаю глаза вверх. Боже. Пауль зло улыбается мне. Его веки впалые, а глаза черны.
Мои конечности кажется леденеют с тем как выбивается последний воздух из лёгких. Я скованный другими руками, нет ни шанса подвигаться. В ушах появляется белый шум, напряжение ещё больше растёт. Ещё немного и меня просто нет.
Нежное: «Риша», заставляет меня подорваться на постели как контуженного. Я пытаюсь отдышаться не замечая абсолютно ничего. Дурно. Холодный пот течёт кажется повсюду, мне холодно, а напряжение еле начинает уходить.
Только через минуту я решаю осмотреться и понять что произошло.
Я никак не мог ожидать Хайко рядом с собой. Он такой обеспокоенный, что мне хочется его пожалеть. Бровки нахмурены, а глаза блестят. Пауль вцепился в мою руку, а правой рукой, пальцами гладит ногу, укрытую одеялом. Этот жест заставляет меня немного успокоиться.
Теперь я встревожен тем, что ритм-гитарист забыл в нашей палате.
Ему плохо? Он тоже плохо спит? Ему требуется помощь?
Я кажется сам начинаю суетиться.
Поднимаюсь на локтях и тяну руку к его лицу, пытаясь выловить хотя бы малость положительных эмоций. Глажу его лицо и наблюдаю одну и ту же реакцию.
— Пауль, у тебя всё в порядке? Мне позвать врача? — спрашиваю у него хриплым голосом, не убирая руку.
— Риша, я хотел бы у тебя это узнать. Ко мне почти прибежал Шнайдер, сказал что тебе опять снится кошмар, я так испугался за тебя. Может успокоительного? — последнее слово бросает меня в тревогу.
— Нет-нет-нет, не надо никаких успокоительных, сейчас всё пройдёт! — пытаюсь убедить его я, шугаясь.
— Пошли умоемся. — коротко говорит он, поднимаясь с края моей кровати. Я не смею ослушаться. Когда я иду по палате, замечаю лежащего на кровати Кристофа, киваю ему, он видит мой быстрый жест и предпочитает ответить тем же.
На ватных ногах я выхожу за ним в коридор. Там стоит совсем тусклый свет ламп, который не бьёт по глазам, а только помогает прийти в себя и в кои-то веки понять что я нахожусь в реальности. Пауль берёт меня за руку и начинает тянуть в уборную. Я послушно следую за ним.
Как только мы оказываемся перед умывальником, меня будто бы начинает переклинивать.
Умываюсь холодной водой перед зеркалом чтобы отойти от сна, но стоит только раз посмотреть в него чтобы вздрогнуть.
Чертовщина. Сплошная чертовщина.
Мрак позади меня. Окровавленная рука ползёт по моему плечу, грозясь добраться до моей глотки, переломать шею.
Мерзко, скользкая тьма окутывает меня.
— Круспе! Мать твою! — моргаю, когда слышу Хайко, всё возвращается к прежнему виду. Я смотрю прямо на своего ангела, боясь увидеть бесовщину около него. — Ещё одна такая выходка и я бегу за врачом, и мне плевать что строго настрого запрещено! — чертыхается он, пытается всмотреться в мои глаза.
— Паульхен. — молвлю тихо я, — Мне страшно... — я правда решаюсь признаться, потому что просто не могу это терпеть один. Молчание меня медленно убивает.
Я осторожно тянусь к нему, обнимая вокруг талии, согнувшись в три погибели утыкаюсь в его грудь. Он приобнимает меня одной рукой за спину, а другой гладит по голове. Я чувствую себя ничтожно, но при этом надёжно. Ради этой надёжности и успокоения я готов и не думать даже об ничтожности, забыть и отдаться другим чувствам.
— Риша, радость моя, почему ты боишься? — шёпотом спрашивает Пауль, продолжая старательно успокаивающе гладить меня по голове. Это правда работает. Кажется даже начинает отпускать.
— Мне страшно что я не справлюсь со своим чувством вины. Я чувствую вину что не смог помощь вам, за то что каждый пострадал. Мне было страшно видеть тебя в луже крови, ты был таким безжизненным, что мне хотелось порвать всех, но мои попытки привели к другим последствиям. Я очень волновался, боялся что ты умрёшь. А что тогда я бы делал без тебя? Я же умер бы, не смог бы это пережить, а если бы и смог то сошёл с ума! Мне страшно представить что это может оказаться сном. Открою глаза, а всё окажется совсем иначе, тебя нет, остальных тоже, а я один. Один в этом дрянном мире из-за каких-то ублюдков которые поломали всю жизнь вам и.... Мне... Всё что меня волнует воплощается в кошмар. Это не заглушить успокоительным, становится только хуже; снотворное не имеет никаких положительных свойств, только увеличивает длину кошмара, а потому ещё и проснуться невозможно. Я много чего перепробовал, но хорошо мне было несколько дней назад, и до всего произошедшего когда я мог спать рядом с тобой иногда обнимая. Ты. Только ты, можешь мне помочь. Именно с тобой мне становится хорошо, ни один кошмар не снится. Пока это невозможно, я огребаю за время спокойствия, но кажется что я правда начинаю сходить с ума, сбрендил, вижу всякую чертовщину! — я почти истерично тараторю ему всё что меня волнует. Он молчит. Мне становится вновь страшно, после того как закрадывается мысль, что Паулю не нужен такой как я, — человек, у которого проблемы с головой.
Только сейчас замечаю что чувствую влагу и тепло на своих щеках.
Черт. Это катастрофа.
Слезы текут из глаз, а этот поток не выходит остановить. Нервно вытераю дорожки слез с глаз, стараясь спрятать лицо.
Меня останавливают. Пауль обхватывает моё лицо в свои ладони, заставляет выпрямиться и показать своё состояние.
Я уже ожидаю упрёков и весьма неприятных слов про то что я тряпка, но происходит совершенно всё по другому.
Он тянется ко мне, приближается и начинает зацеловывать, ему вовсе не мешает то что он стоит на носочках, вытягиваясь. Я боюсь за его шов, сгибаюсь в коленках давая больше доступа и принимаю такой жест в полной мере, успокаиваясь.
— Риша, каким бы ты ни был, ты нужен нам всем, нужен... Мне! Мне очень нужен! — твердит он не отпуская. — Когда я получил первый удар, я продолжал думать о тебе, продолжал думать о том что не могу помочь тебе и остальным, я думал о том неудавшемся признании на пляже от которого перехватывало дыхание, сердце грозилось выпрыгнуть, лишь бы услышать заветные слова. Через боль я молился чтобы с тобой было всё хорошо, чтобы мы не разлучились, продолжали жить. Тогда, когда моё сознание начинало ускользать, я думал только о тебе, ни о ком больше. Потому что очень люблю тебя, и мне совсем неважно какие у тебя могут быть проблемы и недостатки! Скажи где у тебя больше недостатков и комплексов, чтобы я знал где тебя больше любить... — последнее предложение он говорит так тихо, что у меня правда перехватывает дыхание, а сердце начинает стучать ещё быстрее.
И как мне может быть плохо после его слов?
Я больше не могу, притягиваю его и обнимаю так крепко, но осторожно. Аккуратно как фарфоровую куклу.
Если бы нас застали врасплох, то было бы неловко от нашего положения, но сейчас ещё слишком рано, чтобы кто-то увидел как я целую Хайко в нос, а после прижимаю к себе.
Ещё рано для того чтобы проявлять какие-либо другие взаимодействия, но в будущем я затискаю его.
— Я люблю тебя, Хайко, полностью и разом, вот только считаю что тебе стоит пойти досыпать, а я посижу рядом с тобой, пока ты не уснёшь. Возражений не хочу слышать, я уже не усну, а так побуду с тобой подольше. — я провожу веский аргумент, чтобы он со мной не спорил. Безусловно он хочет побыть со мной больше времени, но я невооружённым глазом вижу как его клонит в сон.
Мягко приобняв его, наш путь был в его палату.
Пожалуй это время самое тихое, спокойное, не вызывающее тревоги. Теперь не вызывающее.
Я не то чтобы верил, я точно знал что дальше будет всё хорошо. Завтра будет лучше, чем вчера.
Сегодня мы разберёмся и всё будет нормально. Продолжим свою карьеру, добьёмся желанного, не будем ни в чем нуждаться. И наконец в будущем построим с Паулем то, что захотим. Ведь, наверное, в этом и есть весь смысл. Всё вместе и никак не порознь.
Пока Пауль спал совсем рядом, я тихо сидел около него, склонившись и поглаживая его ладонь. Он и во сне прямо таки ангел.
Сколько бы он мне не скажет что он плохой, я точно буду знать что это признак хорошего человека. Все его дела идут в пользу каждого из нас, и пусть по его мнению это пустяки, никто из нас так не считает, даже больше думают что мы ему жизнью должны. В том числе и я.
Из одного нашего разговора без него, мы уже выделили что сделаем все вместе после выписки. Удивительно что в нашем разговоре ни разу не всплыло упоминание спиртного и баров. Естественно в планах вернуться на родину, но перед этим хотелось бы всё же погулять по Флориде все вместе, не иначе что это за дело. Поехали называется развиваться, а получилось что почти чуть не сдохли. И где тут справедливость?
Даже то как мы огребали на наших первых концертах не сравнится с опытом который и получили здесь. Очевидно что куда безопаснее будет на родине, потому что тут мы просто никто. Избавится от нас тоже проще простого, толку бороться нет.
Выходит остаётся только справиться здесь, закончить сотрудничество с нынешним начальством, на чем я обязательно буду настаивать, потому что совершил ошибку послушав Линдемана. С этим не нужно будет затягивать, я уже достаточно натерпелся. И не только я.
Было печально оставлять Пауля, но я знал что рядом с ним будет Шнайдер, а значит он не один.
Сходив в душ, а это мне очень требовалось, после мне сменили некоторые повязки, благо их было совсем мало, на мне всё заживает как на собаке. Предоставленная нам вчера гражданская одежда, была чистой, выглаженной и приятно пахнущей, что на самом деле странно. Нет, не то чтобы я хотел ходить в грязной одежде, но эта была сделана точно под каждого и была предоставлена через чур официально. Будто бы не простолюдинам подали, а людям из богатой категории.
Настораживало это.
Да ещё это были классические
костюмы.
Я уже чувствовал себя ненормальным ища подвох и странности, но никак ничего не мог найти. Меня успокоила одна мысль, а именно: позже после прибытия обратно, нужно пойти показаться Паулю. Хотелось посмотреть на его реакцию и точно узнать нравится ли ему такое. Я конечно знаю что девушек можно этим сразить наповал, но меня интересует парень, ещё и который является моей парой, и абсолютно любое его мнение мне важно.
Флаке приходится помочь, его сломанная рука мало что может сделать, поэтому вся его надежда — помощь от других.
Не смотря на то что мы все калеченные, всё равно выглядим брутально и сильно. Поразительно.
Возможно нас хотели сломать, морально растерзать, но у них не вышло. Мы не пали духом, продолжили поддерживать друг друга, что ещё больше даёт нам приемущество в дальнейшем. Возможно после этого мы станем ещё сплочённее. Я верю в это.
Нашей стаей волков я чувствовал себя уверенно, вся неуверенность испарилась. Мы все вместе были настроенны решительно, готовы чётко и внимательно выпытывать нужную информацию. Какими бы мы ни были, каждый был готов бороться.
Никто даже не зацикливался на дороге, поэтому прибыли в наш офис быстро.
Это пугающее место было полностью чистым, убранным. Будто бы здесь даже ничего не произошло. Правда странно.
И что-то здесь точно настораживало, до состояния напряжения.
Собственной персоной на одном кресле расположился наш начальник. Человек который якобы нас просвещает.
Клайд Даин, коротко говоря о моих мыслях и впечатлениях о нём — полудурок который даже наверняка не предоставил защиту по контракту. Обещанная между прочим строка, выделенная красным перманентным маркером, точно говорящая что пункт обязателен. У этого человека вместо рук — грабли, потому что как объяснить его стремление загрести себе денег за чужой труд.
— Ну что-ж, я рад вас видеть целыми! — развалившись на кресле он махал руками по сторонам, судя по тону, не так уж он и рад. — Вижу вас не в полном составе, меня это немного печалит, но я думаю это не помешает в дальнейшем нам работать вместе, пока в таком составе! — твердит он, почти подпрыгивая с места, когда говорит про работу.
— И вам не хворать. — холодно отзывается Тилль, выходя из-за наших спин. — Может мы сможем услышать какого чёрта было две недели назад?
Пока никто присаживаться рядом никто не спешит, мы грозно стоим над ним, взглядом требуя у него ответ.
— Эта неразбериха... Была всего то ошибкой, путаница с офисом. Ну я уже разобрался, вам нечего волноваться. — Клайд притворялся дурачком, его манера речи прямо говорила об этом.
— То есть, мы тут чуть жизни не лишились из-за чьей-то ошибки?! Как же защита? Тут каждый отчётливо помнит пункт об безопасности и страхования жизни! — вспыхивает Оливер рядом.
— Вы стоите живы, относительно идёте к выздоровлению, вам что-то ещё надо? — Даин будто бы издевается, так всё и тянет к раздражению.
Огонь разгорается.
Чувство несправедливости распирает, мне так хочется выместить злость на нём. Показать все страдания которые пришлось нам испытать.
Страдания Олли с руками и теперь частыми головокружениями. Флаке, с его рукой и до сих пор не сошедшими до конца синяками. Тилль, которому пришлось долго бороться с отторжением еды и другими проблемами что свойственны для сильного сотрясения мозга, от того что ему расшибли голову. Шнайдер, которому вообще вывернули ногу и избили до пыли в глазах. Я со своими обострёнными кошмарами, отказом от еды, множественными ранами и внутренними проблемами, кровотечением, и даже по рассказам Флаке, как и с Тиллем, нас пришлось возвращать обратно к жизни. Пауль... Один кто оставался на очень тонкой грани, как тоненькое лабораторное стеклышко. Вероятность того что он мог не очнуться была настолько велика, что порой я впадал в отчаяние, на последних издыханиях, рыдал в уборной. Точно как маленькая испуганная девочка. Я внутренне сломался, умолял всевышнего пощадить его. Через страдания он дал шанс.
Чудо что мы стоим на своих ногах.
— Хотели, но теперь это мало интересует, думаю на этом, все согласятся, закончить наше сотрудничество, с полной выплатой компенсации и проживанием до нашего отъезда! — с порога Тилль заявлял через чур резко и неожиданно, что даже я опешал.
Клайд (глупый шакал) ошеломительно поднял брови, не веря в услышанное. Ещё бы, у бедняжки отбирают доход.
— А не думаешь что я могу и свои условия поставить? — у него брови так и остаются поднятыми, будто бы что-то защемило у него в мозгу, что тело не хочет его слушаться. Даже оно против него.
Флаке усмехается довольно громко и вдруг появляется какая-то скрытная папка, которую он протягивает Оливеру, а тот чётко на расстоянии показывает какие-то документы, что Клайд белеет, почти, хватаясь за сердце.
— А это сдержит твои условия? Тут все доказательства об неисполнении пунктов, заключённых в контракт. Защита прав иностранцев хорошо постаралась! Вот где собака порылась! — насмехается Линдеманн, не только этот упырок удивлялся, но и я. Потому что так и не понял когда они успели. Столько информации собрать за короткое время просто нереально, но папка была довольно толстой и содержала достаточно материала.
— Мне хотелось бы надеяться что я просто вам продлю проживание и оплачу билеты обратно, но компенсации не будет. — тянет Клайд, в его тёмно-синие глаза смотреть невозможно, они со стороны смотрятся так раздражительно. Это выводит меня как быка на опасность.
— Ты, подонок, считаешь что хватит этого для того чтобы сгладить углы происшествия, которое могло нас сделать калеками до конца жизни или вообще убить?! Мы, черт дери тебя во все места, покрыли своё лечение со своей страховой, вместо обещанной, и ты сейчас хочешь откупиться этим? Даин, ты действительно ничтожество, раз думаешь так! Тут никто не сошлется на своё состояние и даст тебе такой отпор, что сопливые подростки, которые беспощадно издевались над тобой в твоём глупом юношестве, тебе покажутся ангелами! Так и останешься жить не имея ничего, тварь! Считай это твой второй день рождения. — нервно срываюсь на него я, что парни решают обернуться на меня, с неким удивлением в глазах рассматривая раскрасневшегося и хмурого меня.
— Ладно, я всё сделаю, только вот бумаги сверните, мы просто забудем об этом инциденте и мирно разойдёмся. — он так испуган, что просто никто не мог подумать что он такая тряпка.
— Одолжение проституткам будешь делать, а нам нужны точные действия, не думай что мы не собираемся за этим следить, каждый твой шаг будет записан! — скалится Ридель, возвращая папку Лоренцу.
— Мы ещё не прощаемся, Даин. — говорил Флаке, и мы уходим.
Настроение отпинать всё что стоит неправильно. Оно то не удивительно. Когда стоишь и плюëшься словами, вместо применения силы, внутри что-то свербит.
— Риха, не смей ничего делать, Пауль и врачи это не оценят. — спокойно предостерегает меня Олли.
— Как ты... — подняв на него свой взор, странно выдаю я.
— По тебе прекрасно видно что ты в ярости, но у меня есть идея, я так справился раз с собой, теперь иногда применяю. — продолжает он, и я заинтересовываюсь его предложением, внимательно настраиваюсь улавливать информацию.
В обед мы оказались вновь в больнице. Дела решились быстрее чем я ожидал.
Мы даже успели немного побродить по городу, но на что-то вредное так и не пали, мы давали обещание о том что не будем нарушать режим. Идея Олли мне очень понравилась, никогда бы не подумал что можно так делать.
Мигом отчитавшись врачам, я сразу же поспешил в палату к Паулю. Мне нужно было видеть своего ангела.
Конечно же он там оказался не один. Вместе с Шнайдером они сидели за небольшим столом и играли в настольную игру, судя по их сосредоточенности, игра в самом разгаре.
Я поприветствовал их, но кое-что утаил за своей спиной, осторожно присев на свободный стул, наблюдал и ждал окончания раунда.
Ждать долго не пришлось, когда я пришёл они почти закончили.
Пока Пауль улыбался наслаждаясь чувством победы, я быстро всучил ему то что принёс с собой. Оливер гарантировал что Хайко должно понравится. И я почему-то тоже был уверен, ведь я и сам был в восторге.
Принял Пауль небольшого размера зайчика, белого, с глазками бусинками, розовыми лапками, ушами и животиком, а мордочка была скромной. Такое чудо мне сразу пригляделось издалека, эта игрушка казалась мне невероятно красивой и милой.
Способ Оливера заключался в том, что нужно найти своё успокоение в чём-то и передать его как дар другому. Несомненно это оказался Пауль.
Ридель и сам рассказал что дарил подобное Шнайдеру, смущённо указав что этим успокоением у него является ещё и Кристоф. Меня позабавило это, ведь как не посмотришь, а они подходят друг другу.
Таким методом я и правда смог успокоить свою душу, ещё и к этому вспомнив что предки всегда говорили что — плохие поступки всегда возвращаются к их хозяину. Вот и я перестал на этом зацикливаться.
Пауль раскрыв свои красивые глаза, моргал, пытаясь понять что произошло. Я лишь тихо усмехнувшись ответил:
— Это моё спокойствие, храни его и никогда не обижай!
Кажется он ещё сильнее прижал этого зайку к себе, начиная смотреть то на меня, то обратно на игрушку.
— Ого, я знаю кто в этом замешан, пойду его навещу! — выдаёт Шнай рядом, и активно забирая костыли, поплёлся на выход, пропадая из взора через несколько секунд.
— У вас всё нормально? Смогли решить эту делему? — с небольшим беспокойством спрашивает он, а я киваю.
Подсаживаюсь к нему ближе и ложу руку на плечо.
— Позже расскажу тебе что было, ну а пока, скажи, тебе нравится такая одежда? — спрашивая его, я жестом указываю на свой внешний вид. Ожидающе смотрю на него и улыбаюсь.
— Когда мне падать к твоим ногам? Я просто без ума от тебя! — говорит мне Поль, начиная активно пожирать меня своим взглядом, разглядывая каждую деталь одежды.
— Тебе понравился мой подарок? Он показался мне довольно милым, как и ты, только ты куда прекраснее! —
Не знаю, он засмущался от моего подарка или может от комплимента, но мне это определённо нравилось.
— Мне действительно очень приятно, мне нравится получать подарки, спасибо! — благодарит Хайко и мигом целует меня в щеку.
Настроение зашкаливает, и я уже ни о чём не думая остался с Хайко наслаждаться обществом друг друга до позна.
До первой пятницы октября пять дней.
______________________
Благодарю вас за прочтение! Хочется увидеть комментарий и оценку к этой главе!