Тень

Подо мной мягкая трава. Все вокруг кажется таким знакомым, и это при том, что я еще не открыла глаза. Вот-вот появится Икиру и начнет расспрашивать о моем дне с Айриком. Все будет как раньше. От таких мыслей становится грустно.

Вдыхаю аромат леса, который ясно дает понять, в каком сне я нахожусь теперь. Ностальгия — штука страшная, то от нее хочется сбежать, то сдаться, предаваясь воспоминаниям. Открываю глаза и вижу, что была права. Вокруг моя поляна. С грустью понимаю, что это место поменялось. Теперь это не убежище от реального мира. Здесь столько произошло, что находиться здесь не хочется. А ведь с нее все когда-то начиналось... Теперь, когда меня помотало по различным снам, иной раз даже не хочу засыпать. Слишком устала от происходящего.

Верчу головой по сторонам. Где-то в глубине души хочется, чтобы Икиру вышел из своего теневого укрытия среди стволов деревьев и улыбнулся как обычно. Затем мы двинемся на поиски приключений. Статичный пейзаж изменится по его щелчку и начнется настоящий сон. Но головой я понимаю, что такого больше не повторится. Слишком много раскрыто карт, задано вопросов. Как раньше уже никогда не будет... Жаль... Мне искренне жаль, что так получилось. Икиру я все же считала другом.

И если он внезапно появится, то ответить ему я не смогу. Слишком мало времени, чтобы принять решение. С одной стороны, Эйдена я знаю не так долго, чтобы соглашаться на обмен жизнями. С другой, если я сама не решу, за меня это сделает Икиру, и тогда выбора просто не будет. В отношении меня у него был какой-то план: он же создавал брешь между мной и реальным миром. В любом случае свою жизнь я уже проиграла. Вопрос стоит в том, отдам ли ее сама или меня заставят.

Ветер беззвучно шевелит листвой деревьев и касается травинок. Такая тишина успокаивает, даже несмотря на то, что лес кажется неживым. Ни птиц, ни иных звуков нет. Словно нахожусь в вакууме.

— А вот и ты! — за моей спиной раздается звонкий детский голос. Поворачиваю голову и широко раскрываю глаза от удивления. Сзади стоит девочка примерно двенадцати лет, она очень похожая на меня в детстве. С дальнего расстояния точно сказать не могу. Поднимаюсь с земли и делаю шаг к ней. Не удивлюсь, что это опять проделки Икиру или кого-то похуже. Точно уже нельзя сказать.

Чем ближе подхожу к ней, тем шире ее улыбка. Черты лица явно похожи на мои. На ней любимая кофта с Пикачу и большие тапочки в виде какого-то зверя. Волосы растрёпаны, словно она только проснулась и куда-то опаздывала. Помнится, мама никогда не могла справиться с моими детскими кудрями, что так и норовились выпрыгнуть из любой прически.

— Кто ты? — задаю единственный вопрос, чтобы убедиться в своих домыслах. Если это я, то у меня возникает еще больше вопросов. Если же нет, уже страшно представить, что произойдет в этот раз.

— Как грубо, — она по-детски выпячивает нижнюю губу, показывая фальшивую обиду. Явно переигрывает. — Я это ты.

— Так не бывает...

— Ну, — девочка в задумчивости подносит указательный палец к подбородку, — если точнее, то я твое подсознание. Рада, наконец, познакомиться.

Я в недоумении смотрю на нее и не верю своим ушам. Подсознание же не является какой-то личностью? Насколько мне известно, и оно не может вот так вылезать во сне. Никто мне не говорил, что такое вообще возможно, даже Икиру. Впрочем, он никогда не затрагивал такую обширную тему.

Однако в слова этой малышки я все же верю. Каким-то внутренним чувством я осознаю незримую связь между нами. Внешность, мимика, жесты — все идентично.

— Да не удивляйся ты так, — она машет маленькой ручкой, — это очень редкое явление. Да и к тому же ты ужасно устала, и я решила прийти к нам на помощь. От тебя зависит наше тело, и тебе нужен отдых.

— Без тебя знаю! — почему-то меня раздражает ее манера речи. Кажется, я начинаю понимать, откуда пошло плохое отношение ко мне. Она слишком возвышает себя над другими. И делает это настолько пафосно, что тошнит. Но ведь я поменялась, когда повзрослела? Или нет?

— Не надо грубить, — она сильнее показывает свое недовольство, кажется, вот-вот расплачется. — Вот поэтому мы ни с кем не можем ужиться! Ты слишком грубая выросла! Он использовал наш скверный характер, и все пошло наперекосяк. — Девочка строит гримасу, словно о чем-то вспомнила, и добавляет, — Да и второй нас тоже использует! И откуда такие типы повылезали? Завод, что ли, какой-то открыли по их производству...

Я начинаю смеяться, представив, как Икиру и Эйдена штампуют на станке и выпускают в мир. Картинка забавная — ситуация страшная. Не хотелось бы, чтобы их так размножили. Ни один мир не переживет такого нашествия...

— Рада, что подняла настроение, — девочка искренне улыбается. — И все же нам нужно серьезно поговорить.

В воздухе она очерчивает полукруг. Одновременно лес позади нее начинает стираться. Сначала пространство становится пустым, потом появляются различные окна с картинками. Они больше похожи на экраны старых телевизоров. Когда вглядываюсь в них, то замечаю сходство со своими воспоминаниями. Опять кто-то исполняет предо мной фокусы, из-за которых я себя чувствую несмышленой маленькой девочкой. Только не хватает восторженного восклика: «Вау! Магия!»

Поворачиваю голову на ребенка, приходит осознание, что я совершенно не знаю, как к ней обращаться. Есть ли у нее имя вообще? Все-таки слишком странно общаться тет-а-тет со своим подсознанием. Да еще и в форме маленькой меня.

— Рини, — внезапно произносит она, — зови меня так. Раз уж я только часть тебя, то и права на полное имя не имею.

Кажется, Рини читает мои мысли. Это одновременно пугает и удивляет.

— Ты открытая книга вопросов. Нетрудно понять, что ты хочешь спросить, — улыбается мне и начинает плавно двигаться вдоль изображений. Она прямо как маленькая принцесса. Именно такой я себе и представляла Аврору. — Ты догадалась, что это за место?

— Понятия не имею. Как ты нас сюда переместила? — с интересом разглядываю экраны, на которых разворачиваются события минувших дней. Вот я несусь на белом медведе из какого-то фильма. Тогда я под впечатлением попросила Икиру создать такой сон. А тут я путешествую сквозь вселенные, явно после поездки в планетарий. Это было так давно, что кажется нереальным.

— Ты так же можешь, — спокойно отвечает Рини. Она тычет пальцем в экран. Тот становится больше, полностью раскрываясь перед нами. Там происходят события, о которых я вообще не помню: мама, папа, пятилетняя я, — вместе идем по дорожкам парка. Они счастливо улыбаются, а я, мелкое неугомонное создание, так и рвусь убежать вперед.

— Это твои воспоминания. Здесь хранится вся твоя жизнь, — подсознание вновь касается экрана, и изображение пропадает, заменяется другим более сказочным. — Сейчас мы в отделе снов...

На мгновение Рини повзрослела, и я увидела перед собой свое отражение. Стоило же мне моргнуть, как иллюзия развеялась, и девушка стала опять девочкой, маленькой, кудрявой и довольно милой. Ни капли милоты во мне не осталось, хотя Эйден и убеждает в обратном, умудряясь называть меня «милашкой». Веры его словам нет.

— Но как ты это все делаешь? — спрашиваю я.

— Жаль, что мозги тебе нужны для красоты, — Рини бурчит себе под нос. Пусть она и часть меня, но манер ей явно не хватает. Подумаешь подтупливаю! Не каждый же день приходится разговаривать с подсознанием и тыкать в экраны во сне. — Давно бы сама дошла до этого. Подсказки были везде, — тяжко вздыхает она, и мимолетно бросает на меня разочарованный взгляд. Становится немного неуютно. Я в очередной раз убеждаюсь, что слишком несмышленая для такого обширного мира.

— Например?

— Ещё и память ужасная! Он все же прав: у тебя проблемы с памятью, — я уже догадываюсь, кого подсознание имеет в виду. — Смотри внимательно.

Взмах руки, и экраны начинают двигаться в хаотичном порядке. Один останавливается рядом с нами. На нем — сон про город, который я давно забыла. Распластавшись на земле, я в страхе щелкаю обожжёнными пальцами, прямо как Икиру и Эйден. Я тогда и подумать не могла, что получится пробудиться от этого кошмара. Если бы тень не начал странно себя вести, то, наверное, даже не попыталась бы так сделать.

— В прошлый раз сама могла проснуться, но зачем-то пошла разговаривать с ним и придумывать идиотский план. Совсем глупая, что ли? — экран взмывает вверх, и на его место встает другой. — А тут ты сама меняешь окружение во сне, при этом продолжая играть в его игры.

Она показывает мой последний сон, где я была принцессой Авророй Голман. Хочется обидеться, что Рини отчитывает меня за мою же глупость, но она права. Все это время я сама могла выйти из сна, не пытаясь придумывать каких-то планов. И уж точно не разговаривать с Икиру!

— А что мне оставалось? — делаю попытку оправдаться. — Он же мне ничего не рассказывал. А как же контракт?

— Ты действительно глупая. Это твои сны, и только ты выбираешь, кого пускать. Менять все, как тебе вздумается, Морин. — Девочка подходит ко мне и берет за руку. — Он лишь скрывался в твоих снах. Этот контракт был нужен только для этого, понимаешь?

Только сейчас я начинаю осознавать, насколько она права. Все же было так просто. Не пускать и жить спокойной жизнью. Но разве я могла уйти от него, единственного существа, составлявшего мне и моему одиночеству компанию?

— Вижу, что ты сомневаешься, — она старается приободрить меня своей улыбкой и более мягким взглядом. — Сейчас уже поздно что-то исправлять, он запустил механизм поглощения и обмена жизни. Видишь? — ладошкой касается места, где должно быть мое сердце. — Наша душа постепенно разрушается, как скалы от моря. Одного закрытия границ сна больше недостаточно. Ты ведь заметила, что после сна не можешь нормально встать, не правда ли?

— Что же тогда делать? — и ведь действительно, в последнее время просыпаться тяжело. Даже налить кофе становится каторгой. Рини отпускает мою руку и доходит до очередного экрана.

— Есть один человек. Он владеет библиотекой снов и защищает этот мир. Нужно поговорить с ним и попросить помочь, — говорит она. Я подумала, что Рини хочет показать этого хранителя. Но вместо этого разворачивается и с улыбкой ожидает очередной мой вопрос.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю, не скрывая моего удивления.

— Как ты думаешь, что случается с людьми, которых ты видишь во сне? — отвечает вопросом на вопрос. Пока я вообще не понимаю, к чему она ведет.

— Думаю, они просто исчезают. Сны же не повторяются, — предполагаю, но Рини отрицательно мотает головой. — Неужели остаются? Типа сохраняются где-то? — она шире улыбается, обнажая белые зубки. Ответ приходится ей по душе, что немного поднимает мне настроение.

— Вау, он еще не высосал у тебя все мозговые клетки, оказывается, — саркастично отвечает и тут же добавляет: — Да, они сохраняются в этих экранах. Мозг — удивительная вещь. Ты просто не можешь представить, на что была бы способна, если бы он работал чуть эффективнее.

— Но к чему ты ведешь?

— Большую часть все-таки высосал, жаль, — иронично звучит ее голос. — Как бы то ни было, сейчас наша голова перегружена. Поэтому я здесь. Нам нужно отдохнуть. Выбирай место.

— На море хочу, — отвечаю ей без всякого подозрения. Всегда хотела туда попасть, но что-то все не выходило. Думаю, немного побыть на природе не помешает. Тишина и покой: больше ничего не нужно.

— Уж нам-то не ври, пожалуйста, — она снова тянет меня за руку к очередному экрану, который становится больше размером как полноценная дверь. — Просто признайся, я ведь знаю точно, что сейчас тебе не в лучах закатного солнца хочется купаться. Есть же средство получше, чтобы привести мысли в порядок.

Я задумываюсь, смотря на пустой экран, в котором ничего еще не отображается, кроме спирального вихря. Постепенно он преобразуется в нечто знакомое.

— В бар, выпить, — вижу на экране комнату с приглушенным светом и барной стойкой. Там уже сидят люди, но лиц нет. Бармен устало натирает стаканы. Я уже чувствую привкус холодного льда, колы и виски на языке.

— Смотрю, и компания соответствующая подобралась, — довольно произносит Рини, лишь кротко взглянув туда. — Топай, это твой сон, который ты сама сделала. В этот раз никто не будет тебе мешать. Наслаждайся!

Поворачиваю голову, чтобы сказать спасибо, но она уже исчезла. Еще раз вглядываюсь в пространство. Пытаюсь понять, о какой компании Рини говорила. Протягиваю руку к экрану, и картинка, словно вода кругами, расходится от прикосновения. Делаю шаг вперед и тут же оказываюсь в комнате, которую видела ранее.

Люди вокруг даже не обращают внимание на нового посетителя заведения. Каждый занят своими делами. Игроки в карты делают ставки, покуривая сигареты. Их лиц не видно, только черные очертания. Кто-то уже спит за столом в темном углу. Играет тихая мелодия, от которой еще больше расслабляешься. Никаких громких звуков, только редкий звон стеклянных посуды.

Обращаю внимание на стойку, где сидит только один человек. Туда и направляюсь. Бармен прекращает протирать бокалы, замечая меня. Быстрым движением он кладет на стойку бирдекель*, а на нее ставит низкий стакан со льдом. Затем наливает янтарную алкогольную жидкость, а следом добавляет всем известный газированный напиток.

— Ваш заказ, — произносит бармен и возвращается к уборке. Откуда он вообще узнал, что я закажу?

Забираюсь на барный стул, осторожно пододвигаю подставку и беру стакан в руку. Хотя бы во сне я могу напиться: в реальности пришлось бы мучиться от похмелья.

Выпиваю коктейль залпом. Вкус будоражит рецепторы: сладкий, в меру чувствуется пьянящий, со льдом отлично раскрывается послевкусие. Ставлю стакан обратно. От выпитого становится легче, и я закрываю глаза от удовольствия. Старый добрый виски с колой заново возрождает.

— Разве может женщина так быстро выпивать целый стакан? Ты его даже не распробовала, — бурчит мой сосед по стойке. Оборачиваюсь на него и удивленно хлопаю глазами. Фиолетовые волосы скрывают ему глаза, но я прекрасно понимаю, кто передо мной.

— Заксен... — тихо произношу имя. Его губы растягиваются в улыбке, он поворачивается ко мне. Замечаю, что на нем не привычная форма Гончих из новеллы, а самая обычная одежда. Но даже так он не изменяет себе в стиле: плащ макинтош отлично имитирует накидку из игры. Под ним виднеется черная рубашка с красным галстуком. Еще бы меч на поясе, и получился бы современный рыцарь.

— Неужели это Морин собственной персоной! — восторженно обращается командир ко мне. Взгляд теплый, без призрения и злобы, располагает к себе. В этот раз у него отличное расположение духа, видимо, давно тут сидит. — Надеюсь, в этот раз ты не исчезнешь.

— Но ведь я не исчезала, это вы всей компанией куда-то пропали из леса, — припоминаю наше сумбурное прощание. — Как ты тут оказался?

— Сам не знаю. Просто после леса открыл глаза и уже тут сижу за стойкой. Отличная выпивка, — он поднимает свой бокал, смотря на бармена, тот лишь кивает в ответ. — И парень неплохой. Молчаливый.

— Тебе тут нравится, да? — улыбаюсь ему. Я действительно рада его видеть, пусть в этот раз и не лезу обниматься.

— Это точно. Гейне уже ушел. Отправился дальше вместе с Валентином, — с некой грустью говорит Заксен.

— Они тут тоже были? — удивляюсь сказанным словам, тот кивает и отпивает из бокала вино. — Но ты почему не пошел?

— А куда? Это незнакомый мир. Пока я отдыхаю. Уже забыл, что такое отпуск, — он довольно улыбается. Такое выражение лица необычно для него. Мне больше не хочется, чтобы все было как в новелле, ни его характер, ни одежда. Просто чтобы он был самим собой, без напыщенной злобы. Более естественным.

— Ты так спокойно принял, что это не ваша нов... — закрываю рот, чтобы не ляпнуть лишнего. На что Бранденбург только усмехается и достает свою пачку сигарет, закуривает.

— Я знаю, откуда родом. Расслабься. В этот раз мне многое известно...

Бармен тем временем повторяет заказ. Его я пью медленнее. С каждым глотком вкус все насыщеннее. Затем чувствую легкую нотку свежести от мяты. Обычно после первого стакана меня развозит, но во сне я не чувствую никакого опьянения.

— Вот теперь правильно, — комментирует Заксен, выпуская дым. Аромат сигарет ударяет в нос, но при этом не такой противный, а более пряный и приятный. В компании Заксена пить легче. Командир никогда не стоил козней, всегда был прямолинеен, чем и понравился с самого начала. Спокойным молчанием наполняется расстояние между нами.

С каждым глотком мысли в голове постепенно начинают приходить в порядок. Тем не менее этот маленький отпуск не будет вечным. Я начинаю вглядываться в дно стакана, будто там найду ответы на свои вопросы. Темный цвет напитка утягивает лишние, ненужные мозгу воспоминания, оставляя чувства, с которыми сложнее всего справиться на трезвую голову.

Однозначно мне начал нравится Эйден, но его скрытность отталкивает. Новая информация о нем не дает покоя, не позволяет принять действительно правильное решение. Даже если мы с ним встретимся, он просто уйдет от моих вопросов и скажет, что не может разглашать свой секрет. Икиру пусть и дал подсказки о его происхождении, но правдивы ли они? И это странное слово, «Армариус», смысл которого пока непонятен. Еще вспоминается то, как Эйдена называют другим именем, пусть он его и не скрывает. К чему этот театр одного актера?

— Заксен, — неожиданно прерываю наше молчание, при этом продолжаю фокусировать взгляд в бездне темного напитка, — как бы ты поступил, если бы тебя использовали два человека. Но первый хочет завладеть твоей жизнью, а мотивы второго пока неизвестны?

Он задумался, о чем свидетельствует прекращение верчения ножки бокала:

— Для ясности, я не ты, и мои методы очень жестоки. Да и был бы рад поменяться с кем-то жизнями, но такое невозможно, — Заксен залпом выпивает вино и жестом просит бармена налить еще. — Нужно исходить из мотивов второго. Как именно он тебя использовал?

— Не знаю. Все твердят, что использовал, а я не знаю как. Он темная лошадка, слишком скрытный, — лед в моем стакане начинает постепенно таять. — Проблема состоит в первом человеке, я не могу ему верить. Но как от него избавиться, тоже пока не понимаю. Все настолько сложно, что не могу нормально мыслить.

— Тебе помочь с ним разобраться? — предлагает командир, и я отвлекаюсь от своей медитации. Наши взгляды встречаются. В приглушенном свете его лиловые глаза поистине красивы, от них сложно оторваться. Мы смотрим друг на друга, как два пьяных влюбленных человека, в любом дешевом фильме такие персонажи начинают свои отношения как раз в этот момент.

Обращаю внимание на его губы и волевой подбородок. Черт возьми, зачем создают таких шикарных героев в новеллах? Сердце глухо стучит в ушах, ощущаю жар на щеках. Представляю, как мы целуемся, вот только из-за ударившего в голову алкоголя я начинаю смеяться. Сама не понимаю почему. Заксен заражается смехом в ответ. Мы улыбаемся друг другу и снова отвлекаемся на напитки. От романтического настроя не осталось и следа, только послевкусие. Не знаю, как у него, а мне приятна такая атмосфера. Хочется подольше побыть рядом.

— Скажешь тоже, Закс. Твой меч против его магии не сработает, — я даже не замечаю, как называю Заксена его прозвищем, которое позволено только самому близкому окружению. Видимо, инстинкт самосохранения совсем меня покинул. Он же не обращает внимания и продолжает распивать вино.

— Ну не знаю, — он поднимает бокал и разглядывает его содержимое. — Мир — штука слишком сложная. Иногда самый простой метод эффективнее других. С Верхним миром заключили договор только благодаря вере в ложь, что обросла другими. От правды не осталось и следа. Людям нужна была эта вера для равновесия двух миров. Ты же знаешь мою историю, так почему бы не использовать ее как основу?

— Предлагаешь создать видимость, что я верю первому? — кажется, алкоголь добрался до мозга. Я сильнее облокачиваюсь на барную стойку. Приятное опьянение дает о себе знать. Щеки горят. От столешницы отдает прохладой, и хочется прислониться к ней, расплавиться как лед в моем стакане.

— И не только. Второй же тоже лжёт. Слова — инструмент по достижению цели...

Я окончательно опускаю голову на столешницу, смотря на своего собеседника. Прохлада касается моего лица. Заксен видит, как я укладываюсь, допивает свой бокал и встает. Его улыбка — последнее, что я вижу. Глаза медленно закрываются. Слышу, как кто-то щелкает пальцами. Чувствую, как мир меняется, и только я остаюсь на месте...

Бирдекель - подставка под кружку