Глава 6
= Чонгук =
Обитатели дома Манобан, мягко говоря, не входили в число моих бешеных поклонников. Они сочли, что выгонять меня невежливо, но явно не выражали никакого гостеприимства. Поскольку моя невеста заперлась в своей спальне, я устроил себе экскурсию по дому ее детства.
Он был впечатляющим, но все же скучным. По крайней мере, так я думал, пока не дошел до конца коридора. До библиотеки. Почувствовав, что там святилище Печеньки, я вошел. И оказался прав. Там витал ее запах. Запах, который был знаком мне по балу дебютанток. Запах детской присыпки, цветущих роз и сумасшедшей женщины.
Я провел пальцами по корешкам, пока проходил мимо книг, жуя жвачку, чтобы немного унять раздражение. Корешки были потрескавшимися, кожа на них потрепанной. Печенька явно не была бережна с вещами, которыми дорожила. Она обладала беспокойным характером, редкостной вспыльчивостью и таким острым языком, что способен разрезать металл. Я не мог даже представить ее с кем-то вроде Кима, с этим человеческим воплощением умственной отсталости.
Лалиса была разносторонней читательницей. На полках стояли книги всевозможных жанров: от романтики до триллеров, от фэнтези до детективов. Единственное, что бросалось в глаза, – она была гордой обладательницей всех тринадцати книг о вселенной Генри Плоткина. Популярной серии, о которой знал даже я. В центре сюжета – молодой волшебник, который учится с помощью магии возвращать умерших близких людей в мир живых. «Генри Плоткин и таинственное зелье». «Генри Плоткин и отважная девушка». «Генри Плоткин и волшебная палочка». Готов поспорить, что в голове автора последнее название звучало лучше.
– Не трогай. – Язвительный голос пронесся по всей комнате.
Я из принципа взял книгу с полки и, повернувшись, увидел перед собой Юну. Она шагнула вперед и выхватила книгу у меня из рук. Судя по припухшим глазам, последний час она проплакала.
– Лиса большая поклонница этой серии. В канун Рождества она всю ночь дежурит возле книжных магазинов, чтобы купить новые книги, как только они выйдут. Никому нельзя к ним прикасаться. Никому. Даже мне. – Она поставила книгу на место и повернулась ко мне. – У меня есть к тебе предложение.
– Не интересует.
– Забери меня, а не ее. Я буду твоей девушкой... твоей женой... твоей... да кем угодно. – Она закатила глаза. – Я сильная. Я справлюсь. Со мной тебе никогда не будет скучно.
Юна была менее утонченной версией своей сестры. Не такой красивой. Не такой соблазнительной. И, вероятно, не такой безрассудной. К тому же она, что совершенно очевидно, была еще совсем девочкой. И хотя у меня вообще не было моральных принципов, сунуть член в рот старшекласснице – за гранью даже для меня.
– Твое предложение нисколько меня не привлекает. – Я убрал руку в передний карман. – Хватит с меня Манобанов.
– Пожалуйста. – Прозвучало как требование, а не как мольба. Она стояла с гордо поднятой головой и смотрела мне прямо в глаза. Я задумался, от кого сестрам Таунсенд достался такой характер, ведь точно не от дражайшего папочки. – Мы с тобой больше друг другу подходим. Я более прагматичная, а она более...
– Взбалмошная?
Она оскалилась.
– Непрактичная.
Я прислонился плечом к стеллажу.
– Есть только одна проблема.
– Какая?
– Я не педофил.
– Во-первых, мне уже девятнадцать, придурок. А во-вторых, ты не захочешь на ней жениться. Поверь мне.
Надо отдать ей должное: Юне хватило ума не взывать к моему сердцу – вероятно, она почувствовала, что у меня его нет.
– Это еще почему?
– Потому что она влюблена в Телиса.
Это привлекло мое внимание. Полагаю, в отличие от их отца, Юна обсуждала подобные темы с Лалисе. А еще я припоминал, как Печенька жаловалась на неверность Телиса.
Я внимательно посмотрел на нее, в кои-то веки почти испытывая интерес.
– Вот как?
– Да. – Ее глаза вспыхнули от злости. – Забери меня. Я свободна.
– А еще не подходишь.
– Она никогда тебя не полюбит.
– Как-нибудь переживу.
Ее требование превратилось в отчаянную мольбу.
– Ромео. – Она неспешно подошла ко мне вплотную и провела ладонью по галстуку. Задержала пальцы чуть выше пупка, да и то потому, что я перехватил ее руку, пока она не успела обхватить мое достоинство. Меня скорее прельстит тухлый сэндвич с яйцом, чем этот ребенок. Юна наклонилась еще ближе и прижалась плоской грудью к моему прессу. – Позволь, я докажу тебе, что... – Я отступил назад, и она грохнулась на ковер лицом вниз. Застонала, а ее рот оказался всего в паре сантиметров от моих лоферов. – Больной ублюдок!
Я носком ботинка отшвырнул ее телефон в сторону. Устройство перевернулось, а на экране высветилось звукозаписывающее приложение. Подстава. Прямо как в сериале «Холм одного дерева».
Юна вскочила на ноги и сердито нахмурила брови.
– А знаешь что? На самом деле я рада, что ты на ней женишься. Лалиса не успокоится, пока не разрушит твою жизнь.
– В это я могу поверить.
Она открыла рот, готовясь вновь разразиться словесным поносом, но мелодия моего телефона сообщила о том, что отведенные Печеньке два часа истекли.
– Иди позови свою сестру.
– Я тебе не секретарша, тупица. Сам за ней иди.
С большим неудовольствием.
Я вышел из библиотеки и поднялся по лестнице на второй этаж. Комната Печеньки была в самом конце коридора.
Я постучал.
– Время вышло.
Нет ответа.
Вместо того чтобы повторять все снова (знал, что она все равно не поддастся), я открыл дверь. Ничего страшного, если она в непристойном виде. Все это она уже сама вызывалась мне продемонстрировать. Но Печенька не была голой. И не рыдала в истерике от переполнявших ее чувств, сидя на подоконнике, как беспомощная девица. Нет, она мирно спала в своей огромной двуспальной кровати все в том же пеньюаре, а по телевизору шла серия «Между ними». Ее плечи содрогнулись, когда она разок всхрапнула.
Я не мог найти слов. Впервые в жизни мне пришло в голову, что у меня, возможно, скудный словарный запас. Стоит ли говорить, что Лиса ничего не собрала. Даже чемодана нигде не было видно.
Будто почувствовав надвигающуюся бурю, Чхве и его жена показались на пороге.
Чхве схватился за дверной косяк.
– Помни, Чон, на мед поймаешь больше пчел.
Я легкой поступью подошел к кровати Лисы и присел на край. Ее волосы, густые, волнистые и необычайно мягкие, обрамляли лицо. Я провел костяшками пальцев по ее спине. Она заерзала, по обнаженной коже побежали мурашки. С ее губ сорвался тихий стон.
– Подъем, Печенька. – Мой голос скользил по ее коже, словно бархат. – Пора прощаться.
Она была до того сбита с толку, что в кои-то веки послушалась и открыла глаза. А потом ее легкая безмятежная улыбка сменилась хмурым взглядом. Я же, однако, не стал выходить из образа.
Вынул ее руку из-под одеяла и надел на безымянный палец обручальное кольцо с бриллиантом изумрудной огранки в двадцать карат.
– Хорошо спалось?
Позади меня Чхве выдохнул с облегчением.
Лалиса скептически на меня поглядывала, не обращая внимания на кольцо.
– Пожалуй. Правда, паршиво, что я проснулась.
Поверь, милая, я тоже огорчен.
– Наш самолет вылетает через сорок минут. Нам нужно сейчас же выезжать.
– Ладно. – Она поднялась, и одеяло собралось вокруг ее талии. – Дай только соберусь...
– Извини, Печенька. Как я уже говорил, у тебя было два часа.
– Перестань называть меня Печенькой. У меня есть имя.
– Которое, пожалуй, звучит еще более нелепо.
– Чувак, у тебя прозвище Ро...
– Не надо называть меня чуваком.
– Господи. Ладно. Выйди. Я соберу вещи.
– Ты сейчас же пойдешь со мной, иначе я отзову предложение о браке.
Ее глаза вспыхнули.
– По-твоему, это угроза?
– Безусловно. – Я встал и достал из кармана телефон, чтобы вызвать такси. – Если я сейчас его отзову, ты останешься опороченной, запятнанной девицей без малейшей перспективы выйти замуж за уважаемого южанина. Печально известной тем, что ее на балу ласкал пальцами незнакомец, после чего за сутки бросили двое мужчин. Ты задумывалась, как это скажется на твоей семье? Твоей репутации? Жизненных целях?
Она не ответила. Обдумывала всю серьезность своего положения. Я повел ее вниз, взяв под локоть. Нежно, но твердо.
Лалиса, спотыкаясь, вышла в коридор, уже окончательно проснувшись.
– Дай мне хотя бы одеться.
– Ты и так безупречна, дорогая.
Я ценил пунктуальность. А моя жена даже не знала, что это такое. Вот еще одна причина, почему наш брак будет несчастливым. На подписание брачного договора не осталось времени. Думаю, можем сделать это по приезде в Потомак.
– Мне нужна одежда. Нижнее белье. Нужно...
– Лучше планировать свое время. А что до всего остального: у тебя будет кредитка, а с ней доступ к торговым центрам и интернету. Выживешь. – К моему большому разочарованию.
Мы спустились на первый этаж. Такси приедет с минуты на минуту. Печенька бросилась в противоположную сторону, метнувшись к обувному шкафу.
Я притянул ее обратно.
– Слухи врали. Ты вовсе не ленива. Стоит тебя мотивировать, и ты превращаешься в сгусток энергии.
Она повернулась ко мне, кипя от злости.
– Я не выйду отсюда без обуви.
– Поспорим?
– Дай моей сестре обуться. – Юна помчалась к нам, размахивая руками. Обрушила свои маленькие сжатые кулачки на мою грудь. Я даже ничего не почувствовал.
– У нее было на это два часа. Она предпочла смотреть «Между ними».
Мистер и миссис Манобан, споря, топтались возле лестничной площадки.
Селл спрятала лицо в ладонях и зарыдала.
– Ох, Чхве, да кого волнует наша репутация? Сейчас же прекрати это безобразие!
Он погладил жену по спине.
– Ты не хуже меня знаешь, что сейчас Чон – наилучший для нее вариант.
– Как же я тебя сейчас ненавижу!
Печенька бросилась в объятия матери.
– Не волнуйся за меня, мама! Со мной все будет хорошо.
– Ох, милая!
Снова причитания, хватания за руки и прочая театральщина. Я отвернулся. Не потому, что мне было не по себе от этого шоу Джерри Спрингера, а потому, что хотел посмотреть в окно, не приехал ли Uber. Приехал. Чимин и Тэхен, наверное, уже в самолете.
– Нам пора.
Печенька повернулась ко мне.
– Можно мне хотя бы взять книгу, чтобы не скучать в самолете?
Я не мог не заметить, что ее лицо оставалось сухим и невозмутимым. Вся ее семья рыдала у нее за спиной, а она не проронила ни слезинки. Меня пронзило странное чувство уважения.
Я открыл рот, чтобы ответить отказом, но потом понял, что тогда она попытается завязать разговор, если ей станет скучно.
– Выбери классику. Твоя голова и так уже до краев забита чепухой.
Она бросилась в библиотеку, а через минуту вернулась с экземпляром «Анны Карениной» под мышкой. Печенька предприняла последнюю попытку взять обувь, но я подхватил ее на руки и вынес за порог, а потом усадил в такси, пока она не успела устроить очередную выходку.
Водитель завел двигатель и отъехал от обочины, как вдруг машина во что-то врезалась. А вернее, в кого-то. На слух, дело серьезно. И чем только в Джорджии кормят бездомных котов?
– Юна! – Печенька опустила окно и по пояс высунулась из машины. – Все хорошо?
Юна колотила ладонями по крыше, останавливая машину.
– Держи! – Она сунула в окно небольшой чемодан. – Я бы ни за что не дала тебе уехать без них.
Значит, Лалисе все же удалось выбраться из этой дыры с одеждой и нижним бельем.
Печенька прижала чемодан к груди.
– Все там?
Юна кивнула.
– Все. Разложены по дате публикации.
– Ох, слава богу.
Чего?
– Генри Плоткин о тебе позаботится. – Юна сжала руку сестры. – Дом Доветалон рулит.
Всю дорогу до аэропорта моя невеста прижимала чемодан к груди и смотрела куда угодно, но только не на меня. Не женщина, а настоящая посланница хаоса. А теперь Чимин с Тэхеном увидят, с чем мне приходится иметь дело.
Я этого не переживу.