«Туман нашей памяти»

Солнце уже почти скрылось за верхушками вековых сосен, окрашивая небо над озером в тревожные, багрово-фиолетовые тона. Воздух стал холоднее, плотнее, запахло дождём и какой-то необъяснимой, гнетущей тоской. Пока Нисса, смеясь, помогала Саре и Уиллу собирать остатки нашего пикника, я отошёл к самой кромке воды. Тёмная, почти чёрная гладь озера казалась бездонной, затягивающей, как омут. Я смотрел на своё искажённое, едва различимое отражение, и мысли, тяжёлые, как свинцовые тучи, роились у меня в голове.

Появление Тэйна выбило меня из колеи, нарушило то хрупкое, почти призрачное равновесие, которое я с таким трудом обрёл рядом с Ниссой. Его очевидная близость с ней, их общие, тёплые и понятные только им двоим воспоминания, их лёгкий, непринуждённый смех – всё это, как острые, невидимые иглы, кололо моё сердце, усиливая и без того знакомое, почти хроническое чувство собственной неполноценности, своей чужеродности в этом мире. Он знает её всю свою жизнь. Они понимают друг друга с полуслова, с одного взгляда. А я? Я просто случайность в её жизни. Обломок, который она по доброте душевной подобрала на обочине. Может, мой проклятый отец был прав? Может, я действительно не способен ни на что, кроме как причинять страдания тем, кто рядом со мной? Эти мысли, как ядовитые змеи, терзали меня, смешиваясь с затаённой, почти детской обидой на этого самоуверенного, такого «правильного» Тэйна и с липким, всепоглощающим страхом потерять Ниссу. Потерять этот единственный, такой хрупкий луч света в моей беспросветной тьме.

Внезапно резкая, настойчивая вибрация в кармане моей кожаной куртки заставила меня вздрогнуть и вернуться из этого омута мрачных мыслей в не менее мрачную реальность. Неизвестный, скрытый номер. Сердце неприятно ёкнуло от дурного предчувствия. Я отошёл ещё дальше от весёлой компании, и настороженно нажал на кнопку ответа.

— Слушаю, – мой голос прозвучал глухо, напряжённо.

Молчание. Только треск помех и чьё-то тяжёлое, почти свистящее дыхание на том конце провода. А потом раздался этот голос. Ледяной, до мурашек по коже знакомый. Голос отца.

— Я тебя предупреждал, щенок, – коротко, без каких-либо предисловий, без эмоций, почти механически, бросил он в трубку. В его голосе не было ни гнева, ни угрозы в привычном понимании. Только холодное презрение и садистская уверенность в своей правоте и безнаказанности. — Ты, видимо, не понял с первого раза. Что ж, очень жаль. Значит, придётся объяснять по-другому.

И тут же – короткие, отрывистые, безразличные гудки. Связь прервалась.Я замер, телефон выскользнул из моих ослабевших пальцев и с глухим стуком упал на влажную, покрытую хвоей землю. Слова отца эхом отражаясь, отдавались у меня в голове, вызывая приступ тошноты и парализующего ужаса. Замешательство. Животный страх. Острое предчувствие неминуемой беды сковали меня по рукам и ногам. Я не знал, чего именно ожидать, какого удара, какой подлости. Но я абсолютно точно, каждой клеточкой своего тела понимал – это не пустая угроза. Мой отец никогда не бросал слов на ветер, если дело касалось его так называемой «чести», его репутации. Тревога за Ниссу, невыносимая, мгновенно вытеснила все остальные мысли, всю мою ревность, все мои страхи и сомнения. Я должен был её защитить. Во что бы то ни стало.

Мы возвращались с озера уже в густых, почти непроглядных сумерках. Нисса сидела за моей спиной на мотоцикле, крепко обнимая меня за талию, её щека прижималась к моей спине. Настроение после такого тёплого пикника было немного омрачено этим непонятным, враждебным напряжением, которое возникло между мной и Тэйном во время этой дурацкой игры. Но Нисса, моя милая, моя солнечная Нисса, старалась изо всех сил быть весёлой. Она что-то щебетала мне на ухо, перекрикивая рёв мотора, рассказывала какие-то забавные, немного нелепые истории из их с Сарой бурной школьной жизни. Я же был молчалив и предельно сосредоточен, мои мысли были далеко, очень далеко от её беззаботной болтовни. Я думал только об одном – как можно быстрее добраться до города, до её квартиры, до безопасного места.

Погода, словно вторя моему мрачному настроению, резко, почти внезапно испортилась. Небо затянуло тяжёлыми, косматыми тучами, и на нас обрушился сильный, холодный, косой дождь. Видимость на пустынной дороге упала почти до нуля. Крупные, тяжёлые капли дождя больно, почти как градины, били по рукам, ветер, пронизывающий до самых костей, завывал в ушах, как голодный волк. Я чувствовал, как Нисса ещё крепче прижимается ко мне, пряча лицо у меня за спиной, её тело мелко, почти незаметно дрожало от холода.

Навстречу из-за очередного слепого поворота, который я так хорошо знал и всегда проезжал с особой осторожностью, внезапно, словно призрак, вильнула большая, чёрная иномарка без включённых фар, без каких-либо опознавательных знаков. Она шла на огромной, почти самоубийственной скорости, опасно, почти вплотную, выезжая на нашу полосу, словно водитель её совершенно не видел нас или, что ещё страшнее, видел, но намеренно шёл на таран. Я резко, почти инстинктивно, вывернул руль, пытаясь уйти от неминуемого, как мне тогда показалось, столкновения. Мотоцикл опасно накренился, заднее колесо заскользило по мокрому, скользкому асфальту.

В этот самый момент моё прошлое и настоящее слились в один кошмарный, леденящий душу узел. Меня пронзило острое, почти физически ощутимое, ледяное дежавю. Точно так же, пять лет назад, на такой же мокрой, пустынной ночной, навстречу нам, ничего не подозревающим, беззаботно смеющимся, вылетела та самая, проклятая, фура... Оглушительный скрежет мнущегося, рвущегося металла, душераздирающий крик моей матери, ослепляющая вспышка, удар, темнота... Эти навязчивые воспоминания, которые я так отчаянно пытался похоронить глубоко в своей душе, наложились на эту пугающую угрозу и на не предвещающие ничего хорошего слова отца из недавнего телефонного звонка, вызвали у меня острый, почти парализующий приступ паники.

Внезапно, из-за этого нескончаемого дождя, скользкой, как каток, дороги и этих чёртовых, нахлынувших с новой силой воспоминаний, которые затуманили мой разум, я на какое-то мгновение потерял контроль над мотоциклом. Его занесло, он стал почти неуправляемым, как дикий зверь.

— Эйдан!!! – испуганно закричала Нисса, её голос потонул в шуме дождя и рёве мотора, она ещё крепче, почти до боли, вцепилась в меня, словно пытаясь удержать нас обоих на этой скользкой, предательской дороге.

В следующее мгновение, мы почувствовали сильный, резкий боковой удар от той самой, проклятой чёрной иномарки, которая, я был в этом уверен, намеренно нас подрезала, не оставив ни единого шанса. Удар. Резкая, ослепляющая, всепоглощающая боль, пронзившая всё моё тело. И поглощающая темнота.

Я очнулся первым, от резкого, почти невыносимого запаха бензина и чего-то ещё, горелого. С трудом, превозмогая пульсирующую, разрывающую боль, я поднял голову. Мой верный, мотоцикл лежал на боку в нескольких метрах от нас, у самой обочины. Вокруг – только монотонный, унылый шум дождя и тоскливый, пронзительный свист ветра в верхушках деревьев. Чёрной иномарки нигде не было видно, она исчезла так же внезапно, как и появилась, словно её и не было вовсе, словно это был просто дурной сон, кошмарное наваждение. Я с трудом повернул голову. И увидел Ниссу. Мою Ниссу. Она лежала на мокрой, холодной траве обочины, неестественно вытянувшись, без движения. Её лицо, такое обычно живое и солнечное, теперь было бледным, почти восковым, а по виску, смешиваясь с дождевой водой и грязью, стекала тонкая, тёмная струйка крови.

Паника. Иррациональный, всепоглощающий ужас парализовал меня, сковал ледяными цепями. Снова. Всё снова, до мельчайших, до тошнотворных деталей, повторяется. Авария. Кровь. Беззащитная, любимая женщина, пострадавшая из-за меня. В голове, как похоронный колокол, пульсировала только одна, отчаянная, сводящая с ума мысль, смешиваясь с пророческими словами отца из недавнего, такого короткого, но такого страшного телефонного звонка:

«Это всё из-за меня. Это он. Мой отец. Он сделал это. Он выполнил свою угрозу. Она не должна была пострадать...»

В этот момент я с абсолютной, леденящей душу ясностью понял – это не была случайность. Это не было трагическое стечение обстоятельств. Это было дело рук моего отца. Его месть. Его предупреждение. Я не мог. Не мог позволить, чтобы Нисса... чтобы с моей Ниссой случилось то же самое, что и с мамой! Чтобы она стала ещё одной жертвой в этой моей бесконечной, бессмысленной войне с отцом!

Дрожащими, окровавленными, почти не слушающимися меня руками я нащупал в кармане её ветровки телефон Ниссы. Экран её телефона был разбит, покрыт уродливой паутиной трещин, но он, слава богу, ещё работал. Несмотря на скрытую, вражду, на ту глупую ревность, которая ещё несколько часов назад так сильно терзала меня, в списке контактов, почти не глядя, я быстро нашёл номер Тэйна. Сейчас все эти мелкие, ничтожные чувства показались такими смешными и жалкими перед лицом этой неотвратимой беды. Он не должен был уехать далеко. Я нажал кнопку вызова и послышались невыносимо долгие гудки.

— Уже соскучилась, Нисса? — смеясь спросил голос на том конце.

— Тэйн... это Эйдан... – мой голос был хриплым, срывающимся, почти неузнаваемым. Я едва мог говорить от переполнявших меня слёз и отчаяния. – Нисса... она без сознания... Приезжай... пожалуйста... срочно. — Я прошептал ему примерные координаты, насколько мог их вспомнить в этом шоковом состоянии. Спешно вызвал скорую помощь. Уронив телефон на мокрую траву, больше не в силах его держать и снова склонился над Ниссой.

Я осторожно убирал мокрые, слипшиеся рыжие пряди волос с её бледного лица, обнимал её холодное, обмякшее, хрупкое тело, пытаясь согреть его своим собственным теплом, своей собственной, ещё теплящейся жизнью. Слёзы отчаяния и бессилия смешивались с холодным, безжалостным дождём на моих щеках.

— Нисса... Милая моя, пожалуйста, очнись... Умоляю тебя... — шептал я, почти в бреду, качаясь из стороны в сторону, как раненый зверь, прижимая её к себе всё крепче и крепче. — Я с тобой... Пожалуйста, только дыши...

Время остановилось, замерло, превратилось в вязкую, липкую, удушливую массу. Прошло, как мне тогда показалось, несколько мучительных, бесконечных вечностей. Сквозь монотонный шум дождя и мой собственный, безумный, прерывающийся всхлипами шёпот, я услышал далёкий, нарастающий рёв мощного мотора. Яркие, слепящие фары прорезали густую пелену дождя. К нам, на огромной скорости, неслась знакомая, хищная, чёрная, как крыло ворона, BMW Тэйна.

Машина резко, с оглушительным визгом тормозов остановилась рядом с нами. Дверь со стороны водителя распахнулась почти мгновенно, ещё до полной остановки машины, и из неё, как выпущенная из туго натянутой пращи пуля, выскочил Тэйн. Его светлая рубашка промокла насквозь и неприятно прилипла к телу, волосы были мокрыми, растрёпанными и прилипли ко лбу, с них стекали ручьи воды. В его глазах, когда он увидел Ниссу, безжизненно лежащую у меня на руках, застыл неподдельный ужас.

— Что случилось?! Боже мой, Нисса! Что с ней?! Что здесь произошло, чёрт возьми?! – он гигантскими, почти нечеловеческими шагами бросился к нам, его голос, обычно такой спокойный, такой уверенный, теперь дрожал от плохо скрываемого страха и отчаяния.

— Я вызвал скорую... Они уже едут... — прохрипел я, с огромным, трудом поднимая на Тэйна свой отсутствующий взгляд. Я чувствовал, как последние силы медленно, но верно, неотвратимо покидают меня, как сознание начинает мутнеть, уплывать.

— Скорую?! Мы не можем, чёрт возьми, их ждать. Она же... – Тэйн не договорил, его голос сорвался на полуслове. Он быстро, но очень осторожно, почти профессионально, осмотрел Ниссу и невесомо проверил пульс на её тонком запястье. – Нужно немедленно везти её больницу! Помоги мне!

Не раздумывая ни одного лишнего мгновения, Тэйн бережно, стараясь не причинить ей ни малейшей боли, поднял Ниссу на свои сильные руки. Её голова безвольно свесилась с его широкого плеча. Длинные, мокрые рыжие волосы безжизненно разметались по его мокрой, светлой рубашке, оставляя на ней багровые пятна. Я, шатаясь, из последних сил помог ему осторожно уложить её хрупкое тело на мягкое заднее сиденье машины. Я быстро подложил под её голову свою кожаную куртку. Тэйн почти не глядя, забросил в машину небольшую сумочку Ниссы. Он быстро, отточенным движением, сел за руль, с оглушительным рёвом завёл мощный мотор. Он резко, почти со злостью, обернулся на меня.

— Ты чего стоишь, как истукан, чёрт тебя подери?! Быстро садись в машину! Поехали же! Не теряй времени! –закричал Тэйн, его голос был полон искренней тревоги.

Но я лишь медленно покачал головой:

— Нет, Тэйн... — мой голос был тихим, но на удивление твёрдым. – Ей будет лучше без меня. Он не оставит это просто так, Тэйн. Он никогда не прощает. Он не успокоится, пока... пока окончательно не уничтожит всё, абсолютно всё, что мне дорого. Всё, что я люблю. Я больше не могу рисковать ею. Я не переживу, если с ней что-то случится из-за меня. Понимаешь?

— Что ты несешь?! Ты конченый идиот, Уайт! Слышишь меня?! Абсолютный, стопроцентный, клинический идиот, если ты на полном серьёзе, так думаешь! – буквально взорвался Тэйн, с такой силой ударив кулаком по дорогому кожаному рулю, что тот, кажется, жалобно скрипнул. Его лицо исказилось от гнева и какого-то отчаянного бессилия. — Нисса... она же... она любит тебя, придурок ты безмозглый! Ей нужен ты, живой и здоровый, рядом с ней, а не твои эти дурацкие, никому не нужные, псевдогероические самопожертвования! Садись в машину, чёрт тебя подери, пока ещё не слишком поздно! Не будь трусом!

— Спаси её, Тэйн... — я смотрел на него пустым взглядом, не видя и не слыша ничего вокруг, кроме этого безжалостного дождя –Умоляю тебя. Сделай это для неё. Пожалуйста, скажи ей, что мне невыносимо жаль. За то, что втянул её в этот кошмар. За то, что не смог уберечь. За то, что оказался таким слабым, таким никчёмным. Просто... скажи, что я любил её. Больше жизни.

Тэйн ещё какое-то мгновение смотрел на меня с нескрываемой яростью, презрительным непониманием.

— Чёрт! — коротко, неразборчиво прорычал он сквозь плотно, до боли сжатые зубы.

Тэйн захлопнул дверь и резко нажал на педаль газа. Его мощная BMW с воем, взвизгнув на прощание покрышками на мокром асфальте, сорвалась с места, быстро исчезая в непроглядной пелене проливного дождя.

Я остался один. Безнадёжно один. Стоять под этими колючими струями дождя, которые безжалостно хлестали меня по лицу, по рукам, по всему телу, смывая кровь, грязь и непрошеные слёзы. Я смотрел вслед быстро удаляющимся красным огонькам его машины, увозящей от меня самое дорогое и ценное, что у меня когда-либо было в этой никчёмной, жизни. Я понимал – всё кончено. Наше хрупкое и такое недолгое счастье было безжалостно растоптано и стёрто в кровавый порошок. И снова – только боль и тьма. Только беспросветная, могильная безысходность. Отец победил. Опять. Он всегда, чёрт возьми, побеждает...