Глава 15. Тишина и слухи
Прошло три дня. Три дня пустоты. Ни звонка, ни сообщения, ни намёка, что он помнит обо мне. Я прокручивала наш вечер снова и снова: его глаза, его слова, его поцелуй на крыше. Всё казалось сказкой... Но теперь от той сказки не осталось ничего. И самое страшное — я не знала, где правда. Он ли тот, кто держал меня за руку, или тот, кто с бутылкой в руке посылает меня прочь? Эта тишина разрывала. Я чувствовала себя обманутой, брошенной, и в то же время преданной самой собой. Я позволила поверить ему. Я позволила ему сломать меня.
Эмили пристально смотрела на меня, пока мы сидели в коридоре перед парой.
— Ты что, опять с Джеком? — её голос звучал серьёзно.
— Нет! — слишком резко, почти срываюсь.
Она нахмурилась.
— Кэсси, послушай. Я вижу, что ты во что-то влипла.
Я отвела взгляд, натянуто улыбнулась:
— Просто познакомилась с парнем, сходила на свидание... и у нас не сложилось.
Эмили не поверила — это читалось в её глазах. Но она промолчала, оставив за мной право молчать.
Мы пошли на пару. Я старалась уткнуться в конспект, но всё время ловила обрывки чужих разговоров. Сзади двое парней переговаривались:
— ...он слетел с катушек. Представляешь? Закатил пьянку у себя в квартире и разбил лицо местному бандиту.
— Слышал. Говорят, из-за какой-то девушки.
У меня внутри всё оборвалось. Сердце ударило так резко, что я перестала слышать лектора. Хотелось исчезнуть. Спрятаться.
После пары я сбежала в туалет. Захлопнула дверь кабинки и прислонилась к ней спиной. Слёзы хлынули сами собой. Я зажимала рот руками, чтобы никто не услышал. Нервы сдавали. Боль, злость, обида душили меня изнутри.
Телефон завибрировал. Номер был незнакомый. Я с дрожью в пальцах ответила.
— Кэсси? Это Розали Хэтчер, адвокат Макса. — Голос спокойный, деловой. — Ты знаешь, где он? Ему нужно явиться в участок. Дома его нет.
Я сглотнула и постаралась говорить ровно:
— Я... не общалась с ним уже два дня. Не знаю, где он.
— Поняла, — коротко ответила она. — Держи в курсе, если он позвонит. И если встретишь, передай: у него будут большие проблемы, если он не явится.
— Хорошо. Всего доброго.
— Пока.
Я медленно опустила телефон и закрыла глаза. Внутри было пусто и больно. Хотелось закричать, но оставались только слёзы и тишина.
Я вышла из туалета, поправила макияж и глубоко выдохнула. Как бы мне ни было тяжело — я переживу это, как и всегда. Я обязана.
В этот момент дверь распахнулась, и внутрь зашла Мелинда. Она смерила меня взглядом сверху вниз, губы изогнулись в ехидной усмешке.
— Слышала, что твоего защитника посадят? Ох, как жаль, — протянула она.
— Заткнись! — сорвалось у меня.
— Кэсси, да ты чего? — Мелинда фальшиво округлила глаза. — Ты никому не нужная и жалкая. Но не перекладывай на меня свои неудачи. И, кстати, тебе нужен хороший консилер. Видок у тебя... уставший.
Я резко толкнула её плечом и вышла, не желая продолжать этот бред. Сейчас мне было не до разборок с Мелиндой.
Пары пролетели очень быстро, и я была этому только рада. Хоть какая-то передышка.
На входе меня встретили Фиби и Нейт. Фиби сияла.
— Ну что, поздравьте меня! После спектакля я сразу уезжаю на неделю на гастроли. Конечно, это мини-гастроли, но весь пригород Чикаго сможет оценить мой талант!
— Это замечательно, — похлопал в ладоши Нейт.
— Сегодня жду вас в семь, не опаздывайте, — добавила Фиби.
Чёрт. Я совсем забыла про спектакль.
— Кэсси, только не говори, что ты забыла про спектакль! — прищурилась Фиби.
Я отвела глаза.
— Ну... есть такое.
Фиби всплеснула руками:
— Похоже, мой лучший друг — только Нейт! — она обняла его и театрально вздохнула. — Почему вы с Эмили такие забывчивые?
— Но мы будем в семь, — подняла я руки в примирительном жесте.
— Вот так-то лучше, — гордо сказала Фиби, и мы все направились в сторону общаги.
В комнате я открыла шкаф и замерла на секунду. Нужно было быстро собраться на спектакль, но внутри всё сопротивлялось. Каждый жест казался бессмысленным, потому что мысли снова и снова возвращались к нему. Макс. Сколько бы я ни пыталась оттолкнуть его образ, он возвращался с новой силой. Его голос, его взгляд, его прикосновения — всё это жило во мне, хотя я ненавидела себя за это. Как будто я привязана к человеку, который сам выбрал исчезнуть, сам выбрал сломать всё, что между нами было. И всё же сердце продолжало биться только ради него. Это раздражало, мучило и убивало изнутри. Я не понимала, что будет дальше, и от этой неопределённости становилось ещё страшнее. Я судорожно перетряхивала вещи в шкафу, пальцы дрожали, зацепляли вешалки, ткань падала на пол. Платья, пальто, обувь — всё казалось чужим, ненужным. Я будто искала не наряд, а способ спрятаться от самой себя. Даже выбор одежды превращался в борьбу: показать миру, что я целая, когда внутри я рассыпалась на осколки.
Я быстро сходила в душ, накрутила локоны и надела чёрное короткое платье с высокими сапогами. Сверху — коричневое пальто длины макси. Уже собиралась выходить, как вдруг в дверь постучали.
Открыв, я увидела на пороге Людвига. Это шокировало.
— Кэсси, можно я войду? — спросил он серьёзно.
Я опешила, моргнула:
— Да, конечно.
Он вошёл, я закрыла дверь.
— Кэсси, когда ты в последний раз видела Макса?
— Ночью почти три дня назад.
Людвиг выглядел обеспокоенным.
— Его ищет адвокат и полиция. Никто не знает, где он.
— Может, он где-то пьяный? — предположила я.
— У них произошла ссора с отцом из-за истории с Джеком. Они жутко поругались, и Макс сорвался.
Я этого не знала. Я не знала, что он поругался с отцом. И всё из-за меня. Ведь если бы Макс не заступился за меня, этого бы всего не было.
— Дела очень плохи, Кэсси. И только ты можешь мне помочь.
— Но как я могу помочь найти Макса?
— Тебе просто нужно позвонить ему.
Я нахмурилась.
— Что за бред?
Людвиг посмотрел прямо в глаза.
— Только на твой звонок он ответит.
— С чего такая уверенность?
— Потому что он любит тебя, Кэсси.
Эти слова сломили мою и без того сломанную душу. Но я знала, что это не так. Ведь если бы человек любил, он бы так поступал?
Я дрожащими пальцами нашла контакт Макса и нажала «Позвонить». Включила громкую связь, чтобы Людвиг слышал. Но мы оба услышали только тоскливые гудки. Я сбросила звонок и посмотрела на него.
— Вот видишь.
— Кэсси, если он перезвонит, дай мне знать.
Людвиг направился к двери.
— Людвиг, — сказала я, и он обернулся. — Не говори никому про нас с Максом.
— Я и не собирался. Я вас понимаю, как никто другой.
Я слегка улыбнулась. Людвиг открыл дверь — и там стоял Нейт, ошарашенный его появлением. Людвиг пожал Нейту руку и ушёл.
Нейт зашёл внутрь, всё ещё с открытым ртом.
— Ты что, решила в своей комнате всех красавцев собрать? — усмехнулся он.
— Не смешно. Он искал Макса.
— Родная, я вижу, как ты себя изводишь.
— Потому что, как оказалось, любить — это больно.
Нейт подарил мне лёгкую улыбку.
— Нет, Кэсси, это не так. Просто некоторая любовь должна пройти препятствия. А теперь пошли — мы опаздываем. Эмили присоединится уже в зале.
Мы быстро добрались до театра. Он оказался маленьким, но стильным: красный интерьер, бархатные занавеси, мягкие пуфы у стен. Людей было удивительно много — студенты, преподаватели, какие-то местные жители. В воздухе витал запах кофе и духов, слышался приглушённый гул разговоров.
Мы вошли в зал и заняли места. Кресла обиты красной тканью, свет был мягкий, золотистый. Эмили уже сидела внутри и махнула нам рукой. Мы устроились рядом, и почти сразу свет погас.
В свете софитов появилась Фиби. Она выглядела шикарно: платье, расшитое пайетками, высокий хвост с наращенными прядями. Она взяла в руки стойку от микрофона и тихо, но отчётливо произнесла:
— Я кошка, которая потерялась и не может найти свой дом, помоги мне...
Свет снова погас. Мы с Эмили переглянулись и продолжили смотреть.
На антракте мы собрались в холле. Нейт взял себе сэндвич, а мы с Эмили — брускетты.
— Спектакль странный, — сказала я.
— Ну не зря он называется «Драные кошки», — усмехнулся Нейт.
— А кто-нибудь понял, кто вообще эти драные кошки? — спросила Эмили.
Мы все рассмеялись. Я машинально посмотрела в телефон — ни уведомлений, ни пропущенных. И тут зазвенел звонок: пора возвращаться в зал.
Во втором акте сцена между актёрами вдруг показалась до боли знакомой. Свет стал холодным, синеватым; на сцене — кирпичная стенка, железная лестница, имитация пожарного выхода, надпись неоном «ALLEY». Из кулис тянулся дым, звенела металлическая бочка — будто сердце большого города гудело где-то под сценой.
Рыжая Кошка — тонкая, нервная — вышла первая. За ней шагнул Чёрный Кот в кожаной куртке, с перебинтованной кистью. В руках у него тёмная бутылка — реквизит, но он держал её так, словно это единственная опора.
— Ты обещал показать мне ветер, — сказала Рыжая, не глядя на него. — А привёл в шум.
— Когда больно — я исчезаю, — хрипло ответил Чёрный. — Так тише.
— Ты зовёшь это свободой. А это — бегство, — она улыбнулась криво.
Хор «кошек» вокруг них задвигался, взвился короткий танец: быстрые, рваные движения, как ссора на повышенных тонах. Двое из хора пытались удержать Чёрного, он вырвался и со злостью ударил кулаком по железной бочке — звук резанул зал. Я вздрогнула. Внутри всё отозвалось болью, будто он ударил по моей памяти.
— Я не создан для света, который тебе нужен, — выдохнул Чёрный и опустил взгляд.
— Свет — это не сцена, — ответила Рыжая. — Свет — это когда не прячешься.
Она подошла ближе, почти вплотную:
— Помнишь высоту, где ветер свистит? Мы стояли на краю и ты сказал: «Вот она — свобода».
— Я сказал правду, — упрямо вскинулся он.
— Правда — не там, где ветер, — шепнула она. — Она там, где ты не засыпаешь сердце песком.
Слова упали прямо в меня. Мне стало трудно дышать. Я услышала свои же фразы, сказанные Максу у подъезда. Я узнала себя в Рыжей — и его в Чёрном: та же бравада, тот же страх, та же бутылка, которой он пытался заглушить гул внутри.
Рыжая медленно сняла с плеч блестящий плащ и положила его Чёрному на руки:
— Я оставляю тебе блеск. Себе — тишину. Если захочешь — найди меня днём.
Хор застыл. Луч высветил её профиль — и резко погас. Чёрный остался в полумраке, один, с плащом и бутылкой. Музыка стихла до едва слышного гула, и на сцене стало пусто.
Когда спектакль закончился, зал взорвался аплодисментами. Фиби сияла — это был её звездный час. Она кланялась, её глаза блестели от счастья.
После спектакля мы встретились с ней в холле. Она подбежала к нам, всё ещё светясь от восторга.
— Будете по мне скучать? — спросила она.
— Конечно! — Эмили обняла её.
— Сейчас поездишь по гастролям, заездишься и забудешь нас, — поддел Нейт.
— Нейт, твою звездность мне переплюнуть, — засмеялась Фиби.
Потом её взгляд остановился на мне.
— Кэсси, ты почему такая тихая?
Все посмотрели на меня. Я моментально выпрямилась и натянуто улыбнулась.
— Устала.
— Кстати, в зале Макса не видели? — тихо спросила Фиби.
Эмили напряглась, а Нейт перевёл взгляд на меня. У меня забегали глаза.
— Я его не видела, — коротко сказала Эмили.
— Тебе не о нём сейчас надо думать, а о том, что скоро ты затмишь Анджелину Джоли, — Нейт подмигнул. Фиби, хоть и была в напряжении, улыбнулась.
— Ладно, мне нужно к группе, мы уже скоро выезжаем, — сказала она. Сначала её обнял Нейт, потом Эмили.
— Удачи, — тихо сказала я.
Фиби ушла. Мы вышли и стали ждать такси на улице.
Нейт засунул руки в карманы и фыркнул:
— Ну что, странный спектакль, да?
— Странный — мягко сказано, — усмехнулась Эмили. — В какой-то момент я думала, что это пародия.
— А мне понравилось, — неожиданно призналась я. — В нём было что-то... честное. Может, слишком прямолинейно, но честно.
Нейт приподнял бровь:
— О, смотрите-ка, Кэсси нашла в «Драных кошках» философский смысл.
Я улыбнулась краешком губ, не желая объяснять, почему спектакль так задел меня. Они подшучивали, перекидывались репликами, а я молчала, глядя на дорогу. Внутри было пусто, но странным образом спокойнее, чем утром. Будто спектакль подсказал мне, что я не одна со своей болью.
Когда мы вошли в общагу, я сразу почувствовала лёгкий запах гари. Эмили закатила глаза:
— Опять Питер Роджерс мастерит очередного робота.
— Ладно, я пошёл отдыхать, завтра пара рано, — сказал Нейт и зевнул.
— Я тоже, голова болит, — грустным тоном добавила Эмили.
— А мне надо на третий этаж к Джессике, она обещала дать ответы по тесту по истории искусств, — пояснила я.
Мы все обнялись и попрощались. Я направилась по лестнице вперёд. Но вдруг заметила клубок дыма, стелющийся по потолку. Где-то вдалеке уже разгорался пожар. Толпа студентов выбежала в коридор, кто-то закричал:
— Пожар!
Всё происходило слишком быстро. Я не успела опомниться, как оказалась в самом центре дыма. Лёгкие сжало, горло защипало, и я перестала понимать, куда нужно идти. Дым обволакивал меня со всех сторон, стены будто исчезли. Я не знала, где выход, где дверь, где спасение. Только одно ощущение: я потерялась. И впервые за долгое время — по-настоящему.