Выбрать волю

На третий приём «на анжельский лад» его участники собирались уже в твёрдой уверенности, что всё идёт, как надо, и приёмы такого дела — совершенно обыденная вещь. К хорошему быстро привыкаешь!

Проект Эсны шёл вперёд семимильными шагами. Она уже выбрала и назначила управляющего — того из кандидатов, чьи предложения в большей степени можно было использовать. Несмотря на все попытки придать дебатам нужное направление и ограничить фантазию кругом первоочерёдных задач, собравшиеся охотно и многословно делились идеями всякого рода, иногда даже не связанными с вопросами просвещения. Пожалуй, из этого сборища получилось бы неплохое министерство науки, но, к сожалению, они явно опережали своё время на пару веков, и большую часть их идей реализовать было невозможно.

После очередного жаркого обсуждения — частично посвящённого тому, чтобы устроить нечто настолько элитное, чтобы принять в этом участие могла и принцесса, — Эсна отошла в сторонку, чтобы поговорить с генералом Дранголом. Тот, как и обещал, изучил бумаги в военном архиве и добыл необходимую информацию.

— Тёмное дело, солнечная, — мрачно покачал он головой. — Приказ о дополнительной рекогносцировке нигде не засветился. Но я изучил журнал за тот день, и единственное подходящее место в нём — это отъезд младшего Веймара, который вполне мог быть обусловлен желанием повидать братьев перед боем.

Эсна нахмурилась. Версия с подставой ради наследства получала косвенные подтверждения.

— Либо он мог везти тайный приказ, — продолжил рассуждать генерал. — Но, учитывая обстоятельства дела, я бы не советовал тебе расспрашивать самого Веймара. Не стоит вообще светить своим интересом в этом вопросе, солнечная, — предостерёг он строго.

— Но что же делать? — разумно возразила Эсна. — Если это и вправду... было подстроено, — она сконфузилась, не решаясь сыпать обвинениями такого уровня, — то нужно же восстановить справедливость?

На лице генерала ясно читалось, что он не считает необходимым копаться в этой ситуации. В конце концов, счёты между родственниками никого не касаются. Даже если младший Веймар и поспособствовал гибели своих братьев — это не то дело, в которое благовоспитанному ньонцу следует совать свой нос.

Но Эсна всё же была дочерью его близкого соратника, да и небесная княгиня просила посодействовать её розыску, так что генерал со вздохом достал листок с именами и принялся вполголоса объяснять, кто в тот день был в штабе, и кого можно расспросить о деталях.

— На самом деле, солнечная, рабочий вариант тут только одноглазый Дэрни, он был секретарём в то время, мог чего-то слышать, — резюмировал он. — Остальные либо давно умерли, либо едва ли станут откровенничать. Можешь, конечно, попробовать и этих, — отчеркнул он пальцем, — но всё же начни с Дэрни. Старик давно ничего не боится, и если что знает — скажет.

— Благодарю, скалистый генерал, — рассиялась улыбкой Эсна, принимая список. — Вы очень мне помогли.

— Будь осторожнее, солнечная, — краешком губ усмехнулся тот.

...полученная информация убедила Эсну в том, что в деле смерти её супруга был замешан его брат. В пользу этого свидетельствовало ещё и то, что наследство-то досталось именно ему.

Ему и Ирэни, если быть точнее.

Ирэни, разумеется, наследовать не могла, и вообще была женщиной, а значит — вышла замуж в другой род. Но её супруг, адмирал Грайвэк, почти всё время своей жизни проводил на палубе, на границе между Ньоном и Даркией. Так что Ирэни жила себе припеваючи в доме брата и была замужем практически номинально.

Эсна не любила золовку. Яркая, решительная, та действовала нахрапом, буквально выгрызая из жизни то, чего ей хотелось. Чего стоил тот скандал, который она закатила в своё время главе семьи — мужу Эсны — когда избрала себе супруга сама!

Ирэни била посуду, устраивала голодовки и грозилась убить себя, но настояла на своём.

Её поведение было обусловлено не неземной любовью — она жениха и в глаза-то ни разу не видела — а расчётом. С самого начала она хотела устроиться так, как ей было удобнее. Поэтому, выйдя замуж, она лишь пару недель провела в доме мужа, а потом, когда тот отбыл в очередной плаванье, перебралась обратно.

Из-за личной неприязни Эсна предположила, что Ирэни тоже замешана в это дело. Она имела большое влияние на младшего брата, и вполне могла подговорить его на это преступление, чтобы получить имение Веймаров в своё распоряжение.

Если до этого момента расследование Эсны было связано скорее с желанием развеять скуку и безделье, то теперь оно приобрело личный характер. Ей хотелось непременно найти доказательства того, что это младший Веймар самовольно отправил главу семьи на разведку, тем самым приговорив его и ослабив второго брата, что в битве привело и к смерти последнего. А если бы ещё удалось доказать вмешательство Ирэни!

Эсна аж прижмурилась от столь приятных перспектив.

Особенно её радовала возможность вернуть себе любимую яхточку.

По правде сказать, Эсна слабо разбиралась в законах, но зато хорошо знала ньонские обычаи. Даже если предположить, что закон должен был почему-то пощадить младшего Веймара и Ирэни, — Эсна была супругой владыки! А значит, дело бы бы решено так, как хочется ей. Грэхард наверняка бы поспособствовал...

В общем, Эсной овладела жажда деятельности. Она и сама бы отправилась расспрашивать этого одноглазого Дэрни, да только вот жил тот далеко от столицы.

Поэтому пришлось искать Дерека — все дела подобного рода делались через него.

К её большому удивлению, Дерека снова оказалось не так-то просто найти. Эсне в голову даже закралось подозрение, что он избегает её целенаправленно — уж слишком странно он исчезал оттуда, где вроде бы должен был находиться. Но, поразмыслив, Эсна пришла к выводу, что это уже фантазии; у него не было решительно никаких причин на неё обижаться. Да и выглядел Дерек человеком, который не станет держать обиду в себе, а просто поговорит, если что-то его задело.

Но, в конце концов, упорство её было вознаграждено, и ей удалось его поймать и передать полученную от генерала информацию.

— Одноглазый Дэрни? Да, я его знаю. Вызову, — почти на бегу согласился Дерек и испарился, не оставив по себе никакой привычной для его образа шуточки.

Эсна нахмурилась и обещала себе всё-таки поговорить с ним. Потому что иначе, чем тайной обидой, она не могла объяснить такое явное нежелание видеть её.

Мысль о том, что она чем-то его обидела и даже не заметила этого, очень её встревожила и ранила. Ей искренне нравился Дерек; в Цитадели он стал её лучшим другом, солнечным лучиком, который озарял её дни. Ей нравились беседы с ним, она была в восторге от их тайного расследования, и надеялась и впредь работать с ним в команде — неважно, над чем. По правде говоря, в последние дни ей было грустно от того, что они перестали видеться; и она определённо решила, что нужен открытый разговор. Ведь не зря Грэхард ей постоянно ставил упрёк: мол, просто открой рот и скажи. С самим Грэхардом такая тактика казалось слишком страшной; но с Дереком-то точно можно!

Что касается самого Дерека, то он, естественно, избегал Эсну из нежелания подпитывать в себе возникшее к ней чувство. Право скажем, эта безнадёжная тактика едва ли хоть однажды помогла хоть одному влюблённому; но всё же это было всяко лучше, чем проводить время наедине с объектом своих воздыханий и знать, что даже бороться за свои чувства для тебя запретно.

Надо отметить, что наряду с избеганием Дерек позаимствовал и любимую тактику Грэхарда: завалить себя делами по самую макушку. Вот это работало гораздо лучше, потому что думать и вздыхать ему стало решительно некогда, поэтому можно было с чистой совестью поверить, что ничего такого уж катастрофичного не произошло.

Тем не менее, в пылу этих дел Дерек не забывал размышлять над вопросами расследования, и уже выдвинул в своей голове довольно стройную картину составленного младшим Веймаром заговора. Так что, получив, наконец, имя, с которого можно было продолжить следствие, он сразу взялся за дело. Обнаружить следы Дэрни было несложно; он долгое время значился на государственной службе, и найти его адрес не составило труда. Вот только жил он, и впрямь, далековато — несколько дней пути, и это только в одну сторону. Отлучиться на такой срок у Дерека не было возможности, послать кого-то вместо себя... дело деликатное, и не хотелось бы замешивать в него третьих лиц.

Оставался вариант вызвать старика в столицу, и методом выбора меньшего из зол Дерек предпочёл именно его. Объяснить Грэхарду, зачем ему понадобился свидетель, было проще, чем рассказывать, куда он собрался умотать на полторы недели. И как будто бы владыка и отпустил его на такой срок! По правде сказать, за те пятнадцать лет, что Дерек провёл при нём, у него не были ни одного выходного — если не брать в расчёт те случаи, когда одного из них сваливала с ног болезнь. Впрочем, если хворал Грэхард, Дереку приходилось крутиться даже в два раза быстрее.

В общем, ничего не оставалось, как подсунуть владыке вечером на подпись соответствующую бумагу.

Грэхард, всегда тщательно читающий документы, которые подписывал, открыто удивился:

— Зачем тебе сдался Дэрни?

Пришлось рассказывать.

Чем больше Дерек говорил, тем сильнее хмурился Грэхард. Он, видите ли, считал дело законченным ещё на свидетельстве старшего Треймера. Узнать, что супруга и соратник продолжили что-то раскапывать и после, оказалось крайне неприятно.

— Дался вам этот Веймар, — раздражённо отбросил он бумагу.

— Солнечная полагает, что это было преднамеренное убийство, — спокойно пожал плечами Дерек. — Если так, то она в своём праве.

— Если так, — зло передразнил Грэхард, — то это внутрисемейное дело, и солнечной оно никак не касается, потому что она уже давно не часть этой семьи!

Дерек сложил руки на груди и спокойно поинтересовался:

— Хорошо, и что ты мне предлагаешь, о сиятельный? Сказать ей: прости, Эсна, но дело закрыто, потому что владыка велел тебе не совать в него свой нос?

Лицо Грэхарда исказилось яростью.

— Что вы вечно из меня какого-то тирана делаете! — свирепо воскликнул он, притянул к себе досужий документ и размашисто подписал, после чего сунул Дереку с раздражённым: — Да разбирайтесь в чём хотите!

— И нечего так злиться, — рассудительно ответил тот, забирая вызов. — Ревность к мертвецам — последнее дело, дружище.

Грэхард посмотрел на него в ответ как-то странно — как будто он сморозил большую глупость, — но потом махнул рукой:

— Не желаю обсуждать эту тему, — и потянулся за следующим документом.

Интермедия

Женщины рода Раннидов ходили в храм Богини неизбежно в сопровождении большой охраны. Возглавлять охрану такого рода считалось миссией почётной, но несколько занудной. Бравые вояки не очень-то жаждали проводить по паре часов в храме, слушая заунывные мотивы. Впрочем, у столичных офицеров хватало и других скучных миссий, поэтому в ходу между ними было обмениваться неприятными дежурствами, выбирая из неприятного то, что казалось наиболее терпимым.

Так что никого не удивляло, что дам в храм чаще всего сопровождал генерал Дрангол. Собственно, именно поэтому княгине не составляло труда с ним связаться — она видалась с ним, почитай, каждую неделю, за редким исключением.

Эсна, получившая способ легальной связи с семьёй, в храм не ходила никогда, поэтому это обстоятельство осталось ей неизвестным.

Генерал же, кажется, отнюдь не тяготился своей нудной обязанностью. Кареты дам он сопровождал верхом, обменивался шуточками с кучером и охраной и выглядел весьма благодушно — хотя его миссия как раз была более тяжкой, чем у остальных. Большая часть охраны оставалась снаружи — где вполне можно было поиграть в кости и карты — и только генерал входил в сам храм, чтобы оберегать благородных дам и там.

Надо сказать, что жрицы его недолюбливали; им вообще было не по душе, когда на молениях присутствовал кто-то из мужчин. Но Грэхард в этом вопросе был неумолим и твёрдо стоял на том, что его семью во время молитвы должен оберегать хотя бы один офицер.

Генерал, впрочем, не сильно скучал, потому что обрёл себе прекрасных собеседников в лице звёздной бабушки и небесной княгини. Обе они не отличались сильным религиозным чувством, и в храм ходили скорее именно ради этих бесед. Немного отбившись от остальных, они устраивались в тёмном уголке и негромко переговаривались.

Бабушка, впрочем, приезжала в храм не каждый раз — здоровье у неё уже было слабовато — поэтому зачастую приятная беседа разделялась только между княгиней и генералом.

— Сегодня у них что-то новенькое, — хмыкнул генерал, кивая в сторону жриц, чьи моления он давным-давно знал наизусть.

— Говорят, осада на западе вот-вот закончится нашей победой, — улыбнулась княгиня. — Мы молимся о том, чтобы так и было.

— Ну! — усмехнулся в усы генерал. — Уирнед знает своё дело и дожмёт этих марианцев! — уверенно предрёк он.

Третья Марианская кампания считалась официально законченной, но войска генерала Уирнеда вот уже несколько месяцев осаждали один из горных фортов. Упрямые марианцы отказывались выбросить белый флаг, но победа ньонцев была лишь вопросом времени.

— Грэхард планирует четвёртый поход, — весьма сухо произнесла княгиня.

Генерал сдержанно кивнул:

— Да, предположительно, весной начнём подготовку.

Княгиня посмотрела на него долгим вдумчивым взглядом.

Его лицо отображало собой грусть.

— Я буду скучать по этим разговорам, — наконец, сухо и холодно признала она.

Таким тоном люди обычно приказывают удалиться тем, кто им неугоден, а никак не озвучивают вещи столь сентиментальные.

Уголки его рта задрожали от сдерживаемой улыбки, которую, впрочем, вполне скрывали усы.

— Вы позволите писать вам? — светским тоном осведомился он, сопровождая свою просьбу лёгким поклоном.

Она смерила его холодным взглядом и с королевским достоинством в голосе строго ответила:

— Безусловно.

Он не выдержал и рассмеялся.

— Тише! — нервно обернулась она и досадливо ткнула его кулачком в плечо. — Охота вам смеяться надо мной!

— Эйни... — он перехватил её руку и нежно сжал в своей ладони.

В её взгляде и голосе читался упрёк, когда она попросила:

— Ах! только не начинай!..

Он послушно замолчал; улыбнулся одними глазами, наклонился и поцеловал её руку.

Она отвернулась, но по тому, как дрожала её рука, становилось очевидно, что она крайне взволнована.

— Однажды я украду тебя, небесная, — склонившись к её уху, пылко пообещал генерал.

Она прикрыла глаза ресницами и с минуту молчала, овладевая стуком сердца. Повернулась к нему — их лица оказались близко-близко — и прошептала:

— Если ты так сделаешь, я убью тебя.

Тем не менее, сказано это было тем тоном, каким признаются в любви.

— Значит, я умру от твоей руки, — с улыбкой согласился генерал, отнюдь не напуганный этой угрозой.

Она бросила на него взгляд, полный упрёка, и отодвинулась.

Он тоже послушно сделал шаг назад.

Некоторое время они молча слушали заунывное пение; затем генерал завёл светский разговор о ниийских новостях. Княгиня охотно включилась в эту беседу.