Сказка о том, как Летов искал себя в стоматологии.

- Бля... Че я рассказать-то хотел... А!

После ухода Летова из группы «Гражданская оборона», жизнь его стала, по его мнению, скучной. Ни на гостроли, ни на репетиции, сиди, смотри ящик, пей пиво. Но Летова такой расклад не устраивал... Как так, сидеть и пиво пить, без дела!? Не ясно, как его так по башке ебнуло, что он аж решил в Санкт-Петербург матнуться, но видемо ебнуло чем-то тяжелым и сильно...
Когда Сергей пришел навестить своего брата, у них состоялся подобный диалог:
- Слушай, Серег, - говорил Егор. - Я тут так подумал... А может в Питер кабанчиком мне?
- Ну, как хочешь, Игорь. - пожал плечами Летов старший.
Ох, знал бы он, чем это все обернется...
Никто не знал, что у Егора были связи в Питерской стоматологии. А сам Егор решил в первый раз этими связями воспользоваться. До того, как крупно удариться в музыку, он учился в медучилище(правда, его выглнали на первом же курсе за то, что он нарисовал Ленина на... Короче, опустим это.). И вот, одной темной ночью он сидел на кухне и думал о своей судьбе и беспантовом пирожке, который потерял по дороге домой со школы, когда учился в восьмом классе, в году так 1977. Думал-думал, и надумал устроиться в стоматологическую клинику, стоматологом. Ну а че? Знания у него, хоть и минемальные, но есть. Люди, чтоб без труда устроиться - тоже. А что еще надо? Для всей красоты картины осталось только ехать в Петербург. Друг его, который заведовал этой клиникой, не смог бы ему отказать, и опа, щелчек пальцев, и Летов уже не артист, а стоматолог.
Собрал монатки, попрощался с Кузьмой и Наташей, поцеловал всех котиков в морду и поехал на поезде, прямиком из грустного Омска в прекрасный(или не очень) Санкт-Петербург.
Обосновался в съемной квартирке, позвонил другу из клиники. Тот встретил его с объятиями и водкой. Посидели, поговорили.
- Слушай, Игорек... - дохлебывая вторую бутылку водяры, говорил друган, - Я так рад, что ты врачем стать решил... Я всегда мечтал чтоб мы вместе работали в одной клинике... Чтоб я ей заведовал, а ты в ней пахал... И чтоб мы с тобой были всегда вместе, как Сид и Нэнси... - а потом его вырвало.
В общем: собеседование прошло отлично. Приняли.
И прошел слух по всему району, что в клинику устроился работать новый стоматолог. И офигели все панки, только узнав, как завут новоиспеченного врача...

* * *

А сейчас мы переходим к другому человеку и к другим проблемам...

У главного панка страны, сурового, злого, мощного, но при этом завораживающего своей строгостью глаз и общей загадочностью - Михаила Юрьевича Горшенева заболел зуб.

-Я, если честно, ахуел, когда узнал! Чему у него там болеть-то...

И козалось бы, а в чем проблема? Сходить к зубному что-ли? Да. В этом-то и была проблема... А именно в том, что Горшенев до ужаса боялся зубных врачей.
Да, вот такая вот подстава! Думаешь: «Во! Какой мужик! Крутой!», а он к стоматологу идти боится... Ну, а если без шуток, то по нему действительно не скажешь, что он может этого боятся.
Михаил обнаружил проблему с зубом еще за месяц до похода в больницу, но к врачу не обратился - боялся. Так он и ходил все это время, терпя сильную боль во рту, и ходил бы дальше, если бы не его жена Ольга, которая решила уговорить его сходить к врачу. Он, конечно, отговариваривался, но Ольга настояла на своем.
И вот, после моральной подготовки Горшка и прослушивания включенного на магнитоле Панова Михаил вместе со своей любимой красавицей-женой пошел в больницу. Сидят они, ждут очереди. Горшка колотит от страха. Комичное, наверное, зрелище: сидит здоровый мужик, ростом в два метра, мускулистый, широкоплечий такой, руки в татуировках, лицо так и говорит «Я сама суровость!», в касухе черной, а сам трясется от ужаса. Смешнее было только людям, знающим, что этот человек - тот самый суровый панк-анархист из популярной группы, по которой тащится вся молодежь. Ольга поглаживала его по масивной спине, приговаривая «Не бойся, Мишенька, не бойся. Уснешь, а когда проснешься - все уже будет хорошо.»
Люди оборачивались и кидали взгляды на пару. Какая-то женщина хихикнула, а какой-то мужик в далике проговорил с нескрываемым сарказмом и с улыбкой нахала: «Вот это панк!».
Человек вышел из кабинета номер 46, и сразу после этого раздался голос, видемо, врача:
- Кто следующий?
Этот голос показался Горшку очень знакомым. Где-то он его уже слышал...
- Здравствуйте, мы следующие! - оживленно сказала Оля.
- Так, ну прохо-... - начал было говорить Летов, но запнулся на половине слова, когда увидел перед собой человека, которому, когда-то тогда, в девяностых, втирал про то, что его музыка - говно. Ну, а у Михаила зуб перестал болеть, когда он увидел перед собой человека, который без зазрения совести говорил ему о том, что Горшок, видети-ли, поет полную хуйню, и вообще он не панк, а так, хуйня какая-то из под советского танка.
- Летов!? - заорал на всю больницу Горшенев, вскачив с седушек.
- Горшенев?! - охнул Егор, схватившись за сердце. - А ты че тут делаешь?!
- А сам-то подумай... - крехтя от накотившей боли и прижимая лодонь к щеке проговорил Михаил.
- Мишенька, ты его знаешь? - удевилась Ольга.
- Да, знает меня ваш Мишенька, знает... Ну вы заходите.
Егор занырнул в кабинет, а Горшеневы зашли за ним. Горшок, сел в медецинское кресло, глаза его бегали, как у испуганного котенка. Он сжимал своей рукой маленькую рученку жены, а та пыталась его чуть успокоить. Ольга всем нутром ощущала, как сейчас страшно ее мужу, она слышала, как быстро колотится его сердце и видела, как обычно бесстрашный мужчина в этот момент облевался потом.
- Довно вы тут работаете? Я вас раньше здесь не видела... - попыталась завязать разговор с новым врачем Ольга.
- Пару дней назад устроился. - безразлично ответил Егор, копашась с пробирками.
- А опыт роботы у вас есть? - продолжала докучать вопросами женщина.
- Да. Один раз зуб одному «попсушнику» вырывал. Он у него, правда, не болел... - Летов немного замялся. Начал чмокать губами, а потом хлопнул по столу и повернулся к больному. Статно поправя очки, он спросил: - Ну, Михал Юрич, что у тебя?
- Зуб болит... - жалостливо промямлел Горшок.
- Тот самый единственный, который остался после встречи со мной?
- Да пошел ты!
Мужчина присел рядом с пациентом и, как подобающе хорошему стоматологу, приказал открыть рот.
- Ничесе! - воскликнул он. - У тебя зубы передние отросли! - бывший музыкант без стеснения потргорал пальцем вставленные зубы Горшка.
- Ты в край ахерел!? - последний отдернулся.
- Ну, так что с ним? - спросил зубной у Горшковской жены.
- Зуб мудрости болеть сильно начал, уже месяц как болит... - недоверчиво проговорила та.
- Ох... Понятненько... Галя! - заорал Летов во все горло. Секунда, и в кабинет зашла толстая женщина с пучком из черных волос на голове, одетая в короткую юбку и облегающую блузку (видимо, она совсем не стеснялась своей фигуры).
- Галя, позави анестезиолога! - приказал гордый Егор(странно, что не «дохлый»)
- Вы такой немногословный, Игорь Федорович. - кокетливо хихикнув, приметила Галя.
- Даже не пытайся Галь, я женат.
Тучная женщина удолилась из кабинета, а Летов, пораспрашивав Ольгу о том, какой у Горшка вес и рост уселся ждать этого самого анестезиолога.
- Миш, ты главное не переживай, все хорошо будет... - говорила Оля, поглаживая заросшую макушку Михаила.
Да как же ему не волноваться-то!? А если Егор ему что-нибудь во рту не того наделает!? Может он отомтсить захочет за то, что Горшок ему десять лет назад морду на концерте набил!?
Дверь в кабинет открылась, и в нее вошел худощавый мужичек, видимо, анестезиолог.
- Здорово, Игнат Афанасьевич. - ободренно заговорил Летов.
- И вам не хварать. - он протянул руку для пожатия.
Они начали о чем-то разговаривать, но Горшок их не слушал, он смотрел на свою жену и крепко сжимал ее руку. С каждой секундой ему становилось все страшнее и страшнее, только силуэт любимой жены успокаивал его в этот момент. Только ее улыбка и утешающие слова могли чуть уменьшить страх. Потом ему ввели наркоз. Пока он засыпал, Ольга нежно гладила его по руке, а после, когда Егор начал возиться с его зубом мудрости, она продолжала сидеть рядом, держа его за раслабленную руку.

* * *

Все прошло хорошо.
Миша лежал, отходя от наркоза. Его полупрекрытые глаза были мутными. Изо рта, как у собаки Павлова, бежала тонкая струйка слюны. Он улыбнулся краям рта, нащупав взглядом Олю, а Оля улыбнулась ему.
- Вот видешь, я же говорила, что все будет хорошо! - она провела рукой по его плечу.
- Оля... - неразборчиво промямлил Горшок, криво улыбаясь.
Он закрыл глаза и его голова безвольно повисла. Видимо, от наркоза он будет отходить тяжело.
- Ну, чтож... Все прошло успешно. - снимая перчатки, говорил Егор. - Мудрый зуб я ему вырвал... В верхнем ряду оказалось так тяжело зубы вырывать!
- Как в верхнем? - удивилась Горшенева. - У него же зуб мудрости в нижнем болел....
Летов застыл от ужаса, услышав это и лишь проговорил:
- Екарный бабай...

- Ну, а потом его, все же, уволили... Конец! Диктовал СашБаш, а написала Янка. А Кузя в процессе не участвовал, он пьяный под столом лежал... Ну, че смотришь? Я тебе сказку рассказал, спи теперь давай! Заебал меня уже!