ДРУГ, КОТОРОМУ МОЖНО ВСЁ

Лео переехал. Решение было принято под восторженные крики Дилана ("Теперь у нас свой придворный художник!") и сдержанное одобрение остальных. Ему выделили маленькую комнатку-кабинет на первом этаже, рядом с гаражом – идеально для мастерской. Его спокойная, наблюдательная энергия странно вплелась в хаос дома. Он не лез, не шумел, но его присутствие ощущалось – тихими разговорами с Чарли о книгах, быстрыми зарисовками веселящегося Дилана, мягкими вопросами к Брайсу о его проектах. И его взгляд... он часто останавливался на мне. Не навязчиво, а с тем самым интересом, который обещал "разгадывать".

Пэйтон реагировал на это как часовой, заслышавший шум за границей. Его "нейтралитет" со мной стал еще холоднее, почти ледяным. С Лизой он был подчеркнуто внимателен – чаще держал за руку, громче смеялся над ее шутками (что звучало неестественно), целовал в щеку при каждом удобном случае. Это был спектакль. Демонстрация владения территорией, которую я наблюдала с язвительным внутренним комментарием: "Играешь на публику, Мурмайер? Боишься, что твоя 'исключительная потаскуха' найдет кого-то, кто не прячет ее в туалете?"

Туалетные встречи продолжались. Теперь они были отмечены новой нотой – доказательством. Его прикосновения были жестче, поцелуи – с оттенком наказания, как будто он пытался стереть с моей кожи невидимый след чужого внимания. "Моя," – шипел он, впиваясь зубами в моё плечо. "Только моя здесь." Я отвечала с той же яростью, царапая его спину, доказывая, что мой отклик – его победа, а не его право. Это был порочный круг: чем больше Лео смотрел, чем больше Пэйтон "играл" с Лизой, тем яростнее и грязнее становились наши тайные схватки. Новые правила работали, как адская машина, перемалывая остатки чего-то человеческого между нами.

И вот – поворот.Вечер кино. Вся банда свалилась в огромной гостиной – подушки, пледы, попкорн, крики на экран. Лео сидел в кресле, делая быстрые наброски сцен. Я устроилась на полу у дивана, рядом с Райли. Пэйтон и Лиза – на диване, ее голова на его плече. Он обнимал ее одной рукой, другой перебирал ее волосы. Его взгляд, однако, был прикован не к экрану, а ко мне и... к Лео, чей карандаш замер, когда он поймал ее улыбку в ответ на его тихую шутку.

Внезапно грохот. Пролитый Диланом лимонад потек по полу прямо к розетке, куда был включен проектор. Искры, треск – проектор погас, половина света в комнате тоже.

Дил-Черт
Ник-Рубильник! Надо найти рубильник!
Бра-В подвале!– отозвался Брайс, уже вставая. -Чейз, свети фонариком! Дилан, тряпку, быстро!

Началась суматоха. Все вскочили, спотыкаясь в полумраке (работал только свет из кухни). Лео включил фонарик на телефоне, освещая путь Брайсу и Чейзу. В этой неразберихе я почувствовала, как чья-то сильная рука грубо схватила меня за запястье и потащила в сторону от толкучки. Пэйтон. Он молча, с ледяной решимостью, протащил меня через кухню в маленькую подсобку, где хранился хозинвентарь. Затолкнул внутрь, щелкнул замком (обычная защелка снаружи) и прислонился к двери спиной, блокируя выход. В комнате было темно, только узкая полоска света из-под двери.

-Что за идиотизм? Брайс убьет, если узнает, что мы тут...
Пэй- Заткнись– его голос был низким, опасным. Он не двигался, его силуэт в темноте казался огромным. -Играешь с огнем, Холл. Флиртуешь с ним при всех. Смеешься. Краснеешь. Нарушаешь правила.
-Какие правила?– я сделала шаг к нему, злость кипела в жилах. -Правило 'никакой ревности к публичной жизни'? Помнишь? Ты сам его установил! А вот ты... ты сегодня просто шедевр! Руки, поцелуи, нежные взгляды на Лизу! Это тоже 'публичная жизнь'? Или ты специально, чтобы задеть меня? Чтобы напомнить, что я – только для этого?– я махнула рукой вокруг грязной подсобки.

Он резко выпрямился, шагнул ко мне. В темноте я чувствовала его тепло, его гнев.
Пэй-Я делаю то, что должен!– прошипел он. -Чтобы они не лезли! Чтобы никто не догадался! А ты? Ты играешь в опасную игру с этим... художником! Он смотрит на тебя, как на свою следующую картину! И ты позволяешь!
-Потому что он видит меня!– выпалила я, не сдерживаясь. -Не как 'стерву'! Не как 'проблему'! Не как тайную похоть! Он видит человека! А ты? Ты видишь только то, что хочешь видеть – свою собственность в темном углу!

Он схватил меня за плечи, встряхнул. Сильно. Больно.
Пэй-Ты МОЯ собственность здесь!– его голос сорвался на крик, заглушаемый грохотом из гостиной (Дилан что-то уронил). -Только МОЯ! И если ты думаешь, что этот твой зрячий художник даст тебе хоть толику того, что даю я... ты ошибаешься! Он сбежит при первой же твоей колючке! При первом намеке на твое настоящее Я! А я... я принимаю все! Твои когти, твой яд, твою грязь! Потому что это настоящее! Как и то, что между нами!

Его слова, грубые, полные ненависти и... странного признания, обрушились на нее. Он принимал ее. Не милую маску для общества, а ту самую – колючую, злую, сложную. Пусть через призму собственничества и страсти, но принимал. В этом была ужасающая правда.

-Ты принимаешь, потому что сам такой же– прошептала я, не отводя взгляда в темноте. -Сломанный. Злой. Не умеющий по-другому.
Пэй-Может быть– он не стал отрицать. Его руки на моих плечах ослабли хватку, но не отпустили. -Но это не меняет сути. Ты – моя. В этой комнате. В этом доме. В этой жизни. Твой художник...– он презрительно фыркнул, – ...он может рисовать твою оболочку. Но то, что внутри... то, что ты показываешь только мне... это МОЕ.

Тишина. Густая, напряженная. Из гостиной доносились голоса – свет, кажется, включили. Брайс что-то кричал Дилану. Но здесь, в подсобке, время замерло. Ярость между нами все еще висела в воздухе, но ко мне примешивалось что-то еще. Понимание? Признание своей одинаковой ущербности? Невыносимая близость двух людей, знавших друг друга до самых темных глубин.

Он не поцеловал меня. Не толкнул на пол. Он просто стоял, держа меня за плечи, его дыхание было неровным, его лоб почти касался моего лба. Я чувствовала дрожь в его руках – не от злости, а от натянутой как струна внутренней борьбы. Правила запрещали ревность. Но он ревновал дико. Правила разрешали флирт. Но вид моей улыбки другому сводил его с ума. Мы загнали себя в ловушку.

-Нам нужно выйти– сказала я тихо, голос звучал хрипло. -Пока нас не хватились.
Пэй-Знаю– он выдохнул. Но не отпускал. -Он... он пригласил тебя? На свидание? Или что-то в этом роде?
Я удивленно подняла бровь в темноте. -Лео? Нет. Пока нет. Почему?
Пэй-Если пригласит... скажи нет– приказ прозвучал тихо, но с непререкаемой силой. -Флиртовать можешь. Улыбаться – можешь. Но свиданий. Никаких. Это... за гранью.

Он нарушал свои же правила. Прямо сейчас. Требовал исключительности не только в сексе, но и в праве на моё время. Это было слабостью. Уязвимостью. И я это почувствовала.

-Боишься?– спросила я, и в голосе зазвучала опасная сладость. -Боишься, что он окажется лучше? Что он увидит то, что видишь ты, но не захочет только туалетов и синяков?
Пэй-Я боюсь, что ты забудешь, кто ты на самом деле– он парировал, но в его тоне не было прежней уверенности. -И кто мы. Наш огонь... он не для розовых свиданий. Он сжигает. И он только наш.
-Дорогой мой, мы вчера сами согласовали правила, будь добр их придерживаться, хватит уже.

Щелчок замка снаружи заставил нас вздрогнуть. Кто-то дернул ручку.
-Эй, там кто есть? Защелкнуто!– голос Ника.
-Наверное, заклинило!– отозвался Чейз. -Подожди, я сейчас!

Пэйтон резко отпустил меня, отступил на шаг. Его маска мгновенно вернулась – холодная, отстраненная. Он потянул ручку двери изнутри.
Пэй-Я здесь!– крикнул он. -Заклинило! Сейчас открою!

Он сделал вид, что возится с замком, потом резко дернул дверь на себя. Она открылась. В проеме стояли Ник и Чейз с фонариками.

Чейз-Пэйт? Что ты тут делаешь?
Пэй-Искал тряпку для Дилана– солгал Пэйтон, указывая на ведро с швабрами. Его голос был ровным. -Дверь захлопнулась. Спасибо.
Ник-А... Т.И?– Ник посветил фонариком внутрь, осветив ее лицо. Я стояла в тени, стараясь выглядеть спокойной.
-Я? Помогала искать. Услышала, как он возится. – она пожала плечами, выходя. -Все в порядке? Свет есть?
Чейз-Да, Брайс разобрался. Идиот Дилан чуть дом не спалил.

Они вернулись в гостиную. Свет горел. Дилан извинялся перед всеми. Лиза сразу подошла к Пэйтону:
Лиз-Все в порядке? Я испугалась, когда тебя не увидела.
Пэй-Все ок,– он обнял ее за плечи, но его взгляд скользнул через комнату. Лео сидел в своем кресле, дорисовывая набросок. Его взгляд встретился с взглядом Т.И. Он улыбнулся мне – тепло, без подвоха. Она машинально улыбнулась в ответ.

И тут я почувствовала его. Пэйтона. Его взгляд, упертый мне в спину, был тяжелым, как свинец. Горячим, как раскаленный уголь. В нем не было крика, не было открытой ярости. Было молчаливое, неоспоримое обещание: "Ты моя. И если он коснется тебя... я сдеру с тебя кожу."

Я не обернулась. Просто подняла подбородок выше. Правила были нарушены – им обоими. Игра стала еще опаснее. Лео, не подозревая ни о чем, только что стал разменной монетой в их войне. А час, проведенный не в туалете, а в темной подсобке, показал нам обоим страшную правду: их "огонь" не сжигал только тела. Он медленно пожирал все остальное. И выхода из этой комнаты, из этой лжи, из этих новых правил, ведущих в пропасть, уже не было. Только вперед. Навстречу неминуемому взрыву.