Глава 9. Танцы на краю пропасти.
Прошла неделя, наполненная тяжелыми раздумьями.
Ари почти не спала, постоянно прокручивая в голове рассказ Гены.
Образы смешивались: смеющийся Хэнк, задумчивый Мел, язвительный Киса, спокойный Гена – и тот, другой, утопленный в море режиссер.
Это знание давило, душило. Она избегала парней в школе, хотя чувствовала их взгляды на себе.
Но время шло, и острота первого шока начала притупляться.
Ари понимала, что прошлое не изменить. Режиссера не воскресить.
А эти парни… они были ее реальностью здесь и сейчас.
Той единственной компанией, где она чувствовала себя принятой, несмотря ни на что.
И как бы страшно это ни было, она не хотела их терять.
Жизнь такая, какая она есть, решила Ари однажды утром, глядя на свое отражение в зеркале.
И нужно либо бежать от нее без оглядки, либо принять ее правила игры. Она выбрала второе.
Вечером в пятницу телефон пиликнул.
Сообщение от Кисы. Короткое и по-кисиному прямолинейное:
«Лиса, седня у нас на базе тусня. Чисто наша компашка. Припрешься?»
Ари усмехнулась. «Лиса».
Это прозвище приклеилось к ней после той перепалки на вечеринке у Локона.
И, как ни странно, оно ей даже нравилось. Было в нем что-то дикое, неуловимое.
«Припрусь, Кошак, — ответила она. — Во сколько сбор?»
«Как стемнеет. И не опаздывай, а то все вкусняшки сожрем».
К «Черной Весне» Ари подошла, когда сумерки уже сгустились над Коктебелем.
Внутри горел тусклый свет, доносилась музыка – что-то ритмичное, с тяжелыми басами.
Сегодня здесь было шумно.
Хэнк и Гена сидели на диване, оживленно споря о каком-то фильме.
Мел, на удивление, не сидел с блокнотом, а пытался настроить старый проигрыватель, который они где-то раздобыли.
Киса, развалившись в кресле, которое явно помнило лучшие времена, крутил в руках пустую пивную банку.
— О, Лиса явилась! Не заблудилась в трех соснах? — Киса окинул ее ленивым взглядом, в котором, однако, мелькнул знакомый огонек.
— Тебе бы самому карта не помешала, Кошак, — парировала Ари, проходя вглубь помещения. — А то вечно теряешься между реальностью и своими фантазиями.
Хэнк рассмеялся.
— Вот это заход! Ари, ты сегодня в ударе!
— Просто настроение хорошее, — улыбнулась Ари, чувствуя, как напряжение последних дней понемногу отпускает. Она снова была здесь, среди них. И это было правильно.
На импровизированном столе стояли бутылки с пивом, какая-то дешевая газировка, чипсы и пицца в коробке.
Атмосфера была расслабленной, почти домашней. Той самой, по которой она успела соскучиться.
Они болтали, смеялись, подкалывали друг друга.
Хэнк травил байки из школьной жизни, Гена вставлял свои циничные, но меткие комментарии.
Мел, наконец, заставил проигрыватель работать, и «Черную Весну» заполнили звуки какого-то старого, но зажигательного рока.
Киса то и дело цеплялся к Ари, называя ее Лисой и отпуская язвительные замечания.
— Ну что, Лиса, не страшно тебе с такими волками в одной стае тусоваться? Смотри, как бы хвост не откусили.
— За свой хвост не волнуйся, Кошак, — отвечала Ари, не оставаясь в долгу.
— А я за себя постоять умею. И волки меня не пугают. Особенно такие, которые больше мяукают, чем кусаются.
Киса картинно закатывал глаза, но Ари видела, что ему нравится эта словесная дуэль. В его глазах плясали чертенята.
В какой-то момент Хэнк включил музыку погромче и вытащил Ари танцевать.
Он двигался легко и пластично, увлекая ее за собой. Ари сначала смущалась, но потом расслабилась и отдалась ритму. Она давно так не веселилась. Гена с улыбкой наблюдал за ними, отбивая такт ногой.
Даже Мел, опершись о стену, слегка покачивался в такт музыке, и на его лице играла редкая, но оттого еще более ценная улыбка.
Киса, допив очередную банку пива, тоже поднялся. Он подошел к Ари, когда Хэнк отошел за новой порцией напитков.
— Ну что, Лиса, научилась хвостом вилять под правильную музыку?
— он стоял совсем близко, и Ари чувствовала запах пива и чего-то еще, неуловимо-притягательного, исходящий от него.
— А ты, Кошак, все еще не научился лапами не цепляться?
— она посмотрела ему прямо в глаза, чувствуя, как между ними пробегает какая-то искра. Опасная, будоражащая.
Он усмехнулся, наклонился к ее уху и прошептал:
— Может, научишь, Лиса? Я способный ученик. Особенно если учительница красивая.
Ари отстранилась, чувствуя, как краска заливает щеки.
— Не надейся, Кошак. Я плохих мальчиков не перевоспитываю.
Он рассмеялся, и в его смехе не было злости, только азарт.
Вечеринка продолжалась.
Они дурачились, рассказывали истории, спорили до хрипоты. Ари чувствовала себя частью этого безумного, но такого живого мира.
Тайна, которую они хранили, никуда не делась. Она висела в воздухе, как невидимый призрак, но сегодня он, казалось, отошел на второй план, уступив место простому человеческому общению, смеху и ощущению единства.
Когда начало светать, и первые лучи солнца пробились сквозь щели в заколоченных окнах, они все еще сидели, уставшие, но довольные.
— Ну что, банда, — сказал Гена, потягиваясь. — Пора, наверное, по домам. А то предки скоро начнут поисковые операции.
Они вышли из «Черной Весны» на свежий утренний воздух.
Коктебель просыпался, сонный и умытый росой.
Киса шел рядом с Ари.
— Ну что, Лиса, не пожалела, что приперлась?
— Ни капли, Кошак, — улыбнулась Ари. — Спасибо за вечер.
Он кивнул, сунул руки в карманы и пошел своей дорогой, не оборачиваясь
Ари смотрела ему вслед, и на душе у нее было странное чувство – смесь облегчения, усталости и какого-то нового, еще не до конца осознанного волнения. Она приняла их тайну.
Она осталась с ними. И теперь она была частью их стаи, со всеми ее опасностями и безумствами. И почему-то это казалось ей единственно правильным решением. Она танцевала на краю пропасти, но пока ей это нравилось.