10 глава
Чонгук
Прошлое
Я прошел по всей длине подвала, насколько позволяли цепи. Они гремят позади меня, их тяжелый звон единственный звук, окружающий меня в надвигающейся темноте.
Понятия не имею, ночь сейчас или день. Дома я ассоциировал темноту с ночью, но, похоже, в этом месте нет ощущения времени.
Красная женщина не появилась. Я не уверен, обнимет ли она меня или ударит по лицу, говоря, чтобы я вернул ее сына. Есть еще девочка, похожая на куклу, — Лиса. Прошло много времени с тех пор, как она
приходила.
Время здесь так перепуталось. Такое чувство, будто я в ловушке два месяца.
Может меньше. Может больше.
Мама часто говорила, что когда ты свободен, время летит незаметно, но оно
замедляется, когда ты в ловушке. Тогда я ее не понимал, но теперь понимаю. Время в этом смысле странное. Время бесконечное и короткое одновременно.
Дверь медленно со скрипом открывается. Я останавливаюсь, цепи тоже, но медленно и с шипением. Это девочка.
Красная женщина не открывает дверь медленно, она врывается, иногда пробуждая меня ото сна. Тихие шаги Лисы эхом отдаются в пустом подвале. Она приносит с собой свет — и это не только из-за ее фонаря.
Это ее присутствие. Ее маленькие тапочки с кроликами и крошечное платье пижама.
От нее пахнет зефиром, медом и началом весны. Если у света есть запах, то это Лиса. Так же, как мама пахнет теплом.
Иногда я задаюсь вопросом, разговариваю ли я с воображаемыми людьми, такими как мама. Я думал о куклах Сильвер и Кимберли, а затем оживил их, чтобы я мог оставаться спокойным.
Папа говорит, чтобы ты всегда был спокоен. Эмоции могут стать падением. Совсем как моя мама. Он говорит, что она слишком много испытывает, и поэтому много плачет. Думаю, она много плачет, потому что ему не недостаточно.
Лиса на цыпочках подходит ближе, накидывая одеяло мне на плечи. Поскольку я выше, она напрягается и раздраженно пыхтит, дуя на свои золотистые пряди.
Мои губы дергаются, когда я опускаюсь, чтобы она могла сделать это должным образом. Она торжествующе улыбается и роняет сумку на пол. Сегодня бутерброд и бутылка сока.
— Я сделала это за спиной дяди Агнуса, —
она прикладывает палец к губам. — Не говори ему.
Я сажусь на холодный пол и откусываю кусок бутерброда. Он наполнен беконом,
ветчиной и всевозможными видами сыра. Лиса любит класть сыр. Мне это не очень нравится, но я все равно ем. Красная женщина дает мне только воду, если бы не Лиса, я бы умер с голоду.
— Спасибо.
Я проглатываю еду.
— Если хочешь поблагодарить меня, назови свое имя.
Она присаживается передо мной на корточки, скрещивает руки на коленях и кладет голову на руку. У нее вошло в привычку вот так смотреть на меня. Как будто я инопланетянин.
Я медленно жую следующий кусок, обдумывая ее слова. Папа всегда говорит, чтобы я никогда не называл свое имя тому, к кому плохие предчувствия. Лиса не излучает дурных предчувствий, но она живет в таком месте, где они есть. Красная женщина так похожа на нее. Может, однажды она станет такой же.
Лиса хмурится.
— Почему бы тебе не сказать мне свое имя? Я назвала тебе свое. — я продолжаю
молчать. —Тогда я буду называть тебя просто: Серые Глаза. — она ухмыляется, словно придумала самое уникальное прозвище. — У меня был плюшевый мишка по имени Тед, но пришлось подарить его двум таким детям, как ты. Если бы он у меня все еще был, я бы отдала его тебе. — я продолжаю молча жевать. — Если я не смогу найти ключи, которые открывают твою манжету, я скажу папе, когда он вернется. Он спасет тебя, как спас их.
Я продолжаю молчать. Во-первых, я голоден. Во-вторых, мне больше нравится, когда она говорит. Ее голос похож на классическую мелодию, мягкий, элегантный и... спокойный.
— Сколько тебе лет? — спрашивает она.
— Восемь.
— Мне тоже скоро будет восемь. — ее отсутствующий зуб виден, когда она широко улыбается. — Мы можем стать друзьями. — У меня есть друзья.
— Ой.
Выражение ее лица меняется. Я хочу пнуть себя за то, что заставил ее почувствовать себя плохо. Коул все время говорит, что мне следует говорить менее прямолинейно.
Понятия не имею, что это значит. Однако я не хочу, чтобы Лиса чувствовала себя плохо. Что, если она никогда не вернется, и я останусь в темноте совсем один?
Она смотрит на меня сквозь ресницы щенячьими глазами.
— Ты не можешь принять еще одного друга? — я открываю рот, чтобы согласиться. — Подожди! — она лезет в карман и достает маленькую пачку шоколадных шариков. — Я дам тебе две штучки Maltesers. Они мои любимые.
Звук сумки наполняет подвал, когда она открывает пачку и достает два маленьких шарика. Она прикусывает нижнюю губу, сильно щурит глаза, затем достает еще.
— Хорошо, я дам тебе три. — она протягивает руку, затем бросает обратно в сумку и со вздохом смирения протягивает их мне. — Ты можешь забрать все, если станешь моим другом. — когда я не беру, она сует мне на колени. — Я отдала тебе свои Maltesers, ты должен стать моим другом.
Я улыбаюсь ее забавному выражению лица. Она выглядит на грани того, чтобы забрать свои шоколадные шарики и убежать, чтобы съесть их в углу.
— Хорошо, — говорю я.
— Хорошо?
— Хорошо, я стану твоим другом.
Она хлопает в ладоши, хихикая.
— Да!
Я беру один шоколадный шарик и предлагаю ей остальное.
— Мы можем делиться.
Ее зубы впиваются в нижнюю губу.
— Ты уверен? Я отдала их тебе. Не хочу быть грубой и забирать обратно.
— Друзья делятся всем.
— Да?
— Ага.
Она хватает пачку с Maltesers и набивает рот двумя шариками шоколада.
— Эй, Серые Глаза.
— Хм? — я наблюдаю за ее мерцающими глазами, пока она жует.
Немного шоколада прилипает к ее верхней губе.
— Когда я вырасту, я куплю тебе ведро Maltesers.
— Зачем?
— Затем, что папа говорит, что ты должен покупать подарки тому, за кого выйдешь
замуж.
— Замуж? — шепчу я.
— Ага! — она усмехается. — Когда я вырасту, я выйду за тебя замуж.
— Ты не можешь выйти за меня замуж.
Ее лицо искажается.
— Почему нет?
— Мама говорит, что ты должен любить кого-то, чтобы жениться на нем.
— Тогда ты можешь просто любить меня. — она вскидывает руку в воздух. — Что в
этом такого сложного?
Я по-прежнему молчу. Эта девочка сумасшедшая.
— Эй, Серые Глаза. — она придвигается ближе. — Когда я подарю тебе ведро Maltesers, ты собираешься поделиться им со мной?
Я смеюсь, и она смеется вместе со мной. Ее смех подобен солнечному свету после
дождливого дня. Солнце, проглядывающее сквозь облачное небо.
Наблюдая за ней, я понимаю, что хочу все время видеть, как она смеется. Возможно, она права. Возможно, после того как мы вырастем, ей нужно будет оставаться рядом, чтобы я мог видеть, как она смеется так каждый день. У нее самый красивый смех, который я когда-либо слышал.
— Обещай, что женишься на мне, — она протягивает мизинец.
Я обвиваю свой палец вокруг ее.
— Я обещаю.