Ambitious

- Давай, Ликси, в последний день мы должны хотя бы отпраздновать то, что за все 10 дней, которые мы провели здесь, нас не заметили папарацци. - сказал Минхо, стоя у зеркала.

- Может они нас и видели, просто фотографировать то, как вы с Крисом на протяжении десяти дней опустошаете бар - для них скучно. - усмехнулся в ответ Феликс. - Я чуть позже приду. Поспать немного хочу.

- Завтра в самолёте поспишь. - хмыкнул Хо.

- На кой черт мне завтра, если я хочу сегодня?

- Ладно. Тебе пара часов на то, чтобы выспаться, иначе в баре не останется ничего, что могло бы быть даже безалкогольным.

- Хорошо-хорошо.

Как же возросло удивление, когда спустя 20 минут после ухода Минхо, в бунгало кто-то зашёл. Это был Хёнджин. Феликс на порядок испугался, но виду не подал.

- Минхо сказал, что ты решил остаться здесь. Что-то случилось?

- До этого - нет. Сейчас - да. Меня интересует, что здесь делаешь ты.

Молчание. Довольно долгое. В процессе этого молчания Фел даже подскочил с кровати, на которой лежал, чтобы приблизиться к Джинни.

- Да черт подери! Я устал! Устал бороться сам с собой, потому что ничего из этого не выходит! Я устал отрицать! Я люблю тебя, Феликс!

Невозможно описать, каким напуганным, удивленным и ошеломлённым в этот момент был Ликс. Растерянный и покрасневший, он стоял перед ним и молчал, не решаясь ничего сказать.

Обнадёженный долгим молчанием омеги, Хёнджин высказал ему абсолютно всё, что чувствовал. Поторопился рассказать о том, что чувствовал в последнее время, в последнюю минуту. И говорил он это с необыкновенным жаром. Но несмотря на искренность, в его словах звучал не только голос горящего от любви сердца, но и гордости, которая в данный момент была уязвлена.

Эти его искренние слова, возможно, и подтверждали правдивость его чувств, но точно не способствовали успеху данного признания.

Несмотря на очень глубокую неприязнь к Хвану, Ликс понимал, что это было очень лестно - знать о чувствах такой ледышки, как Джинн. И, ни разу, ни на секунду не утратив к нему своей глубочайшей неприязни, Феликс сначала размышлял о нем с сочувствием, потому что понимал, как сильно он будет расстроен, огорчён и повержен его ответом.

Однако его дальнейшие выражения Ли слишком возмутили, чтобы он и дальше мог думать о нем с жалостью. Гнев вытеснил любое милосердие.

Феликс пытался совладать со своим порывом ярости, поэтому ждал, пока парень закончит говорить, чтобы ответить ему настолько спокойно, насколько это возможно.

Он выражал Ли свои чувства, которые подавлял. Которые стремился подавлять в своём сердце. И то, что кто-то, а тем более Ли Феликс, может ответить Хёнджину отказом, не приходило ему в голову ни разу.

Объясняя, с каким безумным волнением он ждёт ответа Феликса, парень всем своим видом показал, что уверен в том, что ответ бесспорно будет благоприятным. И это лишь вызывало в душе у Фела ещё большее возмущение.

- Я полагаю, что должен принять это твое чувство с благодарностью ,вне зависимости от того, разделяю ли его я. Благодарность - вроде бы такое чувство, которое присущи всем людям. Но по отношению к тебе я его не чувствую. Я никогда не искал твоего хорошего отношения, оно само, можно сказать, меня нашло. Мне, может быть, жаль, ведь я не люблю причинять людям боль, пусть даже они и ужасны. И...если я в тебе ее вызвал, я правда сердечно надеюсь на то, что она не будет продолжительной. Твой характер также поможет тебе преодолеть это чувство.

Хван Хёнджин, стоя перед Феликсом, пристально смотрел на него. Слова альфы безумно изумили его, привели в ужаснейшее негодование. Лицо Хвана было бледнее, чем снег, каждая черта на его лице выдавала его замешательство.Он не говорил ничего, вновь чувствуя, что просто не может взять себя в руки. Поэтому он ждал. Либо того момента, когда он придёт в себя, либо того, когда Фел вновь заговорит. Но первое случилось быстрее.

- Это все, что ты хотел сказать? Тогда, пожалуйста, мог бы я хотя бы знать причину этого отказа? Хотя, наверное, это уже не имеет значения.

- Ты знаешь обо всех поводах, Хёнджин. Даже если бы все мои чувства не вставали против тебя, даже если бы мне было плевать на тебя, да даже если бы я был к тебе расположен ,как думаешь, я смог бы принять такие слова от человека, который является одним из главных несчастий моего же лучшего друга?

Джинни снова изменился в лице, пытаясь понять, о чем омега говорит. Но он не встревал, ведь всем своим видом Феликс показал, что это ещё не конец его монолога.

- У меня есть чертова куча оснований на то, чтобы составить о тебе хреновое мнение. И ты не сможешь, ты просто не посмеешь отрицать то, что это был ты. Ты стал причиной, может даже главной причиной их разлада. И я это знаю, потому что вижу, что они оба этого не хотели.

Ликс вдруг замер, увидев то, что хоть Хёнджин его и слушает, слушает без сожаления о случившемся. Напротив. Он вновь смотрел на омегу с усмешкой напускного недоверия.

- Если ты скажешь, что это твоих рук дело, я не буду донимать тебя больше своими нудными разговорами.

- Я не буду отрицать, что изначально делал все возможное, чтобы оградить Чана от Сынмина, или не буду отрицать, что я доволен успехом моих усилий. Я о Крисе позаботился лучше, чем даже о самом себе.

Фел вежливо сделал вид, что лестный комплимент Джинни самому себе не долетел до его слуха.

- Но моя неприязнь к тебе основывается не только на данном...происшествии... - продолжил Ликс. - Полное описание твоего характера я услышал около месяца назад от Туёна. Чем ты в этот раз оправдаешься? Чем в этот раз прикроешь свою никчемную задницу?

- Ты принимаешь этого ублюдка слишком близко к сердцу, Фел. - злость при упоминании Ту вспыхнула в Хёнджине неконтролируемым огнём, но он постарался говорить сдержанно.

- Не называй меня так, Хёнджин. И вообще, могу ли я остаться равнодушным после его слов?

- Ох... Не знаю, что он мог тебе наплести, и что наплёл, но я прямо тебе в лицо могу сказать, что не слыша этих слов, я могу над ними усмехнуться.

- Даже в его обломанном фрагменте жизни виноват ты! Все это - дело только твоих рук, и больше ничьих! И ты ещё просто смеешь смеяться над этим?

- Спасибо за откровенность, Ликс. Теперь я понял, что ты обо мне думаешь. - восклицал Джинни и бродил из угла в угол, находясь одновременно в гневе и смятении. - Ну да, Ликс, я же везде виноват! Куда ни глянь - везде я кому-то жизнь испоганил. Быть может...на тебя повлияла моя манера того, как я говорил? Она ведь задела тебя за твою гордость. Я рассказал о внутренней борьбе, о том, как я пытался бороться с теми чувствами, что нападают на меня каждый раз, когда я просто тебя вижу. О том, что я не хотел признаваться самому себе в том, что влюблён именно в тебя. А что если бы я просто сказал, что я тебя люблю? Было бы это лучше?

- Если ты и вправду так думаешь, то снова глубоко заблуждаешься. Твоя манера просто избавила меня от сочувствия в твою сторону. Как бы ты не признался, я бы не смог ответить взаимностью.

Пока омега говорил, он смотрел на него с лицом, в котором перемешивались все эмоции. Удивление, сочувствие, недоверие, растерянность, ошеломление.

- Я ещё с самого начала сказал самому себе, что ты просто напыщенный индюк. Твое поведение ещё в нашу первую встречу дало мне кучу доказательств твоей заносчивости и высокомерия. Моя неприязнь, нет, я бы даже сказал, моя ненависть к тебе зародилась еще тогда. И под действием событий, которые происходят и происходили сейчас, это чувство становилось непреодолимым. Я ещё тогда ясно понял, что из всех людей мира ты меньше всего имеешь шанс стать моим молодым человеком.

- Хорошо. Ты сказал вполне достаточно, высказал все, что только хотел. Я целиком и полностью понимаю твои чувства, и все, что мне сейчас остаётся - это устыдиться своих собственных. Прости меня за то, что я отнял у тебя такую кучу времени.

С этими словами Хёнджин покинул помещение, хлопнув дверью. Приземлившись на диван, Феликс, совершенно обессиленный, заливалась слезами ещё около получаса. Все его чувства находились в полнейшем смятении. Омега снова и снова перебирал в памяти фрагменты только что произошедшего диалога. Он просто сидел и рыдал, периодически закрывая рот рукой, чтобы не закричать.