Лекарь-Возлюбленный

Несколько фэней стояла густая вязкая тишина, во время которой Дайске не отводил от меня глаз:

— Ну? Что вы придумали? Как нам отыскать манускрипт?

Я не ответил на его вопрос. Вместо этого задал свой собственный:

— Ты знал, что лекарь занимается Мертвой Алхимией?

Брови Дайске полезли на лоб:

— Нет, конечно. Как бы я это узнал?

— Мне показалось, что вы успели найти общий язык.

Дайске снова покраснел, но спокойно пробормотал:

— Он сказал, что хочет расспросить меня об алхимии. Будто бы вы сказали ему, что я лучший из лучших.

— Совершенно точно уверен, что ничего такого никому не говорил.

На лице Дайске появилось забавное выражение — растерянности, смущения и огорчения.

С надеждой в глазах он неожиданно спросил:

— Вы меня разыгрываете?

Я хмыкнул и скрестил руки на груди:

— Через несколько дней состоится Фестиваль Джеоншин — это мой шанс выйти за пределы крепости.

Дайске мигом собрался:

— Разве вам сейчас что-то мешает?

Генерал, его сын и все население крепости, знающие, что ее можно покинуть. После этой стычки мне нужно быть осторожным, как никогда.

Возможно, стоило позволить лекарю самому решать свои проблемы. Я подставился. И не получил от него никакой благодарности.

Я проигнорировал вопрос Дайске:

— Ты должен найти способ сделать меня невидимым.

Дайске медленно открыл рот. Потом, клацнув зубами, захлопнул, но тут же снова открыл.

— Я не всесилен. Возможно, в алхимии даже нет ничего подобного.

Я пожал плечами:

— До фестиваля еще есть время. Пока будешь восстанавливаться, что-нибудь придумаешь. В Мертвой Алхимии наверняка есть какой-нибудь подходящий рецепт. Или можешь попытаться выпытать у лекаря. — Я не смог удержаться и добавил: — Кажется, он восхищен тобой.

Дайске едва не пролил бульон:

— С чего бы это?

Мне показалось, или в его голосе и впрямь звучала... надежда?

— Просто придумай, как сделать меня невидимкой для глаз остальных.

Дайске нахмурился:

— Вы что, решили в одиночку проникнуть в земли Короля Смерти? Даже не думайте. Я иду с вами!

Я покачал головой:

— Ты уже едва не погиб, решив идти со мной. Теперь я сам.

Дайске стукнул ложкой по краю миски, расплескивая бульон, и гневно сверкнул глазами:

— Это мой выбор! Я не пущу вас туда одного.

— Я ценю то, что ты делаешь. И ты обязательно будешь вознагражден. Независимо от того, удастся ли мне... — Даже не смотря на формулу тишины я не стал произносить вслух то, что могло выдать мою личность. Меня не покидали ощущение, что я хожу по тонкой грани.

Дайске сжал кулаки:

— Вы думаете, я делаю это только ради вознаграждения?! Мы столько с вами прошли. Я думал, мы стали... друзьями.

Да. Я надеялся, что стали. Даже принцам нужны друзья. Не преданные подданные, стоящие за них. И не верные солдаты, готовые сложить головы. А друзья.

Но терять друга намного сложнее, чем терять безликого солдата, имени которого никогда не узнаешь.

— Ты думал. — Я оттолкнулся от стола и направился к выходу. — Отдыхай. Тебе нужно восстановиться. — У двери я остановился: — Ты знаешь, как призвать василиска?

Дайске по-птичьи повернул голову в мою сторону:

— Василиска? Понятия не имею.

— Где об этом прочитать?

Дайске развел руками и тут же поморщился от боли в плече:

— Понятия не имею. Возможно, где-то сохранились записи... в руководствах или манускриптах... Но я не уверен. А зачем вам это? Настоящие василиски давно вымерли.

— Ладно, не бери в голову. Отдыхай.

Я вышел и плотно притворил за собой дверь.

Дайске заслужил несколько дней отдыха и покоя. А мне стоит заняться поисками манускрипта. Может быть хоть так я отвлекусь от навязчивых мыслей о лекаре.

Я понимал, что обманываю сам себя, и вряд ли мне удастся выкинуть его из головы хотя бы на фэнь. Он постоянно маячит в сознании, там, где все время туман и сырость. В нашем укромном холодном уголке, где на жутких деревьях из Мертвого Леса развешаны яркие фонари.

Пожалуй, мне все-таки стоит поспать, а иначе скоро я не смогу различить реальность и выдумку.

Перед западными воротами, за которыми лежала заброшенная часть крепости, столпилось два десятка незнакомых мне людей. Одни были хорошо одеты, почти как богатые горожане, другие же выглядели, как обычные крестьяне. Они о чем-то переговаривались и спорили, но при моем появлении стихли и выпрямились.

Ну что опять? Решили поднять восстание в защиту генерала?

Они напряженно следили за моим приближением, разрываясь между желанием опустить взгляд в землю и рассмотреть меня.

Я остановился перед разношерстной толпой. Ни лекаря, ни Ясуо, ни даже вездесущих сароен с госпожой Лу среди них не было.

Зато в первом ряду замерла миловидная девушка с кукольным лицом в ярком и не по погоде легком платье. Стоящая рядом с ней соседка несколько раз толкнула ее локтем, и под звон сережек и подвесок в прическе, она выступила мне навстречу.

— Меня зовут Сюли, господин. — Она поклонилась, выставив руки в традиционном жесте приветствия, сложив ладонь домиком и накрыв сверху другой рукой. Так приветствуют только уважаемых людей. — Мы... пришли сюда, чтобы... выразить вам свою благодарность за то, что вы... — Она обвела взглядом стоящих вокруг людей и выпалила: — ...За то что вы заступились за нас и не побоялись генерала Фао. Мы готовы служить вам и сделать все, чтобы помочь в борьбе с черными монахами. Не ради королевского вознаграждения. Мы просто хотим жить спокойно и не бояться, что каждый день может стать для нас последним. Все мы готовы служить вам. И остальные тоже. Просто они... все еще боятся гнева генерала Фао, и потому не решили прийти открыто.

Все-таки бунт. Но не против меня, и это УЖЕ бóльшая победа, чем та, которую я одержал на ристалище.

Значит, это те, кто не побоялся выступить. Глупо, учитывая армию Фао. Но все же отчаянно и смело. Такие люди могли стать лучшими союзниками. Если среди них не затесался кто-нибудь до сих пор лояльный генералу и его сыну.

Но судя по тому, как они все тряслись, моя паранойя была напрасна.

Спустя фэнь напряженной тишины я поклонился точно так же, как и Сюли, чем вызвал восторженные переглядывания тех, кто стоял за спиной бойкой госпожи.

Я подыскивал подходящую случаю фразу, как вдруг раздался тоненький детский голосок:

— А Создание Ночи вы тоже сможете поймать?..

— Т-с-с, Юнхуа! Что ты такое говоришь?!

— Но я правда его видела, мама...

Я всмотрелся в толпу. Позади всех стояла уставшая женщина в грязной одежде и с растрепанными волосами. За ее юбку цеплялась малышка, чем-то неуловимо похожая на нее. У девочки были огромные глаза, вздернутый нос и длинная царапина на лбу.

А еще она была крошечной. Как будто ее морили голодом. Хотя, вполне возможно, что так и было. Она испуганно смотрела на меня, но когда я посмотрел в ответ быстро отвела взгляд.

Ее мать упала на колени и ткнулась лбом в землю:

— Простите, господин... Моя дочь не хотела...

Я присел на корточки и кивнул девочке:

— Подойди ко мне.

Несмело она оторвалась от юбки матери и, путаясь в подоле грязного изношенного одеяния, приблизилась.

— Ты видела Создание Ночи?

Она кивнула и шмыгнула носом. А я почему-то не смог удержаться и поднял ее на руки. Девчушка удивленно ойкнула и вцепилась в мою шею, а ее мать вскинула голову, глядя на меня с ужасом и непониманием.

Я чувствовал напряжение, охватившее всех и передающееся мне. Да что в этом такого, демон побери?! Как будто все ожидали, что я сотворю с ребенком что-то ужасное. А я просто... просто понял, что никогда не смогу стать отцом. Одной из главных обязанностей наследного принца было зачать наследника. Мне же, годами ожидающему казни, можно было не заботиться об этом.

Но сейчас я вдруг понял, что... хотел бы ребенка. Сына или дочь, которых бы я любил и о которых бы заботился. Чтобы они даже не подозревали, что существуют такие отцы, как мой.

Вот только... даже если у меня получится отвоевать трон, нет женщины, которую я хотел бы назвать своей. Женщины нет, но есть...

Я заставил себя затоптать эту мысль и снова посмотрел на девочку:

— Значит, тебя зовут Юнхуа?

Девчушка уже смелее кивнула:

— Да, господин.

— А меня зовут Лин.

Она улыбнулась и тронула меня за плечо:

— И я могу называть вас по имени?

Я серьезно кивнул:

— Да. Друзья ведь зовут друг друга по имени. Будешь моим другом?

На этот раз Юнхуа улыбнулась уже открыто и без страха:

— Да! — Она торжественно кивнула.

Я тоже кивнул.

— А теперь расскажи, кто тебя напугал?

— Господин! Господин... это всего лишь детские фантазии. Ничего она не видела. Просто воображает. — Ее мать бросилась ко мне, но под моим взглядом запнулась и остановилась.

— А вот и видела! И Джун тоже видел! — Юнхуа посмотрела на меня расширившимися от страха и отчаяния глазами. — Нам никто не верит, потому что мы маленькие. Но Джун видел, как вы победили черных монахов, и я сегодня видела, как вы побили солдат генерала. И с Созданием Ночи вы тоже сможете справиться...

— Юнхуа... — Ее мать уже едва ли не рыдала, а я вдруг понял, что обязан разобраться в этой истории.

В толпе начали перешептываться.

Сюли подошла к женщине и обняла ее за плечи:

— Тише-тише, Арым... Не будет ничего плохого, если Юнхуа расскажет, что видела...

От ее слов женщина зарыдала еще громче, а Юнхуа напряженно сжалась в моих руках. Так дело не пойдет. Если эта Арым хочет что-то от меня скрыть, то пусть думает, что у нее получится. Доводить мать до истерики на глазах у тех, кто мне доверился, — не лучший ход. Но и предать доверие Юнхуа я не имею права.

Дети могут оказаться самыми верными союзниками.

Я понимал, что это лишь отговорка. Юнхуа что-то задела в моей душе, и теперь я чувствовал за нее ответственность.

Я отчаянно искал решение этой головоломки, когда оно вдруг пришло само.

Серьезно взглянув на Юнхуа, я попросил:

— Давай не будем расстраивать твою маму? Отведи ее домой, а потом я приду в гости. Хорошо?

Глаза Юнхуа радостно заблестели, она кивнула, и я опустил ее на землю. Девчушка тут же взяла мать за руку и деловито потащила за собой.

— Пойдем, мама. Нужно подготовить наш дом для господина Вана.

Арым вытерла слезы с лица и кивнула. Прежде чем она ушла с дочерью, я успел заметить ее затравленный взгляд. Что же увидела Юнхуа?

— Кстати, о подготовке дома... — Сюли посмотрела на меня, покраснела и опустила взгляд в землю. — Мы слышали, что вы выбрали заброшенные павильоны в Западной части крепости. Но в тех домах давно никто не жил. Говорят даже, что там живут призраки и только и ждут, кто забредет в их ловушку.

Еще одна девушка, перепачканная чем-то белым, весело хмыкнула:

— Призраки и господин лекарь.

По толпе прошли смешки, но сурового вида женщина сложила руки на груди:

— Возможно, господин посланник не знал, что разделить свое жилище с ним готов любой из нас. А не только госпожа Айми. — Она брезгливо скривилась, а стоящий рядом с ней мужичок серьезно покивал:

— Кому ж захочется жить в пылище и холоде? Но от этих сароен одни проблемы.

О, боги... Я не собирался оправдываться перед этими людьми. Я вообще ни перед кем не собирался оправдываться. Но быть связанным с Айми, даже в сплетнях, не желал. Не желал, потому что боялся увидеть в голубых глазах презрение. Я сам не мог сказать, почему он должен презирать меня. Хилый мерзавец едва ли не поимел сароен возле умирающего Дайске. А меня заботит, что он подумает обо мне и этих сплетнях. Поверит ли им.

— Благодарю. Но дом меня вполне устраивает. Ни ночью, ни утром никаких призраков не было. — Я заставил себя улыбнуться, хотя больше всего на свете хотелось задушить эту демонову Айми и выбросить за стены крепости на растерзание черным монахам.

— Конечно! Где ж вам их увидеть, если вы у госпожи Айми... гостили... — Женщина брезгливо скривилась и передернула плечами.

Я вскинул брови, изображая удивление этой новостью:

— Возможно, вы что-то перепутали, но бóльшую часть ночи я провел в лазарете. Господин Рэйден оказался так любезен, что показал, как готовит лекарство для моего друга. Зачем бы мне отвлекать госпожу Айми от ее дел? У нее маленький ребенок, с которым наверняка много забот.

— Я бы могла помочь вам с уборкой! — Девушка, перепачканная то ли мукой, то ли еще чем, сцепила руки в замок и опустила взгляд, когда я посмотрел на нее. — Вам самому ни за что не навести там порядок. Да и некогда будет — нужно ведь черных монахов выслеживать. А я могу!

— Так мы все помочь можем! — Мужичок покивал и улыбнулся. — Мигом порядок наведем, правда, соседка? — Он ткнул локтем стоящую рядом блюстительницу приличий.

Та величественно кивнула:

— Конечно, наведем!

Все, что мне было нужно, — чтобы меня оставили в покое. Не мешали и не лезли в мои дела.

— Благодарю. — Я в очередной раз поклонился, понимая, что в этой забытой богами крепости кланялся столько, сколько не кланялся за всю свою жизнь. — Я вынужден вас оставить.

Люди распались на две половины, наконец пропуская меня к воротам. За спиной послышался чей-то томный вздох, и женский голос прошептал: «Он тако-о-ой... суровый... и неприступный...»

Я как будто снова оказался во дворце, где придворные дамы пытались привлечь внимание точно таким же шепотом. И тогда, и сейчас это почему-то раздражало. Но я вдруг представил, как то же самое произносит лекарь. Как вздыхает и облизывает губы. Как бы я отреагировал, если бы это сказал он? Вряд ли бы чувствовал себя раздраженным. Нет... Я бы был возбужден. И обязательно захотел бы показать ему, что с ним могу быть ласковым и нежным.

Любящим...

Словно споткнувшись, я остановился перед его домом. Любящим? Это уже сумасшествие. Безумие, за которым окончательное падение. Морок алхимии. Я не дам ему заворожить себя. Не дам!

Ворвавшись в свой дом, я вдохнул пыльный воздух. Взгляд замер на простой деревянной баночке.

Я чувствовал, как магия лекаря тянет ко мне свои туманные нити. Они опутывают, завязываются узлами вокруг рук и шеи, вокруг ног, тянут назад, к нему. Наплевав на обещание, только что данное себе, я подошел к сундуку и, откинув крышку, вытащил черный халат с золотой вышивкой. Хочу увидеть его на лекаре. Только его и больше ничего. Чтобы были видны холмики грудей и впадинка пупка... О, боги... Он ведь не женщина! Но кажется, это имеет все меньше значения.

Я должен проверить! Понять, в чем секрет его алхимии.

Демонова банка так и манила. Вот и повод. Даже ничего придумывать не нужно.

Я вытащил один из ножей и, заведя руку назад, быстро полосонул по спине. Боль вспыхнула огнем, обжигая жаром. По пояснице потекла липкая кровь, ткань прилипла к коже, причиняя еще большее мучение. Сжав зубы, я еще раз полосонул спину ножом.

Спина горела. Жжение расползлось по коже лавой, просачиваясь сквозь раны в живот. Мышцы сокращались от предвкушения.

Я бросил нож и схватил баночку с мазью и халат. Когда я уже обернулся к дверям, по щеке пролетело дуновение сквозняка. Запахло сыростью и землей. Словно на кладбище.

Я обернулся. Обрывки шелка на старой ширме дрожали, нити трепетали, словно от ветра.

Не знаю что заставило меня всмотреться внимательнее. Тонкий, сине-голубой, шелк был расписан так искусно, что казалось будто я смотрю на живое изображение. Синие горы, разрезающие облака. Сторожевые башни, одиноко разбросанные по склонам. И в самом низу, две крошечные фигуры.

Я присел на колени, пытаясь рассмотреть...

Дуга моста. Пруд с кувшинками лотосов.

И хрупкая женская фигура в белоснежном ханьфу. Растрепанный халат спадал с плеч и обнажал грудь. На голове изящный обруч короны, на котором застыли тонкие синие свечи, мерцающие голубым пламенем.

На берегу сидел юноша, который смотрел на нее обожающим взглядом. Конечно, это невозможно было разглядеть. Но я почему-то был уверен, что он смотрел именно так. К губам он прижимал флейту.

Что-то в этой росписи меня заворожило.

Я был уверен, что где-то уже видел похожий сюжет.

По ширме пробежала серая тень, и обрывки шелка снова затрепетали.

Запах сырости перебил запах пыли.

Но мне необходимо было ощутить аромат цветов.

Забрав халат и банку с мазью, я вырвался наружу.

Два каменных черных феникса настороженно и ревниво следили за мной, словно зная, что я задумал.

Над входом в дом Рэйдена висела старая трухлявая доска с темной надписью. Павильон Бурь. Дом притягивал своей мрачной загадочностью. Притягивал тем, что где-то внутри меня ждал белокожий лекарь. Словно король всех призраков.

Под ногами затрещала каменная крошка, и фонарь на шесте предупреждающе скрипнул. Будто все вокруг предостерегало от опрометчивого шага. Словно я добровольно шел в логово Создания Ночи. Но остановиться уже не мог.

Поднявшись по скрипучим ступеням, я заставил себя постучать, хотя больше всего хотелось ворваться внутрь и застать его врасплох.

Не дожидаясь ответа, я отодвинул хлипкую дверь и вошел, с головой ныряя в сумрачное королевство призраков и запретной алхимии.

Снаружи светило холодное, но яркое осеннее солнце. Сюда же оно не проникало. В обители Рэйдена, похоже, царили свои законы и порядки.

Первое, что я заметил, — скособоченный шкаф, заставленный колбами и флаконами всевозможных цветов и размеров. Внизу было множество ящичков, на которые кто-то приклеил таблички с кривоватыми иероглифами.

Я прикрыл дверь, отрезая мрачное помещение от солнечных лучей. Оказывается, все внутри было завешено спускающимися с потолка занавесями, которые мягко скользили по полу и трепетали от каждого моего шага. Все они были голубого цвета, почти как его глаза, и казалось, что прямо по комнате плывет дрожащий туман.

На низенькой кровати в беспорядке были разбросаны одеяла и несколько тощих подушек. А за кроватью стояла точно такая же ширма, как в моем доме — павильоне Дождей. Горы, облака, сторожевые башни на тех же самых местах. Все было одинаковым. Хотя нет... одно отличие все же было. Женщина в пруду прижимала к себе безвольное тело мужчины. Его халат плыл по воде черным фениксом, а длинные волосы расползались тонкими змейками по гладкой поверхности. Голова была откинута на плечо женщины, обнимающей его со спины и коварно улыбающейся.

Кажется, кровь из ран побежала сильнее. Не знаю почему, но в этом мне виделось какое-то предупреждение. Словно кто-то невидимый предостерегал от опрометчивого шага. Но я знал, что все равно пойду по этой тропе.

Я выпрямился, переводя взгляд за ширму. Оказывается, настоящая обитель лекаря начиналась именно за ней. Высокая ступенька и занавес из серо-голубого шелка, вышитого звездами, отделяли еще одну часть комнаты. Там-то я увидел Рэйдена.

Он стоял спиной ко мне. Склонился над длинным столом, на котором было разложено столько всего, что для изучения потребовались бы недели. Вот где он творит свою алхимию. Вовсе не в лазарете. А здесь, за огромным столом, по которому были хаотично разбросаны свечи, травы, держатели для флаконов и страницы из каких-то книг.

Десятки ступок разных форм и размеров, ножницы и мотки ниток.

Значит, именно здесь он занимается запретным колдовством.

И сейчас настолько занят, что не слышит моих шагов. У меня есть шанс посмотреть на него, полюбоваться, понять...

Он оперся о стол, широко расставив руки и покачав головой. Лопатки отчетливо проступили под тканью ханьфу. А когда он перенес вес на одну ногу, отставив попку, я сглотнул. Очертания ягодиц под тканью манили прикоснуться. Сжать, оставляя следы пальцев на бледной коже.

Нет! Я не должен об этом думать. Это извращение.

Это неправильно и отвратительно. Это...

Я обошел ширму.

Ожидал, что под моими ногами скрипнут старые половицы, но тишина оглушала.

Теперь понятно, почему он такой бледный и... тонкий. Если все время сидит здесь и не видит солнца. Захотелось вытащить его наружу, согреть. Показать его белоснежную кожу солнечному свету, чтобы по гладкому фарфору скользнуло хотя бы несколько теплых золотых лучей.

Рэйден вдруг ударил ладонью по столу и тихо пробормотал: «Ничего не получается...»

Я понял, что бы он ни делал, я хотел, чтобы ему это удалось. Даже если его колдовство несет вред для меня.

Я сделал еще один шаг к нему и тихо позвал:

— Господин Рэйден...

Он вздрогнул и обернулся так резко и стремительно, что меня обдало волной потрясающего аромата. На этот раз он пах немного иначе. Какой-то потрясающей смесью цветов и свежести. В памяти всплыл пруд с лотосами...

Он пах холодным осенним вечером, предчувствием дождя и ветром, несущим аромат последних, самых поздних, и от этого самых прекрасных, цветов.

Он пах запретной тайной встречей двух любовников. Предвкушением страсти и любви под раскаты грома. Он пах моей мечтой.

— Господин Ван?! Что вы здесь делаете?! Как вошли?

Даже в сумраке было видно, что его скулы покрываются румянцем гнева.

— Я стучал... Но вы, похоже, были заняты...

Он нахмурился и отступил от меня, почти врезаясь ягодицами в стол.

— Если вы решили так отомстить мне за то, что я вошел к вам...

Я перебил его:

— Мне нужна ваша помощь. С ранами. — Я протянул ему баночку с мазью: — Никак не получается дотянуться до тех, что на спине.

Рэйден закатил глаза:

— Попросили бы Айми. Она бы намазала вас всего. — Он вскинул брови и криво усмехнулся: — Не только спину.

Не смотря на его вид, в голосе звучала... обида? На меня?

— Зачем мне просить Айми? Ведь лекарь — вы.

— Действительно. — Рэйден отобрал у меня баночку с мазью и ухмыльнулся. — Зачем утруждать госпожу Айми подобным? С ней приятнее заниматься другим.

— Что вы имеете ввиду? — Я с неверием смотрел на лицо Рэйдена, которое становилось все более сердитым.

— А что тут можно иметь ввиду? — Он откинул назад длинные пряди челки, оставляя на лбу и над бровями черные мазки. Только сейчас я заметил, что его пальцы были полностью измазаны чем-то черным. И в этом было что-то безумно притягательное. — По страшному секрету она делится со всеми желающими подробностями вашей... — Он задумался, красиво нахмурив золотистые брови. — ...«горячей, полной страсти и безумств, развратной ночи». Оказывается, вам было так холодно, что вы буквально ворвались в ее покои. И конечно же, она благородно вас согрела, пожертвовав сном и скромностью.

Пока я пытался осознать услышанное, Рэйден еще раз откинул волосы со лба. На его коже появились новые черные полосы, и от этого он стал похож то ли на призрака, то ли на артиста бродячего театра. Таинственное завораживающее существо.

— И все-таки, я бы советовал вам пойти к ней. Она бы не отказала в этой мелочи. Вы ее так впечатлили. Как же она сказала?.. — Он постучал черным пальцем по губам, оставляя на них длинный росчерк, и рождая во мне непреодолимое желание наклониться и слизнуть с алого рта искушающую черноту. — Ах да, вы были подобны богу, потому что с человеком испытать такое блаженство невозможно. Но в ненасытности вы сравнимы лишь с демонами. Что же вы такое с ней делали, если так впечатлили видавшую виды сароен? Дадите мне пару уроков? Обо мне с таким восхищением никогда не отзывались.

Рэйден сердито сверкнул глазами, и на мгновение показалось, что это зажглись яркие звезды на сумрачных небесах.

В затуманенном мозгу разлилась густая вязкая ярость. Он хочет, чтобы я научил его, как ублажать женщин?! Смеет меня просить от этом? Единственный, кого он должен ублажать и ласкать, — это я. Я. Я! Я! Ни к кому больше не должны прикасаться его возмутительно пухлые губы. Только ко мне. На моей коже он должен оставить черный отпечаток пальцев и рта.

Но его взгляд... Горящий злостью и обидой... В нем было что-то такое, от чего сердце застучало быстрее, а ладони взмокли.

От собственной догадки меня затопило почти болезненным жаром. Он... ревнует. Ревнует меня к Айми!

Ведь ревнует? Или я просто тешу себя глупой надеждой?

Где-то на краю затуманенного сознания билась мысль, что его ревность мне ни к чему. Что это глупо и ненормально — желать ревности другого мужчины. Это уже походит на болезнь.

Но справиться с этим я не мог.

— Вы... ревнуете? — Мой голос звучал хрипло и протяжно. Казалось, любой мог понять, что я испытываю.

Рэйден хмыкнул и высокомерно пожал плечами:

— С чего бы это? Мне нравятся другие женщины.

Я улыбнулся, не в силах сдержать надежду:

— Не ее — меня. Ревнуете меня к ней?

Он удивленно раскрыл рот и тут же облизнул губы, заставив меня жадно податься к нему. Кончик розового языка был подобен самой изощренной из ласк.

— С чего мне вас ревновать? Мы друг другу никто. Что хотите, то и делайте.

Не знаю, что заставило меня обхватить его перепачканную ладонь и прижать к своим губам, что заставило меня признаться:

— Я хочу... очень странных вещей...

Я провел его пальцами по своим губам, потянул руку вниз, на подбородок и шею.

Взгляд Рэйдена затуманился. Увлеченно он следил за тем, как его пальцы скользят все ниже и ниже, оставляя постепенно бледнеющие полосы.

Кое-как, все еще сжимая халат другой рукой, мне удалось ослабить пояс и вытащить из него полы. Лихорадочно я дернул за завязки нижней рубашки, обнажая кожу и протягивая пальцы Рэйдена по ключицами и груди.

Его кожа была нежной и теплой. И кажется, нагревалась все сильнее, оставляя горящий огнем след на моем теле. Там, где он меня касался, кожа пылала, и во все стороны разбегались мурашки. Так легко было представить, что он делает это по своей воле... Будто сам ласкает и трогает меня.

Наконец я развязал пояс, и прижал ладонь Рэйдена к своей груди. А потом, не удержавшись, надавил, опуская ее все ниже, на живот. Быстро и жестко, пока он не опомнился, а я не одумался.

Он распластал пальцы, а потом сжал их, вдавливая в кожу ногти. Я не смог сдержать стона.

И тут же Рэйден отдернул руку:

— Я не хотел причинить вам боль!

Проклятье! Я очнулся от странного забытья, рассматривая быстро бледнеющие полумесяцы. Злость на самого себя захлестнула так, что пришлось сжать зубы, чтобы не выругаться. Но злился я не от того, что наслаждался прикосновением другого мужчины. Злился от того, что не смог сдержаться и отпугнул лекаря.

— Вы не причинили мне боли...

Он снова хмыкнул:

— Конечно! Вы же весь в синяках. Могли бы потребовать от Айми немедленной помощи, раз уж пострадали за нее.

Неужели он так и не понял? Я сражался за него! За него, а не за болтливую Айми, которую уже ненавидел.

— Неужели вы ей поверили? Кто угодно — ладно. Но не вы...

Рэйден нахмурился:

— О чем вы?

Я улыбнулся:

— Мы провели с вами вместе всю ночь. А на рассвете ловили призрака, который нас проклял. Не знаю, сколько спал, но не больше сяоши. Я даже не сменил ваш ханьфу. Вы-то должны понимать, что я не успел бы и трети того, о чем всем так любезно поведала госпожа Айми.

Рэйден нахмурился, и мне ужасно захотелось разгладить забавную морщинку между его бровей:

— Значит, она врет?..

— Странно, что вы не поняли этого раньше. Когда вы вообще успели с ней поговорить?

— Я не разговаривал. После вашего сражения, когда шел сюда из лазарета, случайно услышал... Она рассказывала всем, что вы защищали ее честь. И что ночь с вами была самой лучшей в ее жизни. Вот я и подумал: лучше бы помогла вам с ранами, чем трепала всем... — Он словно только заметил черный халат у меня в руках: — А это что?

— Это... взамен вашего. Я его испортил в бою с людьми генерала.

Я вспомнил, как он приказал вернуть ему халат. И как пообещал самому себе, что лекарь-выскочка сделает это сам. Своими руками. Сейчас это было неважным. Главное — оказаться обнаженными, вдвоем, кожа к коже.

Прекратить это безумие было выше моих сил.

Да я и не хотел. Рядом с Рэйденом мне было хорошо. Тело горело в агонии, в голове плыл пьяный туман, но блаженство, которое я испытывал, просто глядя на него, оказалось ни с чем несравнимо.

— Я не настолько мелочный. — Рэйден открутил крышку баночки.

Я выгнул бровь:

— Правда? Вы же сами приказали мне снять ваш халат. Не хотели, чтобы я его носил.

Пока он никак мне не помешал, и пока хватало решимости, я окончательно развязал пояс и стащил с плеч халат, а затем и нижние рубашки.

Скулы Рэйдена снова окрасились бледным румянцем. Он отвел взгляд от моей груди и вперил его в перепачканную кровью ткань.

Несколько долгих мгновений он невидящим взглядом рассматривал халат, а потом выхватил его из моих рук:

— Что это? — Его пальцы прошлись по окровавленным ниткам. — Повернитесь!

Когда я послушно встал к нему спиной, Рэйден издал почти змеиное шипение.

— Почему вы не сказали мне?! Это же... Вас ранили! Генерал совсем разум потерял! С этим нужно что-то делать. А если бы он вас убил?!

Ни генерал, ни его сын, ни тем более их воины не смогли достать меня. Пара жалких царапин и синяков, которые заживут через пару дней. Но забота, волнение и трепет в голосе Рэйдена обволакивали своим теплом.

Я жалел лишь об одном — что не оставил еще несколько ран на себе. На груди и животе. Чтобы ощутить ладони Рэйдена там, где так желанно.

— Идемте скорее! — Он схватил меня за руку и потащил в основное помещение, за ширму. — Ложитесь на живот. Ай-й-й! У меня руки грязные.

Он подтолкнул меня к своей кровати, спешно стаскивая одеяла и бросая их на пол.

— Ложитесь, господин Ван! Я сейчас...

Как мог низко, я приспустил нижние штаны, чувствуя себя тайным любовником, спешащим получить заветные ласки как можно скорее. Чтобы не тратить ни фэня, даже на раздевание.

Как Рэйден и сказал, я лег на живот, прижимаясь лицом к холодным простыням. Они пахли им... Рэйденом... Его цветочно-дождливым ароматом.

Я вдохнул так глубоко, как только мог. Наполняя не только легкие — все тело его возбуждающим запахом. Внутри расцвела осень с последними яркими цветами и приближающейся грозой. Ветер нес с собой облака и пригонял колдовской туман, от которого я чувствовал себя опьяненным.

Я поднял голову на загадочное позвякивание. Рэйден соскользнул со ступеньки, разделяющей комнаты, и подлетел ко мне, как сгусток тумана. Легкий и стремительный. Халат развивался за его спиной дрожащей дымкой, а в руках он держал массивную шкатулку, наполненную колбами и бутылочками.

Опустившись рядом со мной на колени, он начал доставать их одну за другой, и выставлять на пол подле себя.

— Думаю, зашивать не нужно. Раны не глубокие. Шрамы, конечно, останутся...

Плевать мне на шрамы. Прикоснись же уже скорее ко мне! Дай снова почувствовать скольжение твоих рук. Дай обмануться и убедить себя, что ты ласкаешь и соблазняешь...

— Мне все равно — останутся ли шрамы.

Рэйден вдруг слабо улыбнулся и смочил тряпицу какой-то голубоватой жидкостью, пахнущей цветами и фруктами:

— Еще бы! Женщины это любят... — Он приложил тряпицу к спине, и раны тут же защипало. Но спустя мгновение пришло облегчение, и жжение сменилось приятной прохладой. - Тш-ш-ш... Сейчас все пройдет...

Он отвел взгляд и посмотрел на мою спину, а мне захотелось протянуть руку и коснуться его бледных щек, заставить снова повернуть лицо ко мне.

— Мне нет дела до женщин... и того, что они любят...

Он все-таки повернулся. Странно на меня посмотрел и грустно улыбнулся.

— Должно быть в столице вы привыкли совсем к другому? Там много изысканных развлечений и... девушек... Какие они?

Что он хотел узнать? Для чего этот разговор?

— Наверное, их кожа благоухает, а макияж изыскан?

Я сглотнул. Ни одна из них и вполовину не была столь же соблазнительной, как Рэйден. А ведь он мужчина. Потрясающий, таинственный, манящий... Но мужчина.

— Не знаю. — Я следил за колдовским движением его рук, пока он доставал небольшую коробочку. — Я никогда их не нюхал.

Рэйден усмехнулся и бросил на меня лукавый взгляд:

— Так уж и никогда?

Я не выдержал:

— Что вы хотите узнать? Я расскажу вам все.

Он зачерпнул тонкой плоской палочкой горку лимонно-желтого порошка и начал посыпать им порезы. Такое сосредоточенное выражение на его лице я видел впервые. Как будто мы говорим о чем-то безумно важном.

Я снова вдохнул запах его простыней и на секунду прикрыл глаза, позволяя нечестивым мыслям медленно овладеть разумом. Как, как заставить его подарить мне то, что он с легкостью отдает Эйке и еще демон знает кому. Как украсть у него то, в чем я нуждаюсь все сильнее?

Я чувствовал омерзение к самому себе. Желать мужчину — что может быть хуже? Но эти эмоции уже владели мной полностью. Я не знал, как им сопротивляться. Возможно, если я смогу вкусить этих безумных запретов, станет немного легче? Я просто пойму, что ничего особенного в Рэйдене нет, и он никогда не сможет заменить женщину?

— Правда? Расскажете? И не будете смеяться над моими вопросами? — Он секунду помолчал, а потом добавил: — Вообще-то это для нашего праздника. Я обещал помочь госпоже Эйке устроить незабываемое представление для всех, кто живет в Ëру. Чтобы ее праздник получился лучше того, что госпожа Айми устраивает для знати. Не хочу участвовать в этом глупом противостоянии, но... госпожу Айми действительно нужно поставить на место...

Я слушал все, что он говорит, но разум утягивали в омут редкие осторожные прикосновения его пальцев к моей спине.

— Нет, ни над чем не посмеюсь. И отвечу на каждый вопрос, но... с одним условием...

Рэйден вздернул брови и надул губы, превращаясь в наивное сказочное существо:

— С каким же?

— Сыграете мне. — Я не просил — практически приказывал сделать то, что хотел. — На том инструменте...

— На лютне? — Он откупорил бутылочку из темного стекла и смочил несколько небольших кусочков ткани.

— Да. — Я поднялся на локтях. — Но не сейчас. Тогда, когда я скажу.

На его лице отразилось сомнение, но он толкнул меня обратно и пробежал пальцами по спине, убирая волосы.

— Ладно. Если вы так хотите...

Я не дал ему договорить:

— И еще.

— Вы же сказали, условие одно?! — Рэйден изогнул губы в кривоватой ухмылке.

— Это просьба. — Я снова приподнялся. — После стычки с генералом у меня все болит. Вы можете... размять мне мышцы?

Рэйден моргнул, приоткрывая губы и укладывая руку на мое плечо:

— Вы хотите... чтобы... я сделал вам массаж?

Я не дождался его ответа. Неожиданно повеяло холодом. Сквозняк, прилетевший неведомо откуда тронул волосы лекаря и затушил те несколько свечей, что развеивали мрак.

Мимо нас скользнула синяя тень. Она просочилась сквозь ширму и струйкой дыма выросла с другой стороны, складываясь в фигуру бледного молодого мужчины в вышедших из моды, но вычурных и богатых одеждах. Собранные в затейливую прическу волосы скреплялись длинной шпилькой, а глаза были подведены черным углем. И даже его губы были накрашены. Так мужчины выглядели лет триста назад.

Призрак давно умершего модника. Он дрожал, как пар горячего дыхания на холодном воздухе.

— А молодой гос-с-сподин с-сам с-с-себя пор-ре-е-езал... каков хитр-ре-е-ец...

По телу прошла ледяная дрожь. Призрак все видел. Он знает! Это именно он был тем дуновением и тенью, что я заметил в своем доме. Он...

Я резко обернулся и посмотрел на Рэйдена. Он хмурился, сжимая губы и втягивая щеки. Как быстро он поймет? Он ведь не глупец.

Но Рэйден вдруг взмахнул рукой, обдавая меня ароматом осенних цветов и дождей:

— Кыш! Хватит подглядывать, бесстыдник!

Призрак рассмеялся, вынудив из складок ханьфу веер:

— Бесстыдство у вас обоих на уме-е-е. — Он хихикнул и прикрыл веером нижнюю часть лица: — Давайте уже... давно я не видел ничего интерес-с-сного... А на вас страсть как хочется посмотре-е-е-еть... Вы же точно придумаете что-нибудь горячее... как в былые времена...

Рэйден изящно поднялся на ноги и бросился к ширме, замахиваясь на призрака подхваченной с пола подушкой.

Призрак рассмеялся и начал растворяться в воздухе, превращаясь в расплывающуюся по бумаге кляксу.

— Вот же мерзавец... — Рэйден заглянул за ширму, а когда вышел, его щеки алели соблазнительным румянцем, видным даже в темноте.

Я сглотнул комок в горле:

— Кто это?

Придерживая подол, он снова сел рядом со мной:

— Дух Ширм. Он подсматривал за вами во время вашего купания.

— И за многими он так шпионит? — Я боялся сказать лишнее слово, чтобы не выдать себя.

— За всеми, кто может его... развлечь...

Ничто в его голосе и виде не говорило, что он понял.

— Он прервал нас. — Я снова лег на живот, погружаясь в объятия запаха Рэйдена. Его постель... узкая, жесткая, холодная. Постепенно согревающаяся теплом моего тела. Тут не хватит место двоим. Только если один не будет сверху другого. Я лежал там, где лежит ночами он. О чем он думает? Что представляет, засыпая? Что ему снится? И что он делает, если не может уснуть? Гладит ли себя? Ласкает ли?

Боги... о чем я думаю?! Но воображение уже рисовала обнаженные бледные плечи, с которых сползло тонкое одеяло. Изящную руку, словно в танце, скользящую вниз. Смутные очертания ее движений у бедер. Он не женщина!

Но мне уже было все равно. Единственно важным было то, что моя кожа соприкасалась с простынями, которые касались его тела.

Возбуждение вспыхивало в животе взрывающимися звездами и растекалось лавой по всем клеткам тела.

— Сейчас нельзя... — Голос Рэйдена звучал приглушенно и тягуче, обволакивая меня болезненно-сладким предвкушением. — Вы ранены...

Я снова приподнялся на локтях, глядя в его отстраненное фарфоровое лицо:

— Это всего лишь несколько порезов.

Одним зачаровывающим движением Рэйден поднялся:

— Ложитесь... — Мягко шурша подолом, он скрылся в своей мастерской, за длинными занавесями, а когда появился вновь, нес в руках поднос с горящей свечой, крошечным кувшином и чашкой.

На этот раз он сел возле моего лица, опустившись на пол движением самой искусной сароен в Доме Услады. Боги, он был одним чарующим искушением и обещанием всех самых горячих грехов, какие только могут быть.

Придерживая рукав, Рэйден наполнил ароматной жидкостью чашку и, держа двумя руками, подал мне, слегка поклонившись. Словно мы были на чаепитии.

— Выпейте это, и боль утихнет.

Я забрал чашку и одним махом выпил сладкую прохладную жидкость.

— Значит, мы заключили сделку? Я даю вам уроки столичной жизни, а вы играете мне и... помогаете... расслабиться. — Я отдал ему чашку.

Рэйден кивнул, забирая ее и тут же отдергивая руку, словно боялся прикоснуться.

— Да...

Его голос отдался в ушах странным эхом и поплыл, прячась в темных углах комнаты. Лицо лекаря подернулось сизой дымкой, и запах цветов усилился.

Меня повело, все вокруг начало расплываться.

Осознание пришло горячей волной злости и почему-то обиды:

— Что вы мне дали?..

Он надавил ладонью на мое плечо, и я не смог сопротивляться легкому, почти невесомому прикосновению.

— Восстанавливающее средство. Вам нужно поспать и отдохнуть. Во сне раны заживут быстрее, и вы сможете дать отпор всем своим врагам...

Его голос звучал все тише и дальше.

Я упал щекой на подушку, пытаясь держать глаза открытыми. Но демоново зелье оказалось сильнее, утягивая меня в холодную туманную бездну.

Протянул руку к маленькому предателю, но нащупал лишь его призрак.