Пролог
Анита Хейзел
Свадьба... Уже и не помню сколько раз я фантазировала об этом дне. Как с замиранием сердца, рассматривала обложки журналов, примеряла платья, представляя у алтаря своего единственного. Праздник любви, аплодисментов и клятв - для меня он значил не только это. Свобода. Больше никакого навязанного выбора, тихих стен особняка и одиночества, следовавшего по пятам. Я искренне верила, что, взяв сегодня меня за руку, Дезмонд больше никогда не отпустит.
Яркий свет бил из деревянных оконных проемов. Рыжеватые лучики блестели на моих волосах, отражаясь солнечными волнами в зеркале. Я волнительно улыбнулась, смущенно рассматривая свое отражение. Глянцевый белый атлас свадебного платья подчеркивал худобу. Длинные рукава расходились колокольчиками к запястью, а ворот, как всегда, прикрывал шею. Я невольно коснулась гладкой ткани подушечками пальцев, скользя по задней части к яремной вене.
Шрам.
Наше сейчас состоит из пазл прошлого? Мои оставили свой уродливый след не только в памяти. Я плохо помнила те часы, кроме тусклого голоса, словно с того света, что все звал и звал, не давая сомкнуть глаз. Дрожь мурашек прокатилась по спине. Я вздрогнула, проглотила липкий ком и подняла подбородок. На корточках у патио сидела Мэделин. Она была служанкой миссис Сибил, но иногда помогала и мне - как сейчас, готовя к торжеству.
— Я уверена, Анита, вам не стоит волноваться. Вы обворожительны, молоды и красивы, — женщина жестом указала мне немного приподнять ногу, и принялась закалывать лишнюю длину.
В салоне ошиблись с размерами. Оно идеально сидело на талии и груди, но было непростительно велико в росте. Вообще, с самого утра все шло не по плану. Задержались декораторы, перепутав поворот на проселочную дорогу, будущая свекровь проснулась с мигренью, Дезмонд прятался в отцовском кабинете, а Юджин... Он не оставлял попыток отговорить меня от шага к алтарю, но разве я могла, если любила? Пожалуй, эти чувства были самым прекрасным, что я испытывала за все годы жизни после аварии.
Голова закружилась. Сердце так быстро начало стучать, что напоминало барабанную дробь. Оно резво поднималось и опускалось, рождая на щеках румянец.
— Мне немного волнительно не из-за церемонии, — нерешительно прошептала я. — А из-за того, что должно произойти... потом.
Дама прыснула от смеха и поймала мой взгляд в зеркале. Из-за веселья на ее лице залегло пару морщин, что сейчас сминали кожу у носа и на лбу. Карие, больше каштановые, глаза засветились. Я прищурилась, пытаясь запомнить ее необычный профиль, чтобы потом нарисовать. Руки зачесались скорее взять грифель и сделать пометку на бумаге. Я рассмотрела чистые ногти, которые вчера больше двух часов отмывала от въевшейся краски, и передумала.
— В этом деле лучше положиться на мужчину. Тем более, мистер O'Кеннет явно не задастся вопросом, что делать с девушкой в первую брачную ночь.
Ее тон был такой подозрительно воодушевленный, что я отвернулась от зеркала, скрывая неловкость. В груди запылало. Кружевное белье под нарядом начало натирать в самых сокровенных местах, еще больше заставляя меня злиться на себя. Это же неправильно думать о таком? Учителя в католической школе назвали бы это греховным желанием и заставили бы просидеть пару часов в исповедальне.
Мэделин заколола последнюю булавку на атласе и поднялась, еще раз осматривая меня.
— Ну, что за прелесть?
Я пропустила пальцы через бронзовые волосы и облизала пересохшие из-за помады губы. Не люблю макияж. Косметика перекрывает нашу природную красоту - будь то родинка, веснушка или неровный тон кожи. В последнее время люди часто скрывают то, что делает их живыми. С пудрой, тенями и румянами я не стала выглядеть хуже, просто исчезла уникальность. Теперь мне не дашь девятнадцать, не скажешь о бледности и пятнах веснушек. Я стала такая, как все - обычная.
— Подождите меня здесь, Анита, — служанка осмотрела стол и нахмурилась. — Я оставила заколки в спальне, а без них не выйдет приколоть локоны на висках.
Все так же молча я кивнула ей через зеркало, тут же теряя интерес. Мисс Уолш хлопнула дубовой дверью, оставляя меня одну. Я нащупала помолвочный брильянт на пальце и прикрыла глаза.
Пусть сегодня заберет мои печали.
Пусть сегодня Дезмонд найдет любовь ко мне.
Пусть я больше никогда не буду одна.
Наверное, я была обречена отыскать в нем свой свет, как тогда луч фонаря полицейского в лицо. Я знала, что этот брак - не то, чего он хотел. Дезмонд не обманывал меня и был честен, но я надеялась, что мы вместе сможем построить наше будущее. В конце концов, я настолько сильно любила его, что этого чувства обязательно хватит на нас двоих.
Нежась в лучах полуденного солнца, я упустила время. Сквозь форточку доносились звуки дикой природы: шумели деревья, вдалеке слышалось ржание лошадей, и только хруст шин по гравию и современная классика нарушали идиллию.
В дверь ритмично постучали. Вряд ли бы, Мэделин спрашивала разрешения на вход, но я отозвалась. Ручка опустилась, петли скрипнули, и шаги подошв заполнили собой комнату. В нос забрался родной запах влажности - так бывает после дождя. На минуту я ослепла от заполнившего трепета, но потом спохватилась:
— Дезмонд, Боже! Видеть невесту в платье перед свадьбой плохая примета! Выйди, пожалуйста!
Мужчина остановился близко с моим подиумом и его лицо болезненно дрогнуло. Веки начали быстро мелькать, скрывая тяжелую печаль на дне глаз. Они всегда казались мне необычными, как у всех сыновей рода O'Кеннет. Словно цинковые белила развели в палитре с капелькой чистейшего серебра. Сколько бы я не рисовала его, мне ни разу не удалось повторить истинность цвета.
— Ани... — голос, словно не принадлежал Дезу. — Анита, мы не должны этого делать.
— Вот и я о том же, выйди, пожалуйста. Платье и традиции...
Я попыталась спрятать руками, вышитый брильянтами лиф. На мне не было накидки, и грудь из-за корсета вызывающе приподнималась. Все еще не понимая происходящего, я указывала ему взглядами на дверь. Жених набрал полные легкие воздуха и провел рукой по черным волосам, придавая им еще больший беспорядок. В комнате запахло виски.
— Анита, свадьба. Мы не должны жениться с тобой.
Такой надеждой и тоской были пропитаны сказанные фразы. Онемевшие руки выпустили из своей хватки ткань платья. Воздух начал сгущаться и не попадал в легкие. Я часто моргала, прогоняя слезную пелену, наверное, даже сейчас не веря услышанному.
Сердце замерло.
— Дезмонд, но, — губы дрожали, провожая лишь всхлипы. — О чем ты говоришь? Мы же должны. Мы обручены... Что ты такое говоришь? Ты мой жених, а я твоя невеста. Дом полон гостей и...
Горло сжалось. Виски запульсировали, от того как сильно я напрягала хаотичные мысли, пытаясь донести до него свои чувства. Он же не может вот так просто уйти? Три года моей надежды, любви, терпения и...
Просто хотелось рухнуть. Упасть на выстроенное патио, уткнуться носом в подол свадебного платья, что сейчас превратилось в острые иглы, пронзающие тело. Неужели, только невеста, но не жена?
— Милая, ты не виновата. Никогда не была виновата передо мной. Ты единственная, кто относился ко мне с искренней и чистой добротой. Всегда помогала, утешала своими звонками и просто дарила свет, которого в тебе полно. Анита...
Каждое слово - ступенька вниз. Я так отчаянно держалась за свою лестницу, что, увы, не заметила отсутствия на ней перекладин. Там не было ни одной вверх, как и его руки. Все внутренности стянуло. Я сжала ткань платья на животе, как то единственное, что все еще удерживало мое трезвое сознание, и задыхаясь прошептала:
— Не нужно, Дезмонд. Зачем ты извиняешься? Зачем говоришь мне все эти слова? Какой от них смысл, если ты сейчас выйдешь за эту дверь, а я, как и прежде останусь одна?
Пустые коридоры. Отсутствие свободы. Одиночество и страх. Разве в сказках не говорится, что принц спасает свою принцессу из башни? Дезмонд не освободит меня? Я придумала нашу историю любви и поверила в нее?
Хотелось кричать, но я просто молча обливалась слезами.
Он выставил руки вперед и начал медленно подступать ко мне. О'Кеннет старший был высокого роста. Я всегда привставала на носочки, чтобы обнять его, и эта разница между нами виделась мне покровительственной, но сейчас она осязаемо давила. Три года назад, когда мистер Эрнест рассказал мне о необходимости свадьбы, я испугалась. Мне семнадцать, ему двадцать восемь - одиннадцать лет - непреодолимая пропасть, но, стоило Дезу взять меня за руку, я перестала бояться. Поверила ему, доверилась и полюбила. Разве я могла по-другому?
Теперь я падала с высоты трех лет, а там, внизу, никого не было.
— Прости меня, Ани. Прости за то, что отвергал твое сердце, так и ни разу на него не взглянув. Я не был достоин твоего обожания. Мне, правда, жаль.
Его тепло коснулось меня. Дезмонд поймал ладонь и обнял ее холодными пальцами. Вопреки боли, этот жест вызвал волну нежности. Могла ли я быть еще глупее сейчас? Чувствовать что-то к тому, кто, раз за разом, отвергал меня? Я ненавидела свою доброту, как и эту любовь, что сейчас убивала.
Я подняла голову, рассматривая его суженные зрачки. На дне ледяного озера бурлил горячий, пылающий источник, который никогда не согревал меня. Что-то в нем изменилось. Непреступный, холодный Дезмонд О'Кеннет перестал быть самим собой - я слишком долго отрицала это.
— Ты любишь ту девушку? Тереза, да? — прошу, скажи, что это не так. — Ты любишь ее, Дезмонд?
— Люблю...
Мир во мне потух после его слов. Звуки перестали существовать, предметы иметь форму и краску. Наверное, я бы упала в обморок, но даже на это не осталось сил. Ноги подогнулись, я сильнее сжала его сухую ладонь и подалась вперед.
— Тогда я тебя отпускаю, если ты пообещаешь мне кое-что, — в эту минуту я собственными руками душила сердце. — Будь счастлив, Дезмонд. Просто будь счастлив. Пусть хоть кто-то в этом поместье искренне улыбается.
Дальнейшее, словно в тумане. Дезмонд обнял меня, я попыталась стянуть с пальца подаренное кольцо. Оно натирало кожу и все никак не хотело расставаться со мной. Я дергала золото, царапала до крови, пока, теплые руки не накрыли мои, а любимый, но теперь уже не принадлежащий мне голос, прошептал:
— Прошу, оставь себе. Я обещаю, Анита, наследство - ты получишь его. Без брака. Я сделаю все возможное, чтобы вернуть тебе фамилию родителей.
О чем он говорит? О деньгах? Ох, но разве они могут избавить меня от того ужаса, что буйствует внутри? Я упала на пол, до хруста в костяшках, комкая руками ткань платья. Одна, брошенная, в белом платье, саваном укрывающем мечты.
Сердце взобралось на вершину, поскользнулось на льду и рухнуло вниз.
Три... Два... Один...
Оно сделало последний удар и остановилось.
Я больше не чувствовала его.