Часть 8
Следующие дни были холодными — и не из-за погоды. Между Роуз и Скорпиусом повисло напряжение, будто над ними висела невидимая завеса. Слова Драко Малфоя словно пустили трещину сквозь их связь, уже хрупкую после недавних ссор.
Роуз всё чаще молчала. На занятиях она сидела отдельно, в библиотеку приходила одна. Даже Альбус замечал, как всё рушится, и молчал — не вмешивался, но чувствовал, что всё катится вниз.
Однажды, в тускло освещённой аудитории, где они работали над переводом древних текстов Гонтов, Роуз наконец не выдержала.
Роуз:
– Мы что, просто больше не разговариваем? Или это уже официальный конец, о котором мне забыли сказать?
Скорпиус:
(сухо)
– Хочешь, чтобы я признал это? Ладно. У нас, видимо, действительно ничего не получится.
Роуз:
(вскипая)
– То есть всё? После того, через что мы прошли? Ты просто сдашься?
Скорпиус:
– Я не сдаюсь. Я пытаюсь защитить то, что ещё осталось. Потому что, если мы продолжим, нас раздавит. Мой отец уже вычеркнул меня из семьи. И ты хочешь, чтобы я притворялся, что всё нормально?
Роуз:
– А я думала, ты сильнее. Думала, ты не сломаешься под первым же давлением. Но, похоже, я ошибалась.
Скорпиус:
– И я думал, ты поймёшь, что это не просто подростковая драма. Это жизнь. С последствиями.
Она развернулась и ушла. Даже Альбус, наблюдавший это со стороны, не знал, как вмешаться. Он попытался поговорить с Скорпиусом, но тот отмахнулся. Только по ночам он не спал, вглядываясь в потолок спальни, снова и снова прокручивая её слова.
Прошла неделя. Они почти не говорили. Не пересекались. И лишь работа над текстами снова их свела — как-то вечером, когда Роуз обнаружила странный символ в одном из писем, связанный с древним проклятием крови.
Роуз:
(негромко)
– Мне нужно, чтобы ты посмотрел. Я не уверена, правильно ли я перевела. Это может быть ключом к пониманию, почему семья Гонтов так была одержима сохранением чистоты крови.
Скорпиус:
(взгляд медленный, усталый)
– Ты всё ещё хочешь, чтобы мы продолжили это?
Роуз:
– Я хочу понять, кто мы. Не только в этой истории… но и в своей. Может, если мы поймём, почему наши семьи стали такими, мы поймём, как не стать такими же.
Скорпиус:
(внимательно смотрит на неё)
– Ты всё ещё злишься?
Роуз:
– Да. Я злюсь. Потому что ты был рядом, и вдруг стал чужим. Но, чёрт возьми, я не хочу, чтобы это закончилось вот так.
Он подошёл ближе. Их лица разделяли всего несколько дюймов.
Скорпиус:
– Я боюсь. Не того, что под землёй в архивах. Не проклятий. Не имени Малфой. Я боюсь того, что ты значишь для меня.
Роуз:
– А я боюсь, что ты снова оттолкнёшь меня, как только станет сложно. Потому что я не выдержу ещё одного молчания.
Он сделал шаг вперёд. Она не отступила.
Скорпиус:
– Я не оттолкну.
Их губы встретились. Это был не поцелуй ради поцелуя — он был отчаянный, будто оба пытались доказать, что ещё живы, что это всё не иллюзия. Его пальцы скользнули по её щеке, она коснулась его груди, будто проверяя, действительно ли он перед ней.
Они отстранились медленно. Молча. В глазах обоих стояла усталость — но уже не от борьбы, а от чувства, которое невозможно больше было держать взаперти.
Роуз:
(тихо)
– Мы справимся?
Скорпиус:
– Если ты рядом — да.
Тем же вечером они нашли новую улику в переписке: имя неизвестного мага, связанного с Салазаром Слизерином и родом Гонтов, — Кассий Марволо, некогда изгнанный за «предательство крови». Это имя не было упомянуто ни в одной официальной истории.
Альбус, увидев его, нахмурился.
Альбус:
– Это может быть началом чего-то большего. Я чувствую, мы нарылись слишком глубоко. И если это имя существует — значит, его кто-то пытался скрыть.
Он посмотрел на них и кивнул. Впервые за долгое время он не чувствовал себя лишним. Он был частью этого — не их любви, но их общего дела.
И в эту ночь трое снова были вместе. В одной команде. Несмотря на всё, что рушилось — они строили что-то новое.
Но далеко в другом крыле школы, в кабинете одного из преподавателей, кто-то уже держал в руках тот же документ, что и они. Тот, чьё имя давно было забыто.
И этот кто-то уже знал, что пора вмешаться.