Часть 5
Неделя прошла в напряжении. Официально — стажировка приостановлена. Неофициально — они продолжали рыться в архиве по ночам, с помощью заклинаний, к которым допуск давали только auror-стажёрам. Роуз взломала защиту на одном из шкафов. Скорпиус злился, но помог. Альбус колебался, но был с ними. Почти.
Именно Альбус первым нашёл письмо. Старое, выцветшее, без печати.
Альбус:
– Это… это письмо от Снейпа. Адресовано твоей матери, Роуз. Гермионе.
Роуз:
– Снейп умер, когда она ещё была подростком. Это невозможно.
Скорпиус:
– Или… кто-то продолжал писать, используя его имя. Смотри. Здесь упоминается фамилия Гонт. И имя — Марволо.
Альбус:
– Походу это уже не просто архивная ошибка. Это... это след откуда-то из Тёмного прошлого. И кто-то не хочет, чтобы мы это читали.
Они решили рассказать МакГонагалл. Та молчала долго. Потом велела им немедленно возвращаться в Хогвартс — под предлогом, что стажировка «завершена досрочно».
В поезде Альбус был мрачен. Он сидел напротив, уставившись в окно, пока Роуз и Скорпиус обсуждали детали найденного письма.
Альбус:
– Забавно. Раньше мы с тобой, Роуз, всё это обсуждали вместе. Теперь, выходит, я просто слушатель.
Роуз:
– Альбус, не надо…
Альбус:
– Нет, надо. Потому что это тянется уже давно. С того момента, как вы начали шептаться по углам и исчезать в библиотеке, будто я стал ненужным. Мы трое были в этом вместе, помнишь?
Скорпиус:
– Это не так. Просто всё стало… напряжённее. Мы не специально, Альбус.
Альбус:
– Ага. Не специально. Просто каждый раз, когда я вас зову обсудить находку — вы уже ушли. Каждый раз, когда я хочу поговорить, ты, Роуз, «занята». С ним. Неужели ты не видишь, как всё изменилось?
Роуз:
– Я вижу. Но ты не оставляешь нам пространства, Альбус. Не всё обязано быть как раньше. Мы растём, у нас появляются разные… связи.
Альбус:
– Да, у кого-то — связи. А у кого-то — пустота. Потому что, видимо, дружба теперь означает молчать, пока вас двоих тянет в какие-то тайны и заговоры, а я — третий лишний.
Скорпиус:
(ровно, но напряжённо)
– Может, проблема не в том, что нас стало двое, а в том, что ты перестал быть частью команды, как только всё перестало крутиться вокруг тебя.
Альбус:
(резко)
– Это ты сейчас о чём?
Скорпиус:
– О том, что ты ревнуешь не из-за неё. А потому что впервые не ты в центре. И не ты всё контролируешь.
Роуз:
– Хватит! Мы не собираемся выяснять, кто кому ближе. Это не соревнование. Мы в одной лодке, и если будем её раскачивать — пойдём ко дну все трое.
Молчание. Поезд мчался вперёд, унося их обратно в стены, где, как казалось, всё должно было быть проще. Но это чувство исчезло ещё в Лондоне.
В Хогвартсе всё стало холоднее — и не из-за погоды.
Роуз продолжала изучать фамилию Гонт и заклинания, связанные с родовыми проклятиями.
Скорпиус всё чаще сидел рядом, помогал, приносил книги, кофе из кухни — тихо, без слов, но с вниманием.
Альбус держался отдельно. Не враждебно — просто не близко.
Иногда Роуз ловила его взгляд. Там не было злобы. Только… пустота.
На одном из уроков Защиты от Тёмных Искусств, профессор Ринвелл говорил о древних заклинаниях крови.
– Некоторые фамилии, вроде Гонт, Селвин или Берк, до сих пор носят в себе следы древней магии. Если подобный носитель скажет нужные слова — может пробудиться то, что лучше бы спало.
Роуз почувствовала, как Скорпиус напрягся. Он тихо прошептал:
Скорпиус:
– Селвин… это по матери. Я знал, но не думал, что это может иметь значение.
Роуз:
– Может, и нет. А может, именно ты — ключ ко всему. И мы уже запустили процесс, даже не осознав.
Скорпиус:
– Значит, надо идти до конца.
Тем вечером Альбус подошёл к ним у входа в библиотеку.
Альбус:
– Слушай, Скорп. Я погорячился в поезде. Просто… мне было одиноко. Вы вместе, а я остался в стороне. И… это немного ударило.
Скорпиус:
– Мы не хотели тебя отталкивать. Мы просто… нашли общий темп. Это не значит, что ты лишний.
Альбус:
– Хочется верить. Но если я всё-таки начну злиться — скажите честно. Не дайте мне снова закрыться. Ладно?
Роуз:
(мягко)
– Договорились.
Они снова были трое. Не идеально, не как раньше — но по-своему, по-новому.
И пока Хогвартс дремал под осенними тучами, кое-что под его сводами начинало просыпаться.
Кровь.
Имена.
И голос из прошлого, который снова стремился быть услышанным.