Коника

– Что именно вас беспокоит? – задумчиво уточнила Элеонора Петровна, глядя в окно.

На площади внизу шумела рождественская ярмарка, а снег огромными хлопьями покрывал остов канадской ёлочки, стоявшей на балконной балюстраде, который был таким же бесплодным, как мечты хозяйки этого кабинета.

Мужчина, средних лет, лёжа на кушетке тяжело вздохнул:

– Птицы. Меня беспокоят эти чёртовы птицы.

Элеонора Петровна, наконец, взглянула на пациента. По её сугубо личному мнению это был типичный мужчинка с кризисом среднего возраста, нелепой бородкой, полным комплектом неудовлетворенных «хотелок» и прилагающимся синдромом тревожности. Она даже имени его не могла вспомнить. Но птицы? Это что–то новое. Она перевела взгляд своих потухших карих глаз на настенные часы. Стрелка медленно ползла по циферблату и сулила ей еще полтора часа в компании этого зануды.

«Нора, возьми себя в руки. Ещё один пациент и всё. На твоих похоронах, по крайней мере, никто не скажет, что ты была безответственна. А ванна, таблетки и вино – подождут». Она вдохнула глубже и, поправив очки на носу, вернулась к пациенту.

– Значит, птицы? Чем именно они вас беспокоят?
– Я же говорю, доктор, я всё время боюсь, что они залетят ко мне в рот! — и мужчина резко сел на кушетке.

– Ага... залетят в рот, – механически повторила Элеонора и улыбнулась, записывая, – что еще?

– А еще этот ветер! – продолжал пациент. – Доктор, а почему вы улыбаетесь? Разве я говорю что–то смешное?!

Элеонора Петровна вскинула голову. Сначала, услышав про птиц во рту, она подумала, что полтора часа можно сократить, отправив последнего, во всех смыслах, пациента, прямиком к Виктории Карловне, её коллеге – психиатру. А затем в голове Элеоноры всплыл момент из детства. Первый волнистый попугайчик, которого родители купили ей на седьмой день рождения. Кеша. Зелёный, как свежая листва. Журчит как ручеёк и подражает голосу папы:

– Кеша хор-р-р-оший мальчик! Кеша хочет кушать.
Кеша смешно машет головой вверх–вниз и лезет к папе в рот, чтобы попить воды, иногда залезая туда почти целиком. Это приводит маленькую Нору в дикий восторг, и она хлопает в ладоши и много смеется, умоляя папу повторить этот фокус ещё разок, а мама лишь молча улыбается и кивает головой.

Воспоминание оборвалось. Элеонора Петровна снова оказалась в кожаном кресле в своём кабинете. На голубых стенах развешаны многочисленные сертификаты и дипломы. Ни одной фотографии мужа или детей. Только работа. В голове прозвучало голосом диктора: «До конца остался один час пятнадцать минут».

– Простите, это никак с вами не связано. Я слушаю, продолжайте. Вы сказали «ветер». Что с ним?
Мужчина снова лёг на кушетку.
– А ветер меня просто беспокоит.
– Чем именно? С чем связано беспокойство?
– Ну, не знаю. Он просто дует.

«Дует». Элеонора когда-то любила ветер и как он дует. Она закрыла глаза. Вот ей шестнадцать. Она стоит среди огромного пшеничного поля. Тёплый южный ветер гнет колосья к прогретой земле. Она раскидывает руки и начинает бежать. Бежит так далеко и так быстро, как только может. Ей кажется, что ветер несёт ее на своих крыльях, а впереди у неё долгая и счастливая жизнь, такая же как этот волшебный безоблачный день. Наконец она устает и падает без сил. Элеонора слышит приближающийся смех. Это её подруги – Вероника, Ксюша и Женя. Сейчас они схватят её за руки, и потянут купаться в ледяной реке. Её подруги. Нора улыбнулась и снова открыла глаза. Её подруги.

– Так вот, доктор, помимо всего этого – дети! – с отвращением протянул пациент.
– Дети? – удивилась Элеонора Петровна. – А что с ними?
– Как что? Это сплошной стресс!
– А они у вас есть?
– Нет, конечно, – пожав плечами, уточнил пациент, и нахмурив брови, снова сел на кушетке, – ещё чего не хватало.

«Ещё чего не хватало». Именно эту фразу она сказала Андрею примерно три года назад. Элеонора снова стала вспоминать. На этот раз перед её глазами предстал канун Нового года. Андрей подарил ей красивую канадскую ёлочку в горшке. Коника, кажется. Он назвал её символом их неувядающей любви и, даже украсил несколькими игрушками. В золотистой коробочке, на одной из веток, оказалось обручальное кольцо.
Снег падал огромными хлопьями и покрывал террасу, окутанную вечерними сумерками и духом приближающегося праздника.

– А дети? — наконец спросила она.
– А что дети? – улыбнулся Андрей. – Ты же знаешь, я хочу минимум троих. Я знаю, что со временем ты поймешь, что только близкие люди делают нас счастливыми.
– Да, но я ... – замешкалась Нора, смотря ему прямо в глаза. Снег таял на его коротких светлых волосах, делая их мокрыми, а он продолжал смотреть на неё.
– Я знаю, ты много работала и хочешь открыть свою практику, но почему это нельзя отложить на несколько лет?
– Еще чего не хватало, – вырвалось у Норы. – Почему я должна жертвовать своими мечтами ради твоих? – возмущенно продолжила она.
Андрей поменялся в лице.
– Ах, вот как ты думаешь? – уже холодно произнес он.

И тогда Элеонора подумала, что это и есть тот самый поворотный момент, когда нужно решить, что делать дальше. Тянуть лямку было не в её правилах, поэтому она сняла с пальца только что подаренное кольцо и навсегда рассталась с Андреем.

Воспоминание померкло. Элеонора вытерла проступившую слезу. Часы показывали три часа тридцать минут. За окном стемнело. Пациент уже надевал своё красное пальто с белой оторочкой.
– Знаете, доктор. Я вот вам выговорился и мне прямо лучше стало. Может, встретимся как–то в Новом году? Я очень надеюсь на это, – сказал пациент и, улыбнувшись, надел свой колпак с помпоном.
Элеонора только сейчас обратила внимание на необычную одежду мужчины.

«Мда... Нужно было сразу звонить Виктории Карловне», – корила себя она, пока мужчина возился с балконным засовом.
– А вы куда? Выход не там, – стала говорить Элеонора, когда поняла, что он действительно собирается выйти. На улице усиливался снегопад.
– Ничего, так быстрее, – ответил пациент, – а то меня уже заждались, – дополнил он и подмигнув, исчез за дверью.

Элеонора Петровна Зарицкая, психолог высшей категории, в ужасе вскрикнув, выбежала на балкон за пациентом. Она успела увидеть, как он перемахнул через перила, а когда подбежала к краю, то в поднявшейся вьюге смогла лишь мельком рассмотреть поднимающиеся в небо сани.
«Сидел на ветке дятел. Досиделся. Спятил», – вдруг подумалось ей. Она окинула взглядом площадь внизу. Ярмарка кипела своей обычной жизнью. Вьюга неожиданно улеглась, будто не было и люди, занятые предпраздничной суетой, не заметили ничего необычного. Нора посмотрела на балюстраду. Маленькая канадская ель в небольшом горшке снова зеленела. На одной из её веток красовалась золотая коробочка.

***
– Так, – протянул мужчина средних лет с бородкой сидя в санях. Он раскрыл толстый блокнот.

– Элеонора Петровна Зарицкая. 39 лет. Вернуть веру в чудеса. Сделано. Кто там у нас следующий в списке?