VII
Среди сотен огней, называемых звёздами, одна светилась ярче всех. Женевьва любила ловить её взглядом, когда тьма обволакивала и небо, и сознание. Она верила, что люди, рождённые под покровом полной луны, не смогут найти свою половину, и что каждая звезда - это душа умершего. Женевьва верила в астрологию и расположение звёзд, верила в гадания и приметы. Возвращаясь на полпути, всегда смотрела в зеркало и считала, что рыжие коты приносят удачу. Занятие эзотерикой было ей не близко, но она верила в магию того, что с ней происходило. Она верила в судьбу и в то, что она может сплетаться.
А ещё Мажимель верила в силу желаний.
Она мечтала на ночь и записывала самые сокровенные мысли в блокнот.
Помнится, когда-то она желала избавиться от своего дара, описывая его скорее как проклятие.
Но сейчас, под покровом полной луны, бродя по тёмному лесу, обдирая нежную кожу о ветки, спотыкаясь босыми ногами о корни и пытаясь совладать с неудобным платьем, Женевьва не мечтала. Она молила матушку Удачу вернуться к ней. Теряясь среди ветвей, она слышала лишь ветер и крики Найта, который, так же как и она, пытался найти дорогого ему человека.
Но вернёмся в самое начало, когда одна звезда своим сиянием перекрывала остальные. Когда солнце было в самом зените.
Сегодняшний день на удивление выдался солнечным. Гогот учеников, предвкушавших праздник, разнёсся по двору, где они ловили такие редкие золотые лучи. Правда, они совсем не грели, как летом. Но так даже лучше.
Женевьва наслаждалась не теплом, а видом. Из окна в коридоре можно было увидеть, как голые ветви становятся золотисто-жёлтыми. А там, где листья ещё оставались, казалось, что они горят в свете дня.
- Vraiment merveilleux. (Поистине прекрасно.*)
Женевьева услышала знакомую французскую речь и не спешила отвечать или смотреть на присоединившегося собеседника - нарушителя её покоя.
- Pierre est devenu le directeur de la fondation caritative de l'Académie Nevermore et il a été invité au bal. (Пьер возглавил благотворительный фонд для академии Невермор, и его пригласили на бал.*)
Антуан смотрел в ожидании. Он думал, что услышит возглас возмущения или хотя бы недовольство, но в ответ была тишина. Более того, взгляд девушки всё так же был прикован к виду, а лицо выражало ровным счётом ничего. У парня не было дара эмпатии, чтобы понять хоть что-то. Но на самом деле за маской скрывался бесформенный гнев.
- Soit. (Пусть так*), - наконец ответила девушка. Голос звучал холодно.
Антуан знал, что Женевьва обиделась на отца за то, что тот отправил её в Невермор, но не догадывался, что всё началось куда раньше. Когда сладкая ложь не сумела перекрыть горечь правды.
- Alors ça ne te dérange pas ? (Значит, не против?*) - в голосе парня звучало недоверие и настороженность.
- Je me fiche de ce que les gens font là où je ne suis pas. (Мне всё равно, что делают люди там, где меня нет.*)
- J'ai bien peur, ma chère sœur, que tu doives assister au bal. (Боюсь, дорогая сестрица, на бал ты обязана явиться.")
Мажимель повернулась лицом к брату - взгляд её не предвещал ничего хорошего.
- Au moins pour le discours de bienvenue. (Хотя бы на приветственной речи*) - быстро добавил Антуан.
- Je n'ai ni l'envie, ni la robe, ni la date. (У меня нет ни желания, ни платья, ни пары.*)
- Bon, je t'aiderai pour la robe, mais tu devras trouver l'envie et la date toi-même. Crois-moi, petite feuille, je n'aime pas tout ce remue-ménage. (Ну с платьем я помогу, а вот желание и пару ищи сама. Уж поверь, листочек, мне самому эта суета не нравится.*)
В подтверждение его слов шум и смех оборотней усилились.
Голос Женевьевы опустился до шёпота, и от этого вес её слов стал ещё сильнее:
- Non, mon frère, tu ne comprends pas. Être entouré d'adolescents pubères et alcoolisés n'est pas le meilleur passe-temps pour un empathe. Et puis, je ne veux pas parler à mon père, et encore moins le voir. (Нет уж, братец, это ты не понимаешь. Быть окружённой пубертатными подростками под алкоголем - не лучшее времяпрепровождение для эмпата. И к тому же я не желаю не то что говорить с отцом, но даже его видеть.*)
Обычно француженка не позволяла себе таких слов. И Конте был возмущён.
- Geneviève ! » (Женевьва!*) - но одновременно с возмущением он понимал сестру. - Fais comme à la réunion aristocratique : adresse ton cadeau à moi, et si tu veux, ne tourne même pas la tête vers mon père. Mais viens au bal. Et par Dieu, tu trouveras certainement une date (Делай, как на собрании аристократии: направь свой дар на меня, и если хочешь, даже не поворачивайся в сторону отца. Но на бал приди. И боже правый, ты-то пару точно найдёшь.*)
Женевьва сжимала кулаки от злости, ногти впивались в нежную кожу. Она стояла напротив коробки с платьем, не решаясь её открыть. Взгляд метнулся к столу - книга стояла раскрытой и так и манила к себе: погрузиться в мир без невозможных ожиданий. Но на кровати стояло то, что обременяло и украшало, словно всё делалось лишь для показа.
Едва коснувшись ленты, что обвивала коробку, она потянула и развязала красный бант. Пальцы задержались, а затем Мажимель всё же открыла её.
Коснувшись приятной ткани, Женевьва полностью вытащила платье и разложила на кровати.
Оно выглядело как издевательство. Яркое и роскошное, но не её. Кровавый шёлк струился, каждая деталь была безупречной. С одной стороны - это совсем не её стиль: дерзкий и в какой-то степени вульгарный. С другой - это был вызов. Она знала, что отец предпочитает видеть на своих женщинах классику - чёрные платья строго ниже колена. И потому бордовый цвет крови звучал как непокорность на её алых губах.
Она не была в восторге от перемен, но принимала их, если это означало защиту.
Защиту от чужого контроля.
У её брата отменный вкус.
Очередная прядь была завита в идеальный локон и убрана от лица. Глаза подчёркнуты чёрной подводкой и лёгкими коричневыми тенями. На губах - помада в цвет платья. Ресницы густо обрамляли взгляд, делая его выразительней. Женевьева посмотрела на часы и в очередной раз захотела остаться. Она была на грани, но всё же поднялась со стула. Надев платье, она слегка подчеркнула декольте сияющими тенями - так делала Луиза перед очередным мероприятием, иногда втайне от Пьера и Женевьевы. Чёрные излюбленные шпильки делали её маленький рост более приемлемым. Последний штрих - кружевные перчатки и украшения. Теперь она соответствовала теме бала. Шик и гламур.
В дверь постучали, но она и так знала, кто за ней. Ещё когда он только шёл по коридору, она уже ощущала его путь.
Распахнув дверь, девушка не ждала слов восхищения и ступила за порог.
- Выглядишь... непривычно.
- Не лучший твой комплимент, но принято, Антуан.
Они двинулись вниз по лестнице, в сторону зала.
- Нет, правда. Мне кажется, я никогда не видел на тебе столько красного. И что удивительно - тебе идёт.
Женевьва стрельнула глазами на брата и, с высоко поднятой головой, спустилась вниз. Люди внизу поглядывали на неё, некоторые шептались, и девушка ощущала их удивление.
- Приветственная речь, не более, - напомнила Мажимель.
- А как же танец? - с ухмылкой спросил Конте.
Сестра лишь закатила глаза, ступая внутрь зала.
Свет факелов и свечей отражался на стенах и тканях. Музыка хлестала по ушам. Ученики танцевали, говорили или просто пили. Женевьва сразу подметила Мартишу и Гомеса - их танец был полон страсти, словно весь мир для них не существовал. Пробираясь сквозь толпу, француженка не оглядывалась по сторонам. Остановившись около отца, она даже не посмотрела в его сторону, как и обещала. Антуан встал справа от Пьера, и Женевьва ощутила напряжение, что проскользнуло сквозь маску спокойствия.
В голове мелькнула мысль:
Она ощутила негодование отца, когда тот прошёлся по ней взглядом, но её плечи оставались гордо расправленными, а спина - идеально прямой.
Музыка затихла.
- Я рад приветствовать вас всех здесь, - поднявшись на сцену, начал директор. - Хочу поблагодарить мистера Мажимель за возглавление благотворительного комитета. А также миссис Фрамп, Веоейт и мистера Гларри. - его улыбка стала шире. - С удовольствием объявляю об открытии нынешнего бала. Пусть этот вечер будет незабываемым.
Директор спустился со сцены, музыка возобновила свой ход, и он оказался перед ними.
- Ещё раз лично благодарю, мистер Мажимель.
- А как иначе? Здесь моя дочь и сын, - ответил Пьер.
- Антуан, - директор пожал руку учителю контроля и уже тогда посмотрел на девушку. - Женевьва, потрясающе выглядишь.
Мажимель кивнула, чувствуя тяжёлый взгляд отца.
Оставшись в компании семьи, девушка собиралась уходить так же, как это сделал Антуан. Она даже не заметила его ухода - вероятно, он сделал это нарочно.
- Aimes-tu déshonorer notre famille ?(Нравится позорить нашу семью?*)
Женева стиснула зубы до скрипа. Она отвернулась, глядя на выступление сирен.
-C'est agréable de savoir que tu me considères comme sa honte (Приятно знать, что ты считаешь меня её позором*) - тем же тоном ответила девушка. Пусть она и зареклась не говорить с отцом, но не могла смолчать. Гнев внутри приобретал очертания.
Она уже собиралась закончить этот цирк, уйти в свою комнату и наконец-то снять этот «позор», но Пьер схватил её за локоть, резко разворачивая лицом к лицу. Впервые за вечер она встретилась с ним глазами. Не увидев там ни капли покаяния, она поняла: больше не собирается играть по чужим правилам.
- Arrête, Geneviève. Tu sais que j'ai raison. (Перестань, Женевьева. Ты знаешь, что я прав.*)
Слова были сказаны тихо, но в её голове прозвучали громче любого крика.
- N'est-ce pas ? Dis-moi, de quelle manière ? Ou as-tu peur de prononcer son nom ? (Прав? Скажи мне, в чём? Или ты боишься произнести её имя?*)
- Oh, mon Dieu, Geneviève, tu parles encore de Mère. (О боги, Женевьва, ты всё ещё про мать*) - в голосе прозвучала усталость, и девушка ощутила эту чужую усталость до боли ясно.
- Catherine (Кэтрин*) - имя прозвучало как гром. - Appelons un chat un chat, Père. Nous ne sommes pas une famille, juste un semblant de famille. Et je plains Louise qu'elle ne réalise pas à quel point le nom Magimel a enfoui ses secrets. (Называй вещи своими именами, отец. Мы не семья, а лишь её подобие. И мне жаль Луизу, что она не осознаёт, насколько глубоко фамилия Мажимель закопала свои тайны.*)
- Il est trop tôt pour que tu saches tout. (Тебе ещё рано всё знать*)- голос Пьера был твёрд.
Но дочь не сдавалась. Её глаза засветились, и она застыла на мгновение. Когда всё вернулось на круги своя, Женевьва отдёрнула руку, глядя на отца широко раскрытыми глазами.
- N'ose pas utiliser ton don sur moi, Geneviève. (Не смей использовать на мне свой дар, Женевьва.*)
Она не ответила. Её глаза продолжали сверлить отца, словно пытались что-то найти, понять. В конце концов она не выдержала. Убежала, как трус. Женевьва корила себя за этот побег, но ещё больше - боялась собственных последующих действий.
Она бежала, расталкивая весёлых людей. Горе, что должно было вызвать слёзы, застыло внутри, на втором плане. Холодный ветер хлестал по красным щекам, и девушка замедлила шаг, пока вовсе не остановилась. Обычно наполненный жизнью двор был пуст. Женевьва позволила себе выдохнуть.
На плечи мягко опустилось что-то тёплое, и она растерянно обернулась. В шаге от неё стоял Айзек, а на её плечах покоился его пиджак.
- Уже слишком холодно для прогулок, - его голос был негромким, но даже музыка из зала его не перекрывала.
- Не думала, что тебя привлекает такого рода развлечения, - ответила она в своей манере. Её взгляд скользнул по Найту, отмечая идеально сидящий костюм. Обычно непослушные кудри теперь были зализаны назад, открывая резкие скулы и бледную кожу.
- Бал? Всё верно. Я тут только из-за Франсуазы.
Женевьва кивнула, принимая ответ. Её взгляд скользнул на пиджак.
- А что ты делаешь именно здесь?
- То же, что и ты, - его слова прозвучали не как ответ, а как вопрос. Девушка прищурилась, словно пытаясь докопаться до правды.
Но Айзек не дал ей желаемого. Вместо ответа он сказал другое:
- Выглядишь... - он глубоко вдохнул и выдохнул, словно решаясь. - Восхитительно.
Уголки губ Женевьевы дрогнули.
- Merci beaucoup. И за пиджак тоже.
Тишина повисла между ними, и француженка решила разбавить её:
- А где Франсуаза?
- Антуан посчитал, что она слишком скучает, и увёл её танцевать.
Женева хмыкнула, понимая, что брат предпочёл семейной перепалке танец с девушкой. Она захотела узнать, насколько он счастлив, и прикрыла глаза. Найт молча смотрел на неё.
Но вскоре она резко распахнула глаза и устремила взгляд на здание академии. Её рука потянулась к сердцу.
Айзек нахмурился:
- Что такое?
- Я не ощущаю ни Антуана, ни Франсуазу, - взволнованно произнесла Женевьва.
- Насколько далеко работает твоя способность? - сразу уточнил Найт.
- Вся территория школы. Но пределы леса мне уже недоступны.
Айзек пытался понять.
- Что это значит? Где они?
- Я не знаю! - девушка обернулась по сторонам, затем остановилась напротив Айзека. - Пошли.
- Куда?
- В твою лабораторию. Я знаю, как их найти.
Башня Яго встретила их темнотой. Найт щёлкнул пальцами - зажёгся тёплый свет.
- У тебя есть свечи?
Кивнув, Айзек сразу достал коробку.
- Что мы будем делать?
Женевьва подхватила четыре свечи, поставила их крестом и аккуратно сняла пиджак, накинув его на спинку стула.
- Считай это ритуалом или экспериментом, как хочешь, - сказала она, садясь внутрь круга. - Твоя задача - разбудить меня ровно через семь минут. Не больше, не меньше.
Она не следила, что делает Айзек. Легла прямо в платье, не заботясь, что оно помнётся или испортится причёска. Сложив руки на груди, глубоко вдохнула. Воздух медленно выходил из лёгких, сердце замедлялось, пока и вовсе не перестало стучать...