II
Дорогой брат, эта школа сводит меня с ума. Тут почти каждый страдает из-за любви и своей семьи. Невыносимо находиться в одном классе с такими чувствительными людьми. Дверь моей комнаты отдаляет меня от людей, но мои мысли так и остаются при мне.
Знаю, ты скажешь, что мне полезно начать разбираться в себе, а не в других. Но наличие на одном этаже хайда нарушает грустные самокопания. Помнится, я обещала, что не заговорю тут хоть с кем-то в исключительно положительном ключе, без корыстного окраса. Так и было: все мои действия имеют свои цели, а на людей у меня есть определённые планы.
Но Франсуаза Найт, тот самый хайд, про которого я всегда старательно пишу тебе, словно тебе интересно, вероятно сочла тогдашний инцидент проявлением дружеского начала. Иначе не могу объяснить, почему мы поменялись ролями, и теперь она ходит за мной тенью. Я ощущаю эту гамму благодарности, смущения и сожаления за милю.
Удушающая смесь.
Надеюсь, ваш спор с младшим оправдает себя, и тот, кто проиграет, несомненно пожалеет.
Женевьева Мажимель
Очередная жёлтая бумага отправилась в конверт. Теперь это казалось своего рода традицией. Обида на Пьера и Луизу затмила ей глаза, и письма выходили излишне эмоциональными. Теперь только старший брат получал заветный конверт. Каждую неделю. Немного много чести, но Женевьеве нужно было высказаться и рассказать.
- Вызывали, директор?
- Да, проходи, Женевьева. - Мужчина, неплохо выглядящий для своих лет, указал на стул. - Я уважаю твою семью и тебя, поэтому хочу сначала посоветоваться с тобой.
Заинтригованная началом, девушка присела на край стула, сохраняя безупречную осанку.
Директор продолжил:
- У нас в школе открылась вакансия учителя самоконтроля, и, насколько я знаю, ваш брат весьма преуспел в этом.
Женевьева кивнула:
- Я не против. Думаю, брат будет весьма заинтересован.
У девушки уже появились свои планы на этот счёт.
- Что ж, это хорошо. Тогда я сообщу вашему брату. Ах да, и вот ещё что. В начале года я просил вас определиться с внеклассным факультативом. Прошло два месяца, а я так и не знаю, где вы числитесь.
- Нигде. Я прочла всё, что есть, и ничто не зацепило моего внимания.
- Возможно, вам стоит побывать на всём, посмотреть, что да как, а после выбрать. К концу недели хочу, чтобы вы озвучили конечный результат.
Мажимель плавно поднялась:
- Как скажете, директор.
Стук каблуков эхом разнёсся в глубь стен. Будет ли брат рад, что окажется в этой школе? Хах, ей плевать. Опять. Её заперли тут, словно отрекаясь.
Фехтование. То, где она могла быть хороша благодаря дару. Женевьева занималась фехтованием пару месяцев, после чего нашла для себя более приятный спорт, где к тому же концентрировалась исключительно на своих чувствах. Бодзюцу. Полный контроль над своими конечностями. Только в Неверморе вряд ли преподают бой на палках.
Белая форма резала глаза. Становясь рядом с тренером, девушка оглянула всех. Взгляд зацепился за Мартишу Фрамп и Франсуазу - они, кажется, даже неплохо ладят. На трибунах сидел Гомес Аддамс с обожанием, глядя на черноволосую Тишу, и рядом его сосед Айзек Найт, а также брат Франсуазы. Хорошо, что Женевьева не была обделена наблюдательностью.
Взяв шпагу, Мажимель встала, держа маску.
Преподаватель фехтования взял слово:
- Так, становитесь по парам. Женевьева, ты, кажется, уже занималась фехтованием, значит, основы знаешь? - получив положительный кивок от девушки, он продолжил: - Тогда становись в пару к Мартише. Посмотрим...
Девушки отошли в сторону.
- Мы, кажется, ещё не знакомы. Мартиша Фрамп.
- Женевьева Мажимель.
Одновременно надев маски и встав в стойку, девушки приготовились.
Первой напала Мартиша - её движения были отточенными и умелыми. Женевьева осознавала, что прошли годы после последнего занятия, и практики у неё было куда меньше. Чтобы не опозориться полностью, оставалось только пойти на хитрость. И хорошо, что через маску не было видно, как карие глаза внезапно растеряли пигмент и стали мутно-жёлтыми.
Следующая атака была за Женевьевой. Мартиша не напряглась, отбивая её, но совсем не ожидала следующей и ещё одной.
Женевьева действовала неожиданно, спонтанно, так, словно эмоции захлестнули её, и, несмотря на хромающую технику, смогла задеть форму Фрамп. Пусть черноволосая так же задела и её.
Конец боя.
- Неплохо. Сколько ты занималась? - в глазах плескалось одобрение.
- Два месяца... три года назад.
Элегантные тонкие брови Мартиши взметнулись вверх.
- Весьма неплохо.
Преподаватель подошёл к Женевьеве:
- Нужно немного поработать над техникой, но мне понравилось, какие ходы ты используешь. Будешь продолжать?
Мажимель ещё раз огляделась, а после развернулась, оставляя шпагу в подставке.
- Нет.
Голос словно прошёлся по коже. Она ощущала сгущающееся недопонимание, словно оно было у неё внутри.
Ты права, я обязательно скажу про то, что самопознание бывает весьма полезным.
Тот инцидент, что был описан в красках в прошлом письме, и вправду можно посчитать проявлением положительных мыслей. Но не переживай, я не буду спорить с тобой, всё же из нас двоих только ты проникаешь в голову.
Мне несомненно интересно читать про хайда из школы Невермор, но больше меня интересует твой интерес. Скажи, дорогая dépliant, неужели тебе не хватало меня? Стоит ли эта девчушка стараний и насколько далеко ты готова зайти, чтобы помочь? Помни, что последствия всегда должны оправдать цель.
Антуан Конте
- Вам не кажется, она странной?
- Чудаковатая.
- Вы видели, как она ходит? Словно всё должно падать ей на колени.
- Что у неё вообще за дар?
- Она хоть с кем-то разговаривает?
- Я видела, как она обмолвилась парой слов с Ларисой в начале года и с Мартишей на фехтовании.
- Кажется, она неплохо соревновалась.
- Почти победила, но в итоге сказала, что не будет продолжать, и ушла.
- Как всегда с высоко поднятой головой?
- Хахаха, ага.
Слухи расползались как тараканы. Неожиданно на тень пролился свет, и Женевьева завертелась на языке больше, чем в начале.
Постоянные взгляды и перешёптывания мешали, но она терпела.
Ещё месяц - и она будет дома. Скоро терпеть будет не только она.
Заняв отдельный столик, она не сразу приступила к еде: сначала положила книгу на деревянный стол и склонилась над ней. Локоны закрыли её от чужих взглядов.
- Тиша, ты сегодня очень задумчива. Кто стал объектом твоих мыслей? - чуть ли не пропел Гомес.
- Женевьева.
Франсуаза подняла удивлённый взгляд.
- Она что-то сказала?
- А должна? - Айзека эта особа не заинтересовала, он был благодарен, что та не бросила его сестру, но не более. К тому же слухи долетали даже до него, и Найта неимоверно раздражали некоторые комментарии. Так же, как и помешанность сестры на этой странной особе. Франсуаза стеснялась подойти к ней, поблагодарить и, возможно, даже подружиться. Она постоянно вспоминала тот инцидент, пытаясь разгадать, что двигало Женевьевой.
- Нет, она только представилась. Но то, как она двигалась... - все за столом посмотрели на Мартишу, а та в свою очередь вспоминала бой, глядя на стол. - Она словно знала каждый мой шаг, и я ощущала, что она может надавить сильнее, сломать, но Женевьева этого не делала, ей хватало того, что она может дать отпор.
- O ma carabella, ты сама говорила, что она занималась слишком мало. Возможно, ты придумала эти умения, и она соревновалась с тобой в полную силу.
- В самом деле, её движения были не особо точны, - добавил Найт.
- Дело не в точности, а в последовательности. Она не приходила до этого, никогда не видела, как я соревнуюсь, но делала это так, как будто знала всю мою технику.
Тишина образовалась за их столом. Рядом с Мартишей опустился ещё один поднос - Лариса села с нахмуренным взглядом.
- Что-то произошло?
- Что скажешь насчёт Женевьевы? - взяла на себя слово Франсуаза. Она давно хотела спросить, но сейчас был хороший повод.
- Мажимель? Отменный вкус в одежде, острый язык и, на удивление, учителя её терпят. Оценки выше среднего.
- Вы общались? - Франсуаза вскинула бровь, а Айзек пододвинул блокнот, что-то записывая.
- В начале года, когда я проверяла списки. Сказала ей, что не все учителя любят, когда форму носят так... ну, так. - Лариса кивнула в сторону столика Женевьевы. Излюбленная тёмно-фиолетовая юбка в сидящем положении не закрывала острые носки обуви на каблуке. Фиолетовая рубашка сменилась на чёрную, поверх неё - серый шерстяной кардиган до талии. Закатанные рукава открывали вид на браслеты и часы. Локоны она заколола карандашом. А рядом стояла излюбленная большая чёрная сумка на плече.
Лариса продолжила: - Она ответила мне: "пусть выгоняют".
Неожиданно Мартиша поднялась.
- Ты куда, любовь моя?
- Поговорю с ней. - Черноволосая двинулась в сторону Мажимель, и чем ближе она была, тем отчётливее слышала перешёптывания.
- Добрый день, Женевьева. - Мартиша встала около свободного места, но так и не решилась присесть.
- Добрый, Мартиша. - Девушка окинула ту быстрым взглядом, возвращаясь к книге. - Тебя что-то обеспокоило?
- В самом деле да.
Честный ответ заставил поднять карие глаза.
- Тогда прошу, садись.
Мартиша села на край стула, внимательно глядя на Женевьеву.
- Почему ты не хочешь ходить на фехтование?
- Не думала, что мы будем обсуждать меня.
- Мне просто кажется, что у тебя есть все шансы достигнуть успехов в этом деле.
Женевьева была готова захлебнуться эмоциональностью Мартиши.
- Кажется.
- Что? - Мартиша спросила недоумённо, словно ей послышалось.
- Кажется. У меня нет ни шансов, ни желания. Если тебя интересует, как я смогла бороться с тобой, всё куда проще, чем кажется. - Слова лились словно мёд. Девушка развернула весь корпус, делая театральную паузу. - Дар.
- Дар?
Мартиша хлопнула глазами, а Женевьева растеряла весь интерес к диалогу и отвернулась обратно к книгам.
- Воздействие на психику, масштабная способность. В твоём случае я просто узнавала следующую атаку.
- Ты использовала свой дар на мне?! - Мартиша терялась между угрожающим шёпотом и криком.
- Признаюсь, что не честно, но мне не хотелось позориться в новой школе. К тому же могу сказать спасибо, в этой школе мне запретили в полной мере использовать способности, немного утомительно сдерживаться. - Ещё раз окинув взглядом Мартишу, Мажимель закрыла книгу, оставляя еду нетронутой.
- Было... терпимо поболтать. Надеюсь, твои переживания в полной мере иссякли.
Запах корицы щекотал нос, а стук каблуков оставался в ушах ещё пару минут.
Фрамп была зла, и все за их столом это заметили. Но так же Мартиша отпустила - её переживания и вправду иссякли.