Mi Esmeralda

📍Мексика, Мехико

ДАМАСИО РАМИРЕС, 30

— Главы синдикатов уже знают, что вы в Мексике. — сообщает мне один из моих приближенных солдат. — Вам следует покинуть мероприятие в целях безопасности. — настаивает он, шепча мне на ухо.

Я разворачиваюсь, чтобы узнать у прекрасной зеленоглазой девушки хотя бы ее имя, но её уже нет рядом со мной. Она растворяется в толпе, и я замечаю только ее длинные волосы, развивающиеся по спине от быстрого шага. Кинувшись вперед, прямо за ней, я пытаюсь догнать девушку, расталкивая людей своими руками. Совершенно не думая о последствиях, я несся вперед. И у меня было только одно желание — найти ее прямо сейчас.

Я выбегаю на улицу через одну из огромных позолоченных дверей, начинаю оглядываться по сторонам, ища темно-каштановые волосы среди остальных женщин в масках, и сначала мне кажется, что я нахожу её, но когда приближаюсь ближе к той девушке, то понимаю, что это не она. Не та незнакомка, которую я искал и жаждал сейчас больше всего на свете.

Со мной такое было впервые. Я не понимал, что на меня нашло, и почему я так себя вел. Честно говоря, я не искал внимания женщин, более того, я был крайне разборчив в связях, и никогда бы не стал заниматься сексом с какой-то незнакомой мне девушкой. И черт, я охмелел после четырех выпитых стаканов виски, иначе я бы не стал сегодня вести себя подобным образом, это совершенно не похоже на меня.

Вздохнув ночной воздух, я снова оглядываюсь, решив пройтись по саду, в попытках найти ту девушку, чьи невероятные глаза запомнятся мне навсегда. Я тешу себя надеждой, что это не последняя наша встреча.

— Босс. — я резко оборачиваюсь и вижу  позади себя уже троих моих людей. Они выглядят крайне напряженными сейчас, совершенно не понимая, что со мной не так, и что им делать. Конечно, они никогда не видели, чтобы я вёл себя подобным образом. Мои солдаты оглядываются по сторонам также, как и я ранее, видимо, думая, что мне что-то или кто-то угрожает. — Вы в порядке?

— Да. — быстро отвечаю я, пытаясь прийти в себя. — Мне нужна та девушка.

— Какая девушка, босс? — спрашивает один из моих людей. Высокий мужчина лет сорока.

— С которой я был, черт возьми. — не выдерживаю я, повышая свой голос, что  снова не было свойственно мне. Я всегда был спокоен. И в редких случаях повышал свой голос на солдат своего синдиката.

— Мы не запомнили... — мое рука взлетает вверх в жесте, останавливающим их ненужную болтовню.

— Мне плевать, делайте, что хотите, но найдите мне ту девушку. — твердо заявляю я, двинувшись к подъездной дорожке, где уже стоят несколько тонированных Aston Martin в окружении других солдат. Один из мужчин открывает мне заднюю дверь одной из машин, и я тут же оказываюсь в темном салоне роскошного автомобиля.

Сняв с себя эту дурацкую маску и откинув её куда-то в сторону, я поворачиваю голову и вижу рядом с собой Родриго. Темноволосый парень одет в классический черный костюм, на его коленях располагается ноутбук, на котором он, видимо, работал ранее, но увидев меня, тут же отвлекся.

Родриго Дельгадо был моим другом детства, моей правой рукой, моим Консильери, и пожалуй, самым преданным человеком, которого я только знал. Родриго был младше меня всего на год, но за счет того, что у него была темная борода на подбородке, и несколько шрамов на лице, он выглядел немного старше.

— Все хорошо? — уточняет он, изучая меня своими карими глазами. Хоть в машине и было сейчас темно, но я отчетливо знал, как выглядел мой друг, где конкретно располагались его шрамы, где появились новые морщины, ну и конечно, какого именно цвета были его глаза. Моя память редко подводила меня. Пожалуй, фотографическая память являлась моим хорошим преимуществом. Машина тронулась с места после того, как я подал знак своей рукой водителю, что мы можем ехать.

— Да. — отвечаю я, посмотрев в окно, и наблюдая за тем, как мы покидаем территорию роскошного особняка, где проходила эта вечеринка.

Честно говоря, я не планировал на неё идти, более того, я должен был прилететь в Мексику только завтра, однако я решил прилететь на день раньше, так, чтобы никто из боссов нынешних мексиканских картелей не знал о моем приезде.  Но, как видите, решив все таки показаться на вечеринке одного из картелей, другие Боссы уже узнали о моем прибытие в Мексику. Роберто был инициатором того, чтобы я посетил это мероприятие, дабы узнать больше информации о новом мексиканском синдикате, которой существовал только лет пять, если даже не меньше.

Проблема в том, что Картель Нового поколения Халиско был настолько загадочным, что почти никто ничего про него не знал, однако они уже, за столь короткое время, завоевали репутацию сильного и довольно мощного синдиката, что мне не особо нравилось. Члены Халиско были почти, что призраками, почти нигде не появлялись, и тут... их вечеринка. Впервые. К чему они готовятся? Для чего был весь этот маскарад? В буквальном смысле слова.

Я не получал никакого приглашения, что было логичным, ведь я не имел никаких связей с этим картелем, однако я специально тайно прибыл в Мексику пораньше, чтобы хоть что-то о них узнать. И честно говоря, данная вечеринка ничем мне не помогла и ничего нового не предвнесла в мою жизнь, не считая той девушки с изумрудными глазами.

Я думал о ней прямо сейчас, и меня это напрягало, ведь я никогда не думал о женщинах, не считая моих младших сестер, конечно. Честно говоря, я не был особым поклонником женского общества, а любовницы, которые у меня были... я использовал их лишь для удовлетворения собственных потребностей. И несмотря на хорошую память, я бы ни назвал ни одного из их имен, хотя их было не так много, как некоторые думали. Меня не интересовали какие-то пустышки.

Женщины боялись меня и уважали, впрочем, как и мужчины. Но ни одна женщина, опять же таки, не считая моих сестер, не осмелилась бы мне хоть что-то сказать, если бы я сам не спросил, и тем более, надерзить мне.

Моя репутация внушала страх всем людям. Дамасио Рамиреса знали не только на территории Испании, но и далеко за её пределами. Однако эта девушка была особенной, другой, она явно не поняла, кем я являлся. Она не боялась меня, и говорила слишком открыто и дерзко. Она впечатлила меня.

И черт, члены моей семьи, конечно, отличались определенной красотой внешности, но эта девушка имела бесподобную уникальную красоту. Она была восхитительна, имея длинные, густые, темно-каштановые волосы, которые на ощупь были, как самый дорогой шелк. Цвет ее глаз был самым необычным зеленым оттенком, что я видел за всю свою жизнь. Некая смесь изумрудов и утренней листвы. Ее фигура была идеальной: тонкая талия, внушительная упругая грудь, стройные бедра, длинные ноги и шикарная задница. Девушка будто сошла с обложки модного журнала, завораживая всех людей своей необычайной красотой. Мне мешала маска, скрывающая какую-то часть её лица, но её пухлые красные губы были мне доступны. Более того, мне удалось попробовать их на вкус, узнать, какими мягкими они являлись, на самом деле. И этот поцелуй... он все изменил. Изменил что-то внутри меня.

— Дамасио! Ты слышишь меня? — я резко поворачиваю свою голову, услышав Родриго.

— Я отвлекся. — признаюсь честно я.

— Ты? Отвлекся? — глаза моего друга округляются. — Ты всегда сосредоточен... — он захлопывает крышку своего ноутбука с громким звуком, и шокировано смотрит прямо на меня. — Что случилось на вечеринке? Мне что действительно стоило пойти, а не остаться здесь? В машине?

— Ты можешь найти для меня человека? — Родриго становится ещё интереснее. — Девушку. — глаза парня вспыхивают в удивлении.

— Девушку? Мне сейчас не послышалось? — на его губах появляется странная ухмылка, которую мне тут же хочется стереть своим кулаком.

— Тебе не послышалось. — я тяжело вздыхаю, проведя рукой по своим волосам. — Никаких лишних вопросов, Рого! — прозвище, которое я дал ему, когда мы были ещё детьми. — Спрашиваешь только по делу!

— Имя? — начинает он, но я вижу, как ему тяжело сдерживаться, чтобы не задать сотни своих вопросов, которые прямо сейчас крутились в его умной голове.

— Я не знаю. — спокойно отвечаю я.

— Ты шутишь, да? — он усмехается, откинувшись на спинку кожаного сиденья. — Как ты хочешь, чтобы я нашел эту девушку, если ты даже, черт возьми, не знаешь её имени? — я хмурюсь, посмотрев на него убийственным взглядом. Он нажимает на кнопку на приборной панели ручки двери рядом с ним, и между нами и водителем появляется звуконепроницаемая черная стенка.

Я был уверен в своих людях, которые меня окружали, никто из них бы не посмел выдать какую-либо информацию, связанную со мной или моей семьей. Но Родриго всегда был крайне осторожен. Со всеми. На то он и был моей правой рукой с момента моего совершеннолетия. — Ты хоть что-то знаешь о ней?

— Ничего. — признаюсь я, и мой друг недовольно фыркает. — Только то, что хочу её найти, и как можно скорее.

— Что она с тобой сделала? — его вопрос немного напрягает меня. — Ты тот человек, который задаёт вопросы и получает на них ответы. Но сейчас... у тебя нет ни одного ответа.

— Мне нужна эта девушка, Родриго. Делай всё, что хочешь, но найди мне её.

— Я даже не видел её. И ты мне дал ровно ноль информации! Как ты предлагаешь мне это сделать? Взломать все камеры особняка, который принадлежат одному из самых опасных мексиканских картелей? — я задумываюсь на пару секунд, и киваю головой в знак согласия. — Ты сошел с ума!

— Мне плевать на все, когда я чего-то хочу, и ты это знаешь. — он фыркает. — А сейчас... я хочу эту девушку.

— Хорошо, я поговорю с охраной, что была с тобой, может они знают больше деталей, чем ты. — я снова киваю головой, и смотрю в окно. — И мне надо подумать. — я больше ничего не отвечаю. Риго знает, что бесполезно сейчас что-то спрашивать у меня, ведь он не получит никаких ответов. Тем не менее, он задаёт ещё один вопрос. — Что ты будешь делать, если я найду её? — я резко оборачиваюсь, посмотрев ему в глаза.

— Я сделаю её своей. — тут же отвечаю я,  не медля ни секунды, и мой друг ахает, явно не ожидая такого ответа.

Оставшийся путь до особняка, в котором мы остановились в Мехико, прошел в почти полной тишине. Мой друг погрузился в какие-то раздумья, лишь изредка поглядывая на меня.

Когда мы заезжаем на территорию особняка, вокруг которого находятся десятки моих солдат, я выхожу из машины, и направляюсь прямо в дом. Перейдя порог, и стянув с себя чертову бабочку на шее, меня останавливает голос Риго за моей спиной.

— Что если это необычная девушка? — наконец-то спрашивает он после длительного молчания. Я медленно разворачиваю, и смотрю на своего друга, который выглядел крайне уставшим, впрочем, как и я, и усмехаюсь.

— Она и так необычная. — твердо заявляю я ему, и он сглатывает. — Она точно особенная.

— Действительно особенная, раз смогла залезть к тебе в голову. — бормочет он себе под нос, но я слышу это. — Но ты ничего не знаешь об этой девушке... — я останавливаю его рассуждения лишь одним взмахом руки, заставив его тут же замолчать.

— Я — Босс "Luna Oscura". Половина Испании принадлежит мне. Я намерен подчинить себе и оставшуюся ее часть. Я намерен быть единоличным правителем, Боссом всей испанской мафии, и это лишь вопрос времени, когда я им стану. — я ухмыляюсь, точно зная, что этот момент рано или поздно наступит. — И поверь, мне глубоко плевать, кем именно является эта девушка. Меня не волнует её прошлое. Я живу настоящим, и думаю о будущем. И я хочу видеть эту девушку в своем настоящем и будущем.

— Прошлое всегда создает проблемы.

— Возможно... ты прав, но лишь отчасти. Любую проблему можно решить. Вопрос заключается лишь в том: хочешь ты ее решать или нет. — затем я поворачиваюсь к нему спиной, давая понять, что разговор закончен. — А я хочу, Риго. — приняв прохладный душ, я ложусь в постель, но сон никак не идет, хотя я нуждаюсь в нем.

Во-первых, я был тем человеком, который любил спать только в своем доме, в своей комнате и на своей кровати. Мне действительно было тяжело адаптироваться к другим условиям, нежели домашним. В чужих особняках я был крайне напряжен, потому что никогда не был уверен в своей безопасности на все сто процентов. Я знал, что мои люди — хорошие солдаты, я знал, что Риго все проверил ни один раз, однако, я привык надеяться только на самого себя.

У меня всегда было два пистолета и кинжал в быстром доступе. Один из пистолетов лежал под соседней подушкой, другой был в тумбочке рядом с кроватью, а кинжал лежал под матрасом. Многие скажут, что я был параноиком, однако, как сказал Родриго: «прошлое». У каждого оно есть, и чаще всего, оно не самое прекрасное и радужное. Я был тем, кого ужасные события прошлого сделали только сильнее... но к сожалению, успели оставить свои шрамы. Не только визуальные, как на теле, но и психологические. Больше всего я грезил о безопасности своих сестер и брата. Я боялся оставлять их одних, и надолго уезжать из Испании. Мне всегда было гораздо спокойнее, когда я был рядом с ними, когда я ночевал дома, проверяя перед сном, все ли с ними хорошо, и все ли они спят. Это началось, когда умерла моя сестра. Я до сих пор продолжал винить себя в её смерти, хотя знал, что ничего не смог бы сделать в той ситуации. Тем не менее, я не успел. Не успел.

Теперь, когда мне было тридцать, когда не было в живых наших родителей, и я стал Боссом Барселонской мафии, я чувствовал ответственность перед своими сестрами и братом. Я боялся допустить ошибку, боялся, что кто-то может воспользоваться моей слабостью, зная, как я бережно опекаю свою семью.

Более того, я иногда чувствовал себя не просто их старшим братом, но и отцом, в некотором роде. Наш отец был жестоким, довольно тщеславным и скупым человеком, любящим власть, деньги и выгодные соглашения. Многие люди не любили его, но боялись, что позволило моему отцу удержаться на посту Босса мафии достаточно долго. Он построил свою репутацию на страхе и деньгах. Он взял нашу мать в жены только потому, что брак с ней был крайне выгоден для его семьи, для синдиката, и конечно же, для самого моего отца. Он получил более, чем достаточно денег за неё. А ещё, он получил красивую и молодую жену, которая смогла подарить ему пятерых детей. Пожалуй, это все, что отцу и было нужно от неё. Дети и деньги. Чем больше наследников, тем лучше. Он получил и то, и другое. Наша мать не получила ничего. Только боль, страдания, унижения и страх перед ним, человеком, которого ей приходилось назвать своим мужем.

Пожалуй, я помнил её лучше всех. Она действительно была очень красива, Нереи достались белокурые волосы именно от неё. Она также имела голубые глаза, впрочем, как и наш отец, поэтому мы все... все пятеро обладали именно голубым оттенком глаз. Она была не особо высокой, и пожалуй, слишком стройной. Наша мать часто носила максимально закрытые платья, которые бы скрывали её шею, руки и ноги. Раньше я не особо понимал выбора её одежды, когда был совсем ещё
ребенком,но когда стал гораздо старше, то стал понимать все, и даже больше, чем следовало знать тогда подростку.

Однако она никогда не была любящей матерью. Я чувствовал от неё только холод и некую отрешенность, она никогда особо не проявляла эмоций, не говорила мне теплых слов, не занималась моим воспитанием, и она даже не обнимала меня.

Я всегда был сам по себе, пока не подружился с Родриго, потом появились сестры, затем и брат. Мне стало не так одиноко, как было прежде. Я нашел некий смысл в своей жизни, когда осознал, что теперь был старшим братом, и что родители не собираются заниматься нашим воспитанием. У нас были няни, даже больше, чем следовало бы. У меня были также лучшие тренера, учителя и несколько телохранителей. Нас не обделили образованием, и наверное, за это нужно сказать «спасибо» деньгам отца, которые у него были. Но нас обделили любовью. Родительской любовью.

Отец почти не появлялся дома, и я даже не хотел знать, где именно он проводил свои ночи, а когда он все таки приезжал в особняк, то чаще всего был чем-то недоволен, выпуская свою злость, то на прислуге, то на матери, то на мне, когда я немного подрос. Я помню тот день, когда он впервые ударил меня по лицу, как сегодняшний. Мне было тогда семь, почти восемь. Это было за то, что я заступился за свою мать, которая просто продолжала молчать. Она даже не дрогнула, когда отец поднял на меня руку. Она не сдвинулась с места, когда его пощечина прилетела мне по щеке с огромной мощью, оставив на моем лице заметный отпечаток. Более того, она даже не моргнула, смотря все время куда-то в пустоту. Иногда мне казалось, что она была неживой, и по началу меня это даже пугало, но потом, я привык, просто перестав обращать на неё внимания, как она не обращала своего внимания на меня.

Однажды я задался вопросом: «как так можно... Как можно ничего не чувствовать к своим собственным детям?». Я не нашел ответа, потому что я любил своих сестер, я любил своего брата, и вероятно, я не был так плох, как были мои родители.

Это был далеко не последний раз, когда отец поднял на меня руку, далеко не последний, когда он делал это на глазах матери, и ни разу она не вступилась за меня. Когда я подрос, став уже юношей, я перестал заступаться за неё, сделав выбор в пользу своих сестер. Они были маленькими и беззащитными, у них не было никого кроме меня. У них были лишь мать-призрак и отец, любящий выпивать и распускать свои руки.

Как нестранно, но я ненавидел своего отца не за то, что он порой избивал меня, когда я был ребенком, а за то, что он делал за пределами особняка, за то, чему я стал свидетелем, за то, что он сотворил, заставив нас расплачиваться за его грехи. За то, что он погубил мою сестру...

Когда умерла наша мать, мне было около шестнадцати. Кажется, она упала с лестницы, свернув себе шею. Для всех посторонних: это был лишь несчастный случай. Мы же знали, что она споткнулась не случайно. Меня не было тогда дома, но прислуга слышала крики из их спальни. Они ссорились, что было привычным явлением для всех жителей нашего дома. В любом случае, никто бы не стал лезть в отношения Босса и его жены. Крики стали громче, прислуга слышала, как хлопнула дверь, потом какой-то грохот, и тишина. А когда все прибежали к лестнице, наша мать была уже мертва, а отец стоял на самом вверху.

Были разные сплетни, кто-то говорил, что это все действительно произошло случайно, потому что наш отец снова был пьян тогда, и не понимал, что делал, кто-то утверждал, что он это все было спланировано заранее. Честно говоря, мне было плевать.

Я не почувствовал ничего, когда узнал, что она мертва. Абсолютно ничего. Я не испытывал жалости, потому что она никогда не жалела меня, и наверное, эта черта передалась мне именно от неё. Я не чувствовал горя, потому что никогда не был близок с ней. Конечно, я был гораздо ближе к нашей матери, чем мои сестры и брат, но это было только потому, что я жил дольше, чем они в этом чертовом мире.

Честно говоря, в тот момент я подумал лишь о том, что она отмучилась. Я никогда не понимал, для чего она жила? Чтобы родить, как можно больше детей? Но она не любила нас, у неё отсутствовал какой-либо материнский инстинкт. Почему она продолжала это терпеть? Почему она ничего не предприняла? Не сбежала, да в конце концов, не покончила с собой? Зачем она продолжала жить, терпя все эти страдания? Я никогда не понимал.

Я помнил день её похорон слишком отчетливо. И я точно знал, что даже не дрогнул, как когда-то не дрогнула она, просто смотря, как меня избивал отец, покрывая мое тело моей же кровью. Я не проронил ни слезинки, как и остальные дети, не считая Нереи, которой было больше грустно из-за того,что отец запретил взять ее любимого единорога на кладбище. Она плакала, дергая меня за черные брюки, и моля отвезти её домой к Мистеру Пинку. Именно так звали её единорога. Пинк, как розовый. Казалось, что мою младшую сестру вообще не волновало то, что происходило вокруг неё, и почему все люди просили её помолчать, и быть тише. Она просто хотела домой. Тьяго же был настолько мал, что его оставили дома с одной из нянь. Близняшки были молчаливы, но я знал, что они не были в восторге от того, что их подняли ранним утром в воскресенье из их мягких кроватей. Ради чего? Похорон? Им было все равно.

Я помнил, как отец посмотрел на меня тогда, когда нас разделяла лишь пропасть в виде могилы матери. Он больше не видел во мне ребенка. Он видел во мне угрозу. Я стал тем, кого он опасался больше всего. И мне это понравилось.

Я жалел только о том, что не убил его раньше, что не убил его, когда мне было шестнадцать.

Однако теперь он мертв.