Пролог
Вы моя главная одержимость. И я намерен предаваться ей всегда и везде.
Эрика Леонард Джеймс
Пятьдесят оттенков серого
- Вы когда-нибудь задумывались над тем, есть ли у Дьявола имя? Настоящее, живое. То самое, которое отличает его от всех прочих повелителей тьмы. Люди привыкли думать, что дьявол безликий, что он скрывается в тенях. Но я знаю правду.
У Дьявола есть имя.
Имя, которое стало моей погибелью.
Меня зовут Тамирис Сафир. И моя жизнь всегда была танцем — танцем для чужих глаз, для жадных рук и голодных сердец. Я привыкла к их взглядам: прожигающим, голодным, грязным. Они хотели моего тела, но никогда не видели во мне человека. Для них я была лишь иллюзией страсти, дешёвой заменой любви, вспышкой удовольствия.
Я мечтала о большом. Я жила мечтой стать танцовщицей, о которой будет говорить весь мир. Но моя наивность и бедность семьи привели меня в руки женщины, которую все называли Ясмин Гюль, простыми словами она была сутенершей, которая играла роль известной всеми танцовщицей. Она соблазняла нас обещаниями сцены, славы, свободы... а в итоге превращала нас в товар. Я оказалась среди десятков таких же, как я: девочек, которые думали, что едут за мечтой, а попали в клетку. Мы были выставлены на аукцион, словно украшения, лишь с той разницей, что после нас не бережно носили — нас ломали.
Именно тогда я впервые увидела Его. Тот самый вечер в стенах роскошного Большого театра, который был закрыт для посторонних глаз, его двери были открыты только для «своих».
Он вошёл в зал, и всё замерло. Музыка смолкла, дыхания сбилось. Даже тени словно попятились от его фигуры. Его шаги были тяжёлыми, уверенными, как удары сердца, задающего ритм всему вокруг. Ему не нужно было говорить. Одного его присутствия хватало, чтобы каждый понял: это его территория. Его мир. Его законы.
Он сел в центре зала, в кресло, так, как сидели короли на тронах. Спокойно, почти лениво, но так, что даже воздух вокруг подчинился. Его глаза — тяжёлые, холодные, цвета тёмного льда — скользили по рядам девушек. Он не улыбался. Он не искал. Он выбирал.
И он выбрал меня.
Один его взгляд — и я поняла: мой танец стал не представлением, а приговором. Мои движения — не искусством, а клятвой, данной без слов. Моё тело больше не принадлежало мне. Я стала его пленницей, его трофеем, его одержимостью.
Он не спросил моего имени. Он не протянул руку, как это делают мужчины. Он просто посмотрел на меня так, что я сама потянулась к нему. Его взгляд был кандалами, его молчание — приказом. Я знала, что он заберёт меня. И я знала: я позволю.
Он — империя, построенная на крови и деньгах.
Он — власть, которая не признаёт отказа.
Он — дьявол, покупающий души и тела так же легко, как другие покупают дорогие вина.
А я... я сама протянула ему свою душу.
Я знала, что он сломает меня. Что сотрёт моё имя, мою свободу, мою волю. Что превратит меня в наложницу, в игрушку своего гарема. Но я уже хотела этого. Потому что в его глазах было то, что страшнее любого ада — жажда.
Для мира он — современный султан, новый Крестный отец, олигарх, чья власть распространяется дальше, чем власть президентов. Для политиков — кошелёк, открывающий любые двери. Для врагов — угроза, скрытая за улыбкой. Для женщин — легенда, мираж, который сначала дарит рай, чтобы потом превратить его в ад.
А для меня... он стал бурей, что вырвала меня из жизни и сожгла дотла.
Я — не первая. До меня были сотни. Каждая верила, что она особенная. Каждая оказалась лишь одной из множества. Но во мне теплилась безумная надежда: что однажды даже дьявол снимет маску и останется просто мужчиной.
Может быть, я должна была бежать. Но стоило ему коснуться моей руки, и я поняла: даже если за дверью ждёт ад, я всё равно останусь.
Потому что эта история — не про любовь.
Это история о власти, похоти и запретной страсти.
История о том, как я стала наложницей опасного и неповторимого господина Сулеймана Керимова.
Добро пожаловать в его мир.
В мир, где каждая Ваша фантазия становится реальностью.
В мир, где, чтобы войти, нужно обнажить не только душу, но и тело.
Ведь для Дьявола обнажённая плоть — это искусство.
А я стала его самым главным шедевром.