Мы просто... понравились друг другу.
Том
Черный «Шевроле Сильверадо» Билла стоял на обочине.
- Чертовски вовремя, - сказал брат, нахмурившись, когда я сел. - Эта цыпочка уже сбивает тебя с толку.
- Это была не она, - сказал я, - это было чертово лекарство.
- Тошнота? - Тон Билла мгновенно сменился с гневного на беспокойный: - Ты в порядке?
Я бросил на него взгляд.
- «Эта цыпочка» принесла мне воды, и я почувствовал себя лучше.
Билл фыркнул. Он в последний раз окинул меня взглядом, затем завел свою машину, и мы поплыли сквозь легкий воскресный утренний поток автомобилей к мастерской. Я смотрел, как мимо моего окна проносится северный Лас-Вегас - торговые центры и заправочные станции, жилые комплексы поменьше и постарше моего, но все мои мысли были заняты признанием Кейси.
«Я не могу быть сейчас ни с кем…»
Идеально. Я тоже не могу.
Так почему же моя грудь болела, как старый синяк?
- Ты думаешь о ней? - спросил Билл.
- О Кейси?
- Нет, о Матери Терезе. Да, Кейси. Кто она, черт возьми?
- Почему ты так враждебно настроен? Она просто девушка, которая спит на моем диване.
Билл смотрел на дорогу, его плечи дрогнули.
- Я не хочу видеть еще одну хреновую ситуацию, как было с Одри.
- Я был с Одри три года. Я знаю Кейси только двадцать четыре часа. Ты можешь расслабиться.
- Как много ты рассказал ей о своей ситуации?
Больше, чем следовало бы. Я заерзал на стуле.
- Она знает, что у меня была операция.
Билл так долго смотрел на меня, что я подумал, он врежется куда-нибудь. Он снова перевел мрачный взгляд на дорогу.
- Ладно, выкладывай. Что у тебя с ней, на самом деле.
Я потер подбородок.
- Наши отношения означают, что она остается у меня на несколько дней, пока ее группа не уедет из города на гастроли. У нее перерыв. Вот и все. Серьезно.
- Почему бы ей просто не остановиться в отеле? И с каких пор ты рассказываешь об операции совершенно незнакомым людям?
- Она не справляется сама, - я взглянул на него, - ничего страшного здесь нет. Я помогаю ей взять перерыв, а еще она составляет мне хорошую компанию. У нее отличное чувство юмора. Мы хорошо ладим.
«Мы просто… понравились друг другу».
- Ты познакомился с ней вчера, - голос Билла был тихим, но я слышал, как гнев рокотал в нем, словно далекая гроза. Он сдерживался, жестко глядя на дорогу, - ты что, трахаешь ее?
- Господи, Билл, - и все же образ Кейси, распростертой на моей кровати, встал передо мной. Я хотел ее прошлой ночью, хотел уступить ей, чтобы женские руки и ноги обвились вокруг еще раз. Я хотел чувствовать мягкое женское тело под собой, быть на ней сверху и внутри нее…
- Чувак. Ты что, трахаешь ее?
Я забыл, что Билл может читать мое лицо, как первую страницу газеты.
- Нет, - ответил я, - и вообще не думаю, что тебя это касается. У нее перерыв до вторника, а потом она возвращается в тур со своей группой. Будет путешествовать по всему миру в течение нескольких месяцев.
- И тебя это устраивает?
- Конечно, я не против. Что может случиться между нами? Или между мной и кем-то еще, если уж на то пошло?
Билл стиснул зубы.
- Не разводи апокалипсис. Ты не можешь знать наверняка, если… - он покачал головой, не желая озвучивать такую возможность. - Лекарства должны помочь. Они, наверное, работают.
- Тогда почему ты был таким придурком по отношению к Кейси?
Он дернул плечами.
- Мне не плевать. Доктор сказал, ты должен быть осторожен.
- Он сказал, я не должен перенапрягаться. Он не говорил, что я должен стать монахом. Я скучаю по женщине. По близости.
- Тебя не интересует секс на одну ночь… - сказал Билл. - Не очень тебя понимаю, конечно, - он провел рукой по волосам, - слушай, если ты хочешь поразвлекаться, то потрахайся. Я просто не хочу еще одной Одри. Не хочу, чтобы какая-то телка бросила тебя, когда все, чего ты ждешь, чтобы она оставалась рядом.
- Я тоже - сказал я. - Одри сделала… больно, но я не был в нее влюблен.
Мы остановились на светофоре. Билл повернулся в кресле.
- Что?
- Я любил Одри, но не был в нее влюблен, - я прислушался к собственным словам, ожидая, что за ними последует боль. Но боль возникла не из-за того, что я потерял, а из-за того, чего у меня никогда не было. - Я никогда не был влюблен.
Глаза Билла расширились.
- Ты не был влюблен в Одри? Правда? Поэтому ты провел с ней чертовски много времени.
- Я любил ее, но она не… поглотила меня. Я не терял ход своих мыслей, когда она входила в комнату, и не почувствовал того, что испытывают, - я покачала головой, подыскивая слова, - мы были хорошей парой, - как пара туфель, - подумал я, - но у меня не было такого чувства.
- Какого чувства? - с сомнением спросил Билл.
- Чувство, которое ты должен испытывать, когда находишься с женщиной, в которую влюблен. Не могу описать, потому что никогда этого не испытывал. А ты?
Билл бросил на меня лукавый взгляд.
- Я берегу себя до свадьбы.
Я фыркнул, смеясь.
- По-моему, у тебя устаревшие взгляды.
Глаза Билла снова посуровели.
- Значит, ты не был влюблен в Одри. И сейчас пришло озарение? Из-за Кейси?
Я смотрел в окно.
- Я только что познакомился с ней. Нет, я просто хотел сказать… раз уж мы заговорили… То, что я упустил. Влюбленность.
- Ничего ты не упустил, - сказал Тео, - возможно, если ты вернешься к Моррисону и сделаешь еще одну биопсию…
Я вздохнул, устав от разговора, который мы вели в миллионный раз.
- А что будет, если я это сделаю? Что, случится чудо? Атеросклероз не собирается внезапно исчезнуть.
- Нет, но он мог бы замедлиться или вообще остановиться. Может быть, у тебя есть больше времени, чем ты думаешь. Намного больше. Если бы ты не был так чертовски пессимистичен…
Он держался за надежду, которой не было, но я знал правду. Я ощущал ее до мозга костей, в слабеющем пульсе, в том, как стенки и проходы сердца медленно твердели, будто остывающее стекло.
- Если я сделаю еще одну биопсию, - сказал я, - потеряю по крайней мере один полный день в мастерской.
Билл ничего не сказал, и во мне вспыхнул гнев.
- Я вернусь к этому после открытия выставки, хорошо? Черт возьми, Билл, я просто пытаюсь поговорить о чем-то реальном для разнообразия. Мне не хватает кого-то в моей жизни. Я не эгоист, я знаю, что уже слишком поздно. Но я пропустил все, и это отстой, ясно?
- Да, чувак, - сказал Билл более спокойным тоном, - это круто. Мы просто никогда не говорили об этом раньше. О том, чего ты хочешь.
- Ты имеешь в виду, чего я хочу перед смертью? Ты можешь сказать это, Билл. Я бы хотел, чтобы ты сказал.
- Зачем? - огрызнулся он, - и кому, черт возьми, будет спокойнее?
- Мне. Это мне на пользу. Так я не буду себя чувствовать…
- Как?
«Так чертовски одиноко».
Мы въехали на стоянку у горячего цеха, и Билл припарковал машину.
Он сидел прямо, глядя вперед, пока говорил:
- Слушай, если тебе что-то нужно… просто скажи мне, ладно? Ты всегда говорил, не надо составлять список «Сделать перед смертью». Но если ты чего-то хочешь и я могу это сделать для тебя, скажи, хорошо? Все, что угодно.
Я уже знал, что смерть - это не командный вид спорта. Одиночный. Все, кого я любил, стояли на суше, в то время как я был один в лодке, пока она медленно отходила от берега, и никто ничего не мог с этим поделать, кроме как наблюдать.
Я почувствовал себя дерьмово, что позволил гневу выплеснуться на Билла, что позволил себе рассказать, что я пропустил, или хотел, или никогда не мог иметь. Добавил ему на плечи новый груз. Еще одну вещь, с которой он ничего не мог поделать. Боль проступала в каждой черте его лица.
- Ладно, спасибо, Билл. Спасибо, что присматриваешь за мной. - Я выдавил улыбку и хлопнул его по плечу, - пошли. Давай приступим к работе.