.
Из дома доносились крики, мат и звуки бьющейся посуды. Мужчина-омега с порезами на руках и щеке слезно молил своего мужа положить нож на стол и решить все словами, но вместо этого мужчина лишь ударил его по лицу, повалив на пол. Его всё достало, он хотел убить своего никчемного мужа, своего такого же никчемного семнадцатилетнего ребенка. На работе все было плохо, с деньгами были проблемы, их оставалось только на выпивку, которая являлась единственным шансом на жизнь. Но жизнь ли это теперь? Омега с сыном каждый день терпели побои, иногда доходящие до тяжелого состояния. Их папочка бил их всем, что попадется под руку, а попадалось либо крупное, как стул, или колюще-режущее, как, например, вилка. Ножом он их не трогал, лишь пугал.
- Сынчоль, остановись, - молил Джонхан, - одумайся наконец.
- А что? Тебе жить захотелось? - мужчина кинул пустую бутылку алкоголя в сторону.
- Папа, хватит, - в комнате появился испуганный Джихун.
- О, вы поглядите, кто пришел, - Сынчоль пьяно улыбнулся.
Чхве ненавидел своего сына, он хотел себе хорошего ребенка-альфу, а не этого милашку. Да вы посмотрите на него - слишком худой, слишком мерзкий, слишком наивный и слишком не такой, какого хотел себе Сынчоль. Эти слова Джихун слышал почти каждый день по возвращению из школы и каждый день запирался в своей комнате, подолгу плача то от криков, то от угроз, поступающих в его адрес. Джихун хотел все изменить, он хотел уехать со своим папой куда подальше от этого тирана, хотел больше никогда его не увидеть, не почувствовать его чертового запаха и не услышать его мерзкого голоса. Джихун хотел... но не мог. Он мог лишь мечтать во снах о прекрасной жизни, о прекрасном доме, о прекрасном альфе, с которым свяжет свою будущую жизнь...
- Иди сюда, сынок, - позвал его Чхве. - Смотри, это твой папа, - указал он на лежащего на полу Джонхана, - а это нож. Как думаешь, он хорошо будет смотреться в его животе? А в груди? Ответь, сынок, я жду.
Уджи не хотел отвечать, он хотел закрыть глаза и заплакать прямо на месте, но с очередным пугающим рыком его отца он выкрикнул «Нет». Сам Джонхан уже покраснел от слез и страха, его руки и коленки тряслись, а голос вовсе пропал. Он устал просить у своего мужа прощения, он устал жить с ним в одном доме, он хотел вернуть своего любимого Чхве Сынчоля, каким он был каких-то восемнадцать лет назад, но разве прошлое возвращается?
- Сынчоль, - тихо позвал Джонхан.
Чхве обернулся на голос.
- Сынчоль, пожалуйста... Сынчоль, нет!
- Папа!
Джихун вскрикнул и подбежал к ним. Он оттолкнул Чхве в сторону, нагибаясь над Джонханом. Из его груди торчала лишь ручка десятисантиметрового ножа. Джонхан еле дышал, он с трудом смог поднять голову в сторону Джихуна, прошептав тому «Я люблю тебя, сынок, беги отсюда». И мальчик убежал, поцеловав того в лоб. Теперь он боялся своего отца еще сильнее, сердце бешено стучало, мозг еще не мог переварить всю ситуацию, на глазах появилась плотная пелена слез, что не могли задержаться там, а крупными каплями падали и впитывались в мятую, теплую футболку. Джихун даже не накинул куртку, а лишь в одних пижамных штанах выбежал из дома. Он начал пересекать дорогу, даже не замечая несущейся на него машины. Визг шин, оборвавшийся крик мальчика, трясущиеся руки водителя, которые сковали руль в своих объятьях, глухой удар и потеря сознания...
***
Чужая мужская рука сжимала маленькую ладошку Джихуна. Этот незнакомец просидел у него в палате около трех часов. Кто это был? Для Джихуна это будет сюрпризом. Но для этого презента нужен был уже проснувшийся парень, а тот пока не хотел этого делать. Его тело было подключено многими проводками к машинам, поддерживающие в слабом теле жизнь, ребра и таз были перебинтованы, появились гематомы на плече и лице, что обрели бордовый оттенок и которые в скором времени исчезли бы.
После аварии прошло около недели. В тот же день умер и Сынчоль. Чхве был сильно пьян, он плакал после того, как понял, что натворил. Он просто сидел около мертвого, холодного тела Джонхана, обнимал его, прижимая к себе, пытаясь согреть. Но душа Джонхана уже давно оставила это тело. Его кожа побелела, а волосы, которые всегда были мягкими и красивыми, завяли. В них обычно любил запутаться пальцами Чхве Сынчоль, он обычно любил вдохнуть их природный запах, отдалённо напоминающий запах цитрусов. Эти его золотистые локоны так красиво переливались на свету, но теперь они превратились из золотого в серо-желтый, который в темноте выглядел еще тускнее. Времени прошло немало, обе стрелки часов остановились на цифре три. Сынчолю было наплевать, как на сына, так и на себя. Ему хотелось умереть в тот же день, что он и сделал. Просто перерезал себе вены уже другим ножом - тот он доставать побоялся -
поцеловал в последний раз Джонхана, закрыл глаза и тихо выдохнул, больше не вздохнув никогда. Тела нашли на следующее утро соседи, которые быстро вызвали скорую и полицейских. Личность Джихуна раскрыли, но сказать о смерти обоих родителей не решились. Дом так и оставили пустющим, двери запечатали, а тела Джонхана и Сынчоля оставили в холодильниках в морге, надеясь на скорое поправление их сына.
***
Утром около семи часов глаза Джихуна дрогнули. Он медленно поднял свои веки, в которые сразу же врезался яркий свет комнаты. Рядом лежал все тот же незнакомец, сжимающий руку мальчика. Тот осторожно провел большим пальцем по ладони, от чего незнакомец поднял голову. Он улыбнулся, осознав, что его маленькая омега наконец-то проснулась.
- Джихун~ши, ты помнишь меня?
В ответ последовала тишина. Джихун долго всматривался в знакомые черты лица, пока наконец не понял кто это.
- С-Сунен?
Некий Сунен активно замотал головой. Парень хотел было встать с кровати, но с резкой болью во всем теле слег обратно. «Сунен», - единственное, что сейчас крутилось в его голове. Мальчик открыл рот, чтобы сказать что-то, но глаза снова закрылись и он вновь погрузился в царство Морфея.
Сунен оказался до боли знакомым человеком. Эти уголки глаз и кончик носа, пухлые губы и очаровательная улыбка, этот природный запах ежевики и мягкие волосы. Это его «Джихун~ши» и этот взгляд. И тут Джихун резко вспоминает Сунена. Квон Сунен - его старый друг детства. Они каждый день проводили вместе, надеясь, что в будущем они поженятся. Конечно, Сунен изменился. Он стал выше, моложе, красивее и мужественнее. Его тело окрепло и говорило само за себя, и что к нему лучше не лезть. Квон с детства хорошо танцевал и постоянно учил этому Джихуна, но тот по природе своей делать этого хотел, но не мог, слишком лень. В возрасте восьми лет Сунен с семьёй переезжают в другой город, оставляя Джихуна одного. И вот, кажется, он снова приехал и снова здесь. Снова он с Джихуном и снова они смогут выполнить обещанное ими когда-то: «Когда мы вырастем, мы точно будем вместе», - «Да».
***
Джихун вновь просыпается, только уже на следующий день и бодрее. Его тело все также загипсованно, а провода все еще подключены к его рукам, где дальше проникают в вены. Беглый взгляд Джихуна ищет Сунена в комнате, но не находит его. «Наверное, уже ушел», - думает он в слух и осознает, что в горле пересохло. Он сглатывает почти ничего и давится своей же жалостью. Мысли о родителях приходит не сразу, лишь через пару часов, когда он резко начинает осознавать, что остался возможной сиротой.
На следующий день Сунена тоже нет. Зато приходят полицейские с плохой новостью.
- Твои родители умерли.
Джихун не слышит - не хочет. Он растерянно ложится на кровать и плачет. Плачет долго и весь день, и всю ночь напролет, а на следующее утро смотрит на свое опухшее лицо и красные глаза. Тогда Сунен тоже не приходит. Мысль о смерти его папы Джонхана остается еще на пару дней, о Сынчоле он не беспокоится, слишком сильно ненавидит его.
Однако, на следующее утро Квон тоже не приходит. Тогда Джихун начинает сомневаться, что его вообще сбил именно он, а не кто-то другой, но утренние цветы следующего утра заставляют его разрушить свои сомнения. Он также обычно проснулся, но теперь в комнате стоял цветочный аромат его любимых цветов - лилий. В букете лежала записка. Красивым почерком были написаны извинения за отсутствие, пожелания скорого выздоровления, такая же красивая подпись «Квон Сунен» и некое «Жди меня, скоро буду». Джихун улыбнулся последним словам, представляя их следующую встречу.
Под вечер Сунен наконец-то приходит. Джихун уже встречает его, сидя на своей койке и постоянно улыбаясь. Квон одет легко, несмотря на холодный воздух снаружи. Он приносит любимый сок и шоколад для Джихуна, он все еще помнит его предпочтения, все еще старается сделать как только лучше. И это у него выходит.
С позволения медсестры Квон остается с Джихуном на всю ночь. Час за часом они болтали о том, что случилось, о том, где теперь будет жить Джихун и с кем. Сунен любезно пригласил его к себе домой, на что Джихун охотно согласился. Джихуну нравился Квон Сунен, Квон Сунену нравился Джихун.
***
После этого дня Сунен приходил в больницу всегда. Он дарил его любимые цветы, он целовал того в лоб, желая поскорее выздороветь. Иногда он обнимал его, но его обнимания было настолько теплыми и уютными, что Джихун просто засыпал в них. В таких случаях Квон укладывал маленькую омегу на койку, целовал в лоб и уходил до следующего утра. Медсестры уже поженили их в своих разговорах и каждый раз радовались, когда видели сиреневую макушку у входа.
Каким-то утром после такой же длинной ночи малыш Джихун уселся на кровати. Хоши прижал его к себе, целуя в лоб. Он улыбнулся, услышав тихое «Спасибо, что подарил мне новую жизнь» его омеги. А ведь Хоши старался подарить ему эту самую новую и счастливую жизнь, мечтая забрать к себе после той самой аварии, а после и больницы.
И однажды Джихуна выписали из больницы. Его выписали именно тогда, когда началась течка. Другими словами это невозожно было передать. Тело ломило, низ живота постоянно ныл, взгляд стал бешеннее при виде Сунена. За эти пару месяцев они сблизились от поцелуев в лоб до поцелуя в засос и минета каждый третий день. Сунен теперь слишком хорошо знал Джихуна, мог определить его настроение по вздоху или взгляду, а такого Джихуна он видел первый раз в жизни.
Они успели лишь перевести вещи из больницы в дом Квона. Дальше они не помнили оба. Редко вспоминались жаркие поцелуи, летящая одежда, голое тело Сунена, его рык и протяжные стоны Джихуна, законченное дело в презерватив и долгие обнимания на кровати, пока оба из них не заснули. Их запахи смешались, создавая новый аромат, сплотивший их жизнь навсегда.
С самого детства они желали вместе быть. Проходит лишь пару лет, как они снова вместе. Они расписываются, Джихун хоронит своих родителей, смотря на именные надгробные плиты. Он, наконец, прощает своего отца за такое отношение, ведь понимает, что он не всегда был таким плохим. С самого детства он возился с маленьким Джихуном, постоянно мягко целуя его в лоб. Теперь это делает его новый муж, его любимая и единственная альфа - Квон Сунен.
И уже через много-много лет, когда присмерти будет лежать Джихун, он скажет, что любил Квона, что всегда хотел быть с ним. Тогда он последний раз поцелует его в губы и закроет глаза с застывшим именем «Сунен» на губах.