Жизнь Студента

Это был тихий, ничем не примечательный апрельский вечер в городе N. Вечерние пробки, в которых люди застревали на несколько часов, уже никого не могли удивить. По улицам разгуливали влюбленные пары и школьники, не обремененные домашним заданием. Ветер нежданными намерениями распугивал конфетные обёртки и мелкий мусор, заставляя их бежать, куда глаза глядят. Почки практически пробили себе дорогу во взрослую жизнь. Весна задержалась! Проходящие мимо люди не смотрят друг другу в глаза, остальные для них - тени. Однако каждый из нас хотя бы раз в своей жизни задумывался, что думают о нём окружающие, и есть ли вообще им дело до одного крошечного индивида.

Розоватое вечернее небо уже натягивало простыню непробудной ночи, когда он вбежал в университет. О, я помню это место. Надеюсь, читатель позволит мне сделать небольшое отступление и поведать о произведении готического искусства. Этот своеобразный Собор Местной Богоматери с его утонченными шпилями и витражами - отражением прошлого. Как у человека остаются шрамы и резцы в ходе каких-то событий, так и Альма-матер получил столь неординарную внешность, контрастирующую с панельными домами неподалёку, при проявлении человеком всей безграничности своей фантазии. Ошибки молодой истории! Багряное солнце, словно вор, пробралось через потрескавшийся разноцветный витраж одного из старых корпусов. На кафельном полу появлялись манящие красные, синие и желтые тени, придающие этому месту поистине мистический вид. Торопливые шаги молодого человека раздались душераздирающим отзвуком в тихих проходах. Преодолев бесконечные извилистые коридоры, Ян Звягинцев отворил массивную дверь большой библиотеки, чьи стеллажи протянулись густым лесом, черным лесом Шварцвальд. Юноша осмотрел ближние книжные полки в надежде отыскать то драгоценное, что способно было спасти его от вероятного провала. Прищуренные глаза двигались быстро, так что мир чуть не поплыл пред ним. Заметив всеми нелюбимую, скверную старушку, Ян постарался остудить свой пыл и сформулировать запрос.

Заведующая, Мария Брониславовна Колесникова, - тщедушная сухая женщина с массивными серьгами в виде капель, которые ей не подходили, привстала со своего паучьего ложа и властно произнесла:

- Ничем не могу Вам помочь. Библиотека закрывается, молодой человек, приходите завтра.

Она собиралась проводить студента до выхода, но порывистым движением Ян остановил её, давая понять, что так просто от него не отделаться. Библиотекарша подняла в изумлении свои густо накрашенные брови.

- Мария Брониславовна, пожалуйста, помогите мне найти эту книгу. Мне сказали, что она есть только здесь.

Двадцатилетний парень протянул ей тетрадный лист, на котором было написано название произведения и инициалы автора - "Алая страница истории" Д.Д.Грац. Не произнеся ни слова, но всем видом показывая возмущение и негодование, библиотекарь небрежно взял сложенный вдвое листок и удалился к своему рабочему столу. Принялся заносить ключевые слова в поисковую строку компьютера. Толстые, покрытые синим налётом пальцы медленно, но верно попадали по клавишам. Каждый их стук раздавался в сердце гулким ударом, как по наковальне. Здесь, в оглушающей и столь безопасной тишине ничто не уйдёт от твоего внимания, даже атом, нет... ничего, кроме атома и молекул.

Ян Звягинцев - студент третьего курса исторического факультета, человек атлетичного телосложения; из толпы его выделяли серо-зеленые глаза с желтым обрамлением вокруг зрачка, густые темные волосы, цвета чернозёма. В ожидании он переминался с ноги на ногу. Молодой человек давно охотился именно за этим произведением - ключом к его подготовке к летней сессии. Живые глаза долго следили за неаккуратными движениями заведующей библиотеки, затем скользнули по рабочему столу старушки. Ничего занимательного! Бумаги, пыльные книжки времён Николая Второго, ручка, судоку... Как будто почувствовав пытливый взгляд Яна, Мария Брониславовна обернулась. Она медленно прищурила мутные глаза, которые уже потеряли свой естественный голубой цвет, и направилась к книжным атлантам.

"Омут, её глаза как омут, и лишь черная планетка отражается на поверхности этого водоёма... " - глаза Колесниковой произвели неизгладимое впечатление на Звягинцева. Ранее он не замечал этого или не придавал этому никакого значения. Парадокс: в спокойствии и размеренности своей жизни мы не замечаем мелких деталей, кокон эгоцентричности одет на нас; будучи зажатым в тиски насущных проблем, зрение сразу же восстанавливается, мы способны замечать всё, дымка непринуждённости рассеивается.

Неуверенной походкой, словно за каждое движение приходилось бороться, сухая старушка подступила к высокому стеллажу третьего ряда, взяв массивное произведение, обложка которого была инфернально-красного цвета. Мария Брониславовна отдала её Яну. Не теряя времени, парень весело кинул бумажный блок в сумку. Безусловно, молодой человек не смог защититься от упреков Колесниковой. Что поделать! Библиотекарь отметил студента и то произведение, которое он взял. Ян попрощался с заведующей в надежде больше никогда с ней не увидеться. Эгоистично, а как ещё в этом не всегда гостеприимном мирке? Хоть улыбка и не озарила его лица, молодой человек светился от радости и осознания того, что он сумел отыскать эту книгу, теперь никому не доступное сокровище. Такова жизнь студента!

Выходные пролетели стремительно, настали серые рабочие будни. В государственном университете сегодня лекции не показались Яну Звягинцеву столь информативными и красочными. Он шёл сквозь бурный поток людей, не следуя течению, идя наперекор ему, словно призрак... Настроения не было. Возможно, сказывалась постоянная, непрерывная подготовка к сессии... Не знаю, однако пасмурная погода лишь способствовала нагнетанию уныния и меланхолии. Ян выглядел задумчивым, что-то обременяло его. Третьекурсник долго и напряженно размышлял о человеческом стаде (так он отзывался о своей группе) и его отношении к новому человеку. Студент хоть и не был знаком с ней лично, но старался не надорвать спину под тяжестью дезинформации и всевозможных выдумок, придуманных одногруппниками. Ведь потребуется колоссальное терпение и выдержка, чтобы отыскать истину в водоёме аморальности, но оно будет стоит того.

В начале учебного года в их группу перевелась одна девушка симпатичной наружности. В списке студентов группы номер семнадцать она числилась как Ярослава Куницына. Волосы её были каштановые, с тициановым отливом, длинные; цвету глаз Яры позавидовала бы сама Венера Милосская - темно-серые, весьма необычные, точно это пасмурное небо за окном. В свободное от учёбы время она стремилась проводить в одиночестве, лишь иногда Яну удавалось видеть новенькую в компании других девушек. После обеда он сталкивался с ней в библиотеке при университете, расположенной в соседнем кампусе. Она тоже начала готовиться к летней сессии заранее. Вдумчиво и скрупулёзно молодой человек пытался понять её. Ян время от времени вглядывался в силуэт спортсменки, стараясь осознать, что было у неё на уме. Ничего личного, лишь здоровый интерес бывалого к новому члену коллектива! Звягинцеву казалось, она вся соткана из противоречий: вроде бы занималась атлетикой, ей было уготовлено блестящее безбедное будущее, но по какой-то причине семье Куницыных приспичило перебраться сюда, в крупный, но не крупнейший город страны; Ярослава играет за сборную университета, но весь материал всегда выучен, задания на дом выполнены. Её как-никак открыто провоцируют однокурсники, а она их не замечает, гордо задрав голову, проходит сквозь негаснущий огонь критики и сплетен. "Почему, интересно, она не отвечает им тем же? Пытается показать себя выше их, интеллигенткой, аристократкой? Может, она просто находит выход своей злобы в занятии спортом, нежели в грызне между одноклеточными..." - летая в облаках, Ян опять закусил кончик ручки. Порицая себя за распущенность, он снова принялся за работу.

Студенты семнадцатой группы приняли её, мягко говоря, недружелюбно. Несмотря на различные смешки и откровенные издёвки, Ярослава вела себя сдержанно, ни разу не поддавшись на провокации некоторых одногруппников, как лучший представитель стоицизма. Ей не удавалось лишь преодолеть один барьер вопросов: почему, зачем и что делать дальше? Отдушиной для девушки был бег. Вечерние тренировки благоприятно действовали на неё...

Закончив многочасовую подготовку, Ян Звягинцев покинул Альма-матер. "И почему Данте не внёс сессии в свою структуру ада? Ведь можно было оставить столь изощрённое наказание для ленивцев." - иронично подумал он. Небо, репрессированное хмурыми облаками, провожало Яна своим неутомимым плачем всю дорогу до дома. Студент, стоя под козырьком своего подъезда, набирал домофонный код, затем дверь с писком открылась. В подъезде десятиэтажного дома, пока он поднимался по каменным полуразрушенным ступенькам в ноздри ударил запах канализации. Воспоминания нахлынули с разрушительной силой. Ян помедлил, остановившись, он окинул взглядом лестничную площадку. Ничего примечательного: потемневшая со временем плитка, зеленые стены, а штукатурка так и сыпалась!

Медленно, созидательно проводя взглядом по островкам целой плитки и бесконечными проломами в страну чудес, молодой человек припоминал моменты беззаботного детства, связанные с этим местечком: как он с лучшим другом, встречался здесь, представляя, что это их штаб-квартира; как часы напролет говорили они обо всём на свете, лишь бы не расходиться по домам. Уголки губ Яна поползли вверх. Наверное, это было лучшее время в жизни... оно прошло... что-то заныло в груди... Парень резко повернулся и, переступая сразу через две ступени, поторопился домой. Его уже заждались!

Добравшись до обшарпанной двери, Ян достал ключи. На душе скребли кошки. Домой идти ему не хотелось.

"Опять погружаться в суматоху..." - с отвращением подумал юноша. Не успел он повернуть ключ в ржавом замке, как входная дверь отворилась.

На пороге его встретила мама, Анастасия Игоревна. Темные волосы, как у сына, с прорезью седины собраны в высокий густой хвост. Домашний халат висит на худощавом теле. Она уверенно спросила:

- Ян, где ты пропадал?

- В библиотеке, мам, готовился, - последовал ответ. Молодой человек начал отряхивать волосы от отяжеляющих капель дождя.

- Тогда переодевайся и иди ужинать. Сегодня котлеты с картофелем, - протараторила хозяйка и скрылась на кухне этой трехкомнатной квартиры, расположенной недалеко от центра города N, - только поторопись, пока не остыло, мне еще дедушку кормить.

"С ним она возится как с ребенком малым," - Яну это порядком надоело. Он лишь закатил глаза, ничего не сказав. Наскоро сбросил промокшую обувь и скинул с плеча рюкзак - камень с души.

Они живут вместе с дедом Игорем Ивановичем вот уже три года. Раньше он был гениальным психиатром, был узнаваем в местных научных кругах, его работы печатались в разных журналах. Многие уже вошедшие на этот медицинский Олимп ученые пророчили ему головокружительную карьеру психиатра, способного сделать прорыв в области бессознательного и сознательного. Со временем старик заметил, что стал работать без особой страсти и наслаждения, ощущаемых раньше; от него начали отворачиваться коллеги. Однако он лишь списал всё это на стресс.

...Город N, 2019 г. Игорь Иванович сидел в своем кабинете, читая научную литературу в свой обеденный перерыв. Кабинет его больше напоминал морг, нежели специализированную комнату для профессионального лекаря души. Белые стены, местами возле окон выступила черная плесень; необычайный холод распространялся по всему помещению из деревянных окон. В дверь постучали. Это был тот особенный стук, точнее последовательность постукиваний, благодаря которым можно сразу определить, кто идет. Нехитрая задумка позволяла не тратить мириады секунд, вспоминая кого он должен сегодня принять или кого и о чём Игорь Иванович просил. В кабинет вошла помощница душевного лекаря, Люся. Она принесла на подносе всё, что просил психиатр. Не поворачиваясь к вошедшей девушке, он слегка кивнул. Люсия, как её иногда шутливо называл сам Игорь Иванович, собралась было поставить поднос на рабочий стол, но (неожиданно для себя) споткнулась о край потрёпанного жизнью заморского ковра. Психиатр обернулся на шум разбившихся склянок и нервного крика своей помощницы. Она начала встревожено жестикулировать, прося прощения за свою неуклюжесть, однако ответа не последовало. Игорь Иванович встал, медленно начал собирать осколки стекла, поднялся. Люся смотрела заворожено - такая реакция была нетипична для него. Иступлено смотря в пол, он почувствовал, что-то нехорошее твориться на душе, тёмное... Его что-то душит, перекрывает доступ к кислороду, а вместе с ним и осознанность. Бессильный гнев овладел им. Все те осколки, что собрал психиатр на полу с неимоверной злобой Игорь Иванович кинул в стену. Они разлетелись по всей комнате, задев даже испуганную Людмилу. Началась суета: на крик помощницы сбежались санитары, начали успокаивать её; разбираться, что произошло. Последующие события уже бывший психиатр помнит смутно: сильные руки подхватили его непослушное тело и поволокли в соседнее отделение больницы. Последнее воспоминание оттуда - укол и понимание того, что уже нет пути назад, на медицинскую стезю...

Снова город N, 2022 год. Сняв верхнюю одежду, Ян прошел мимо гостиной, поздоровавшись с отцом, Вячеславом Денисовичем:

- Привет, пап.

- Привет, мы тебя уже заждались! - глава скромного семейства восседал в кресле.

Звягинцев-младший ответил лишь вымученной улыбкой - на дальнейшие расспросы у него не было сил. Переодевшись, Ян отправился на кухню. Ковыряя вилкой пищу, молодой человек невольно вспоминал события минувшего дня и планировал новые дела на завтра. Содержимое тарелки постепенно исчезало, затонув где-то в недрах желудка. Закончив трапезу, Ян заметил в противоположном конце коридора своего дедушку, низкорослого старика с нечесаной белоснежной бородой. Будто медведь, шёл он на кухню, чтоб насытиться. После произошедшего его коллеги диагностировали нервоз, поэтому замена воспоминаний, галлюцинации и непроизвольные приступы гнева теперь оставались посмертными спутниками его жизни.

- Отойди, мальчик, - буркнул старик. Его внук ничего не предпринимал, - Ян, отойди! - требовательнее отозвался голос родного человека, что-то прояснилось в голове.

Тут из комнаты выбежала Анастасия Игоревна. Видимо, совсем забыв про отца, она была увлечена чем-то другим:

- Пойдём, папа, сейчас будем ужинать.

- Не надо, мам, не суетись. Я помогу дедушке.

Ян снова пошёл на кухню, но уже со своим дедом. Он любил его, но юному уму ещё не удалось привыкнуть к мысли, что его близкий, родной человек, с которым связаны не тлевшие в памяти воспоминания о счастливом детстве, мог иногда забывать его имя, да не только имя, но и всё, что они проделывали вместе. Когда Звягинцев-младший был ребёнком, родители его часто оставляли с дедом, тогда Яну была предоставлена полная свобода: он часами мог слушать дедушкины рассказы о далёких заморских странах, а при хорошей погоде Игорь Иванович брал внука в парк, где они кормили уток и рассматривали насекомых. Невидимая серебреная нить пролегла между мирами внука и деда. Ничто не могло разорвать эту ментальную связь, но кое-что смогло ослабить поток душевных флюидов - болезнь. Этот коварный зверь не сумел разделить родственников, отправить их взаимоотношения в Небытие, но со временем взгляды меняются под ньютоновской силой тяжести. Кто знает, может, тому виной не просто незримый злой гений, но и обстоятельства, те вредители, способные проникнуть куда угодно, даже в щели нематериального.

Возвратившись в реальность, Ян обнаружил себя уже сидящим за столом. Старик в этот момент что-то быстро лепетал, улыбаясь. "А ведь стоит ценить жизнь, но доказывать ей свою любовь не словами, а поступками. Вот дед мой прожил здесь всю жизнь и никогда не путешествовал. Что мог он знать о жизни, этой призрачной нимфе, и мог ли он вообще судить о ней, смотря лишь через призму своего мировоззрения и опыта?" - размышлял молодой человек, а потом завёл непринуждённый разговор со своим недалёким предком. Солнце постепенно садилось, унося с собой остатки хорошего и плохого за день.

Этой ночью Ян долго не мог уснуть. "Возится мама с дедушкой, ухаживает за ним, помогает, а он? Он не сможет даже вспомнить, что было на ужин. Сумеет ли хоть запомнить заботу своей дочери, с каким остервенением она борется с невидимым врагом, который преследует нас ежечасно, - смерть? Смогла ли мама выполнить своё обещание перед её отцом - никогда, ни при каких обстоятельствах не покидать его, ни морально, ни физически - если сама память его заперлась в замке из слоновой кости и не соизволит вернуть украденные моменты жизни?" - глаза предательски сомкнулись, разум затуманился, голова отяжелела.

Звон будильника. Утренние процедуры. Завтрак. Университет. Электромагнитные волны солнца пробивались сквозь широкие окна. Альма-матер был заполнен как никогда прежде. После окончания занятий Звягинцев отправился в библиотеку - ареал своего нынешнего обитания. Расположившись в отдаленном углу помещения, Ян принялся брать с полок произведения, содержание которых для подготовки к сессии было ценнее сокровищ фараона, не забыл он и о "Алой странице истории" Д.Д.Грац. Прихватив с собой ноутбук, юноша принялся печатать конспект. Пальцы нежно, по-отечески стучали по клавиатуре, экран светил в глаза, не обжигал, но неспешно притуплял видимость объектов.

Поток мыслей лился Ниагарским водопадом. Ян задумался, исступлённо глядя на пол, но неожиданный толчок в левый бок вывел его из забвения. Этим спасителем оказался друг детства - Александр Скварник, словак по происхождению.

- Привет, уже готовишься? Я думал, что найду тебя, щебечущего в аудитории с преподавателем философии, - хлысты издёвки со стороны друга шибко ударили по самомнению Яна.

- Да, - односложно ответил тот, пропустив дальнейшее пояснение мимо ушей, - пришёл помочь?

Александр рассмеялся своим обыденным хрипловатым голосом. Он был высоким парнем, пользовавшимся популярностью среди представительниц противоположного пола, учился на том же факультете, что и Ян. Обладал невероятной харизмой и несравненными лидерскими качествами; Александр Македонский наяву. Наш воитель решил продолжить дело родителей, ведь он - историк в третьем поколении! С детства Александр интересовался старинными вещами своего отца: резные маски африканских племён, лупа и скелет пещерного человека по имени Валерий, нашедший пристанище около большого шкафа; и нерусскими текстами матери: свитки, манускрипты и другие исторические документы. Мишура сивых волос содрогалась вместе с телом во время приступа несдерживаемого смеха от слов близкого друга.

- Это affaire secondaire, я присоединюсь к нашему марафону чуть позже, а сейчас позволь мне рассказать одну интереснейшую вещь...

- Ох, опять муссируешь сплетни. Напомню, друг, в прошлый раз это добром не кончилось, - от непроизвольной улыбки в уголках глаз Звягинцева образовались "гусиные лапки".

- И это касается нас, - голос словака похолодел, сделался жёстче.

Ян лишь наградил собеседника вопросительным взглядом. Александр кивнул в сторону Ярославы, сидевшей за соседним столом.

- Поговаривают, нашей новенькой готовится обряд посвящения.

- Что? Почему я ничего не знаю? - выражение лица Звягинцева выражало противоречивые эмоции: с одной стороны, хотелось посмотреть на это зрелище; с другой, никто из их группы никогда не сталкивался с этим. Что могло прийти им в голову?

- Ян, всё в порядке? - друг не отводил озабоченного взгляда своих карих глаз.

- Ты ещё спрашиваешь? С чего вдруг они взъелись именно на Яру?

- Иногда ты бываешь таким наивным, она новая жертва для них. Про инициацию или что-то подобное я только что услышал. Может, гнусное желание самоутвердиться, показать всю полноту своей мнимой власти на новенькой, а так... Все люди звери по своей натуре.

- Алекс, не путай эволюцию с воспитанием, - негромко произнёс Ян.

Словак фыркнул.

- Лучше предложи, что нам делать.

- Ну, ты ведь пользуешься авторитетом в группе?

- Допустим.

- Тогда узнай подробнее о готовящейся провокации.

- Попробую, но сомневаюсь в хорошем исходе.

- Вперёд, - голос Яна выражал исключительную решительность.

- Ладно. Любви все возрасты покорны, не так ли? - огонек озорства появился в темных глазах Александра, на лице заиграла кривая, игривая улыбка.

Пальцы Звягинцева нервно стучали по клавиатуре. Игривые солнечные лучи попадали на склеру глаза юноши, заливая светом зеленое поле его радужки. Через полчаса после разговора Ян приостановил подготовку, мысли в голове кипели как в адском котелке. Он не мог больше сосредоточится на учёбе - такое оправдание двадцатилетний студент придумал себе. На самом же деле, чувства взяли вверх. Невозможно оставаться равнодушным по отношению к чужой судьбе, особенно, когда нити мойр в твоих руках, и ты способен, дёрнув за ниточку, повернуть ход событий в ту или иную сторону!

Из библиотеки быстрым шагом, чуть ли не рысцой, Ян направился в спортивный зал, где вероятнее всего мог найти друга. Догадка оказалась верна. Александр восседал на скамейке, с нескрываемым презрением глядя на группку первокурсников, неумело играющих в волейбол. Он нервно дергал ногой - верный признак раздражительности. Звягинцев подсел к Скварнику, подтолкнув того локтём. Теперь они квиты. Словак обернулся, он выглядел подавленным: ночное небо в зрачках и радужке метало гром и молнии.

- Узнал что-нибудь полезное? - поинтересовался Ян, в глазах читалась надежда.

- Нет, - угрюмо бросил спортсмен, - они сказали, это меня не касается, но предложили занять место в первых рядах. Мне здесь нечего, Ян, просто нечего сказать. Драку затевать не стал, низко для меня.

Повисла многозначительная пауза. Каждый думал о своём. Первым развеял дымку молчания Александр.

- И что теперь?

- Понятия не имею.

- Может, просто предупредим её? Всё-таки это не наша забота.

Здесь, дорогой читатель, я хотела бы остановить повествование и спросить Вас, к чему склоняется ваш рассудок: к помощи ближнему со всеми вытекающими последствиями или следованию совета не менее значимого человека? О да, ответ на представленную дилемму скрыт в нас самих, милый друг. Как говорится, дьявол кроется в деталях...

Ян помедлил с ответом, в нём боролись два начала: благодетель, подсказывающая заступиться за девушку и не обращать внимания на чужое мнение, и порок, шепчущий послушать, подчиниться предложению. Флегматичная сторона личности взяла верх:

- Давай.

- Ахах, не ожидал, дружище, - Александр обнажил ряд белых зубов, - я был о тебе лучшего мнения. Кстати, ты не хочешь арбуз? Дядя вернулся из командировки с Кавказа.

- Поговорим об этом потом, а так, спасибо, я бы не отказался.

Звягинцев поднялся с деревянной скамьи, направился к выходу, друг не отставал. Это было не проявление решимости, скорее, наоборот, попытка убежать от ответственности за принятое решение.

Винтажное небо удивило друзей своей благосклонностью: золотые нити заката плели на вечернем небосклоне паутину, куда как мухи попадали облака. Атмосфера городского парка успокаивала. Разгуливали влюбленные пары, дамы с собачками и школьники, не обремененные домашним заданием. Средь зарослей диких яблонь на дощатой лавочке расположились Ян и Александр. Они ели арбуз, привезённый с Кавказа, и неспешно обсуждали проблемы насущные:

- Ну почему не существует арбуза без косточек?

- Тогда бы, Алекс, в жизни убавилось смысла, - непринуждённым тоном ответил Ян, не отрываясь от яства.

Сделав выпад, он приставил словесное остриё рапиры прямо к сердцу оппонента. Все мышцы напряжены, нервы взвинчены - ожидание убивает. Звягинцев внимательно следил за реакцией оппонента.

Скварник едва увернулся от неумолимого удара соперника:

- Чья философия? Шопенгауэра или нашего вахтера в универе?

- Моя. Понимаешь, сформировать и проверить свой характер, сделать его живым, настоящим, можно лишь пройдя через что-то, в том числе отделение мякоти арбуза от косточек, а искусственно создать себя ты всегда успеешь: проснулся, подошёл к зеркалу, надел нужную личину и отправился на работу или учёбу, - финальный аккорд рассуждения был сыгран, оставалось ждать действий и аплодисментов единственного зрителя.

- Так, мне кажется, мы уже много съели. Собирай арбузные корки в пакет, - слова друга отразились в голове Яна гулким колокольным звоном... Такой простой ответ перечеркнул все разглагольствования. Полемика окончена.

- Как можно было прервать такую беседу? - Звягинцев всё ещё недоумевал, но досада уже отхлынула.

- Легко, дорогой друг. Будь проще, не теряйся в романтике и иногда смотри на жизнь такой, какая она есть, - Александр напутствовал ученику, артистично изменив голос и стиль речи.

- Учту.

Беседа была непринуждённой. Остаток вечера дома напоминал какофонию: разговоры, телевизор, звон посуды и мяуканье. Сумерки медленно опускались на землю, тёмная пелена мягко окутывала и деревья, и авто, и мысли. Спалось хорошо.

В университете занятия были также информативны и глубоки, как Байкал... Сессия на носу. Ян засиживался допоздна в библиотеке за своим любимым местечком напротив окна, небольшим дубовым столом с тремя стульями.

Полуденная дрёма создавала необыкновенную атмосферу в Альма-матере: сонливое перелистывание страниц, тихое жужжание толпы, а животрепещущие разговоры разогревали кровь, вечный бурный поток студентов настраивал на нужный лад. Жизнь кипела!

Нежно постукивая клавиатурой, дабы не разрушить эфемерное спокойствие здешних мест, Звягинцев запоминал последний блок тем, необходимых для экзамена. Около левого локтя раскинулась "Алая страница истории", закладка осталась на 218 странице. Телефон завибрировал на краю стола - пришло сообщение. Не уделив этому никакого внимания, двадцатилетний парень откинулся на спинку стула, предвкушая свободу; глаза постепенно перестали видеть, отгородившись веками. Дремота взяла верх.

В зал библиотеки вальяжной походкой вошёл Александр. Оглядев близ лежащие столы, он прошёл вглубь. Наконец увидел друга, направился к нему. Глаза, обычно с озорным огоньком, никогда не тухнувшим пламенем Прометея, выглядели бледнее, словно они потухли. Знаете, как становится темно в комнате, когда гасишь спичку?

Подсев к Яну, словак задал простой вопрос:

- Что ты делаешь?

- Печатаю конспект, а что? - голос Звягинцева предательски дрогнул.

Представлять, куда может завести такой вроде бы обыденный разговор, не хотелось. Вдруг они начнут дискутировать об эволюционной теории Дарвина? Или человеческих взаимоотношениях? Или, что ещё хуже, об Ярославе? Предсказать исход таких бесед практически невозможно, особенно с лучшим другом.

- Получается?

- К чему допрос? - Ян сдерживался, как мог.

- Просто так, хотел отвлечься, - визуального контакта не возникало.

- Все мы плебеи своих привычек. Как тебе? - Звягинцев сказал первое, что он увидел, заглянув в книгу слева от него. Затем задумчиво наблюдал за мимикой словака, голова покоилась на скрещенных фалангах элегантных пальцев.

Уголки губ Алекса медленно поползли вверх. Образовались приятные складки на румяных щеках. Казалось, он улыбался против воли. И прекрасно знал все приёмы его друга, чтобы успокоить и подбодрить - использование пафосных выражений, где пытливый ум всегда найдёт недостаток.

- Букв больше, чем смысла.

- Рад, что смог помочь тебе, - Ян даже почувствовал неловкость за сказанное.

- На самом деле, я пришёл сказать тебе, что случилось с Куницыной, - столь трагическая пауза была свойственна Александру, Звягинцев не сильно разочаровался поначалу.

- И что? - неприятное, как сгусток дрезины, чувство охватило душу.

- Она больше здесь не учится

- Что именно с ней произошло?

- Точно не знаю, вроде бы сейчас заочно учится. Она больше не посещает занятия. Разве ты не замечал?

- Думал, болеет, - ложь, наглое враньё и нежелание признать причастность к случившемуся.

Александр лишь сочувственно взглянул в серо-зелёные глаза друга:

- Нет, но уже ничего не изменишь. Ладно, мне пора на тренировку. До встречи.

- До встречи.

Тяжело выдохнув, сжав, что есть мочи переносицу, чтобы заглушить душевные переживания, Ян ещё с полчаса печатал что-то, изредка смотрел на монитор. Мысли были далеко отсюда. Работать не хотелось. Крышка ноутбука захлопнулась. Взор обратился на открытую библиотечную книгу. Бездумно перевернул страницу. Студент тупо рассматривал надпись на 219 странице 3 главы, где предыдущий владелец подписал карандашом: "Человек априори свободен, но крепостничество чужих мнений сковало его, но мы бы натворили столько глупостей, будучи полностью свободны..."

Наступил вечер, а с ним и умиротворение, и начало июня. Вот какая она, жизнь студента!