7.
Дети весело ползали по мягкому ковру, исследуя каждый уголок. Их маленькие ручки тянулись ко всему новому, а звонкий смех заполнял комнату.
Он сидел на полу, наблюдая с улыбкой, а она с чашкой чая присела рядом, наслаждаясь этим моментом.
Вдруг мальчик замер, посмотрел на неё широко распахнутыми глазами и тихо, но отчётливо произнёс:
— Ма-ма.
Она застыла. Сердце пропустило удар.
— Что ты сказал? — прошептала она, наклоняясь ближе.
Он снова посмотрел на неё, губки задрожали, и он повторил, немного неуверенно:
— Ма-ма.
Она не выдержала — улыбка растянулась на всё лицо, и она тут же подхватила его на руки, уткнувшись носом в его мягкие волосы.
— Ты слышал?! — воскликнула она, глядя на него.
Он усмехнулся, кивнув.
— Слышал.
В этот момент их девочка, которая до этого с любопытством наблюдала за происходящим, вдруг повернулась к нему, хлопнула ручками по ковру и выдала:
— Па-па.
Теперь уже настала его очередь замереть.
— Ты это слышала?! — он перевёл на неё полный восторга взгляд.
Она расхохоталась.
— О да.
Он подполз ближе, бережно взял кроху на руки и уткнулся лбом в её лобик.
— Скажи ещё раз.
Она гукнула, улыбнулась и снова пробормотала что-то похожее.
Он взглянул на неё с восхищением.
— Кажется, это официально. Они выбрали нас.
Она улыбнулась, глядя на него.
— Да, и это только начало.
Последние месяцы были не просто сложными — они были изматывающими. И пусть в этот вечер сердце Мадонны дрогнуло от первых слов их детей, усталость всё равно висела на плечах тяжёлым грузом.
После ужина Олегу позвонили. Он взял трубку, и по его выражению лица Мадонна сразу поняла — что-то не так.
— Я скоро вернусь, — коротко бросил он, уже натягивая куртку.
— Куда ты? — её голос был холодным.
Он не посмотрел на неё, только поправил капюшон.
— Не жди меня.
Дверь закрылась, оставляя в доме лишь её, детей и звенящую тишину.
Она привыкла к его загадочности, привыкла, что он не всегда рассказывал всё сразу. Но сейчас внутри что-то болезненно сжалось.
Час. Два. Полночь.
Телефон молчал.
Она положила детей в кроватку, подошла к окну и просто стояла там, обхватив себя руками.
В три ночи дверь открылась.
Олег вошёл, запах улицы, алкоголя и чужих сигарет плотно окружил его.
— Где ты был? — её голос был ледяным.
Он промолчал, скинул куртку и потёр лицо.
— Я спросила, где ты был?!
Он поднял на неё глаза.
— С Димой.
— И?
Он выдохнул.
— Я не хочу сейчас говорить об этом.
Она рассмеялась. Горько.
— Ну конечно. Ты же вообще мало о чём хочешь говорить.
Его челюсть сжалась.
— Мадонна, не начинай.
— Нет, это ты не начинай! Ты уходишь ночью, возвращаешься в хлам, воняешь дерьмом и даже не можешь объяснить, что случилось!
— Я не в хлам, — тихо сказал он, но её уже трясло.
— А, так это нормально? Это часть твоей новой жизни? Исчезать, напиваться, возвращаться как ни в чём не бывало?
Он устало провёл рукой по волосам.
— Я не напивался. У Димы проблемы.
— Дима. — Она скрестила руки. — Всегда Дима. Ты готов ради него бежать хоть в три ночи, а на меня тебе плевать, да?
Олег резко развернулся к ней, его глаза вспыхнули.
— Что ты сейчас сказала?
— То, что ты меня игнорируешь! Я здесь, но ты не замечаешь!
— Ты тоже меня не замечаешь, Мадонна! — он шагнул ближе. — Ты видишь во мне только отца твоих детей, но не мужа! Ты отстранилась, чёрт возьми!
— Я?! — она указала на себя, потрясённо выдохнув. — Я отстранилась?! Это ты вечно молчишь, это ты уходишь, это ты ставишь всех выше меня!
— А ты? — его голос стал опасно низким. — Ты когда в последний раз вообще спросила, как я? Не как отец, не как добытчик, а как человек?
Мадонна замерла.
Он тяжело дышал, его руки были сжаты в кулаки, но в глазах было не зло. Боль.
— Ты не спрашивала, потому что тебе всё равно.
— Неправда… — прошептала она, но голос дрогнул.
Он развернулся и ушёл в ванную, оставляя её стоять в пустой кухне с дрожащими пальцами.
Мадонна стояла в пустой кухне, сжав руками край стола. В груди неприятно сжалось, сердце колотилось слишком быстро. Они опять ругались. Опять по той же причине.
Она прекрасно знала, что Олег тоже устал. Она видела это в его взгляде, в том, как он сжимал челюсть, как уставал спорить и просто уходил, чтобы не наговорить лишнего.
Но сегодня… Сегодня было по-другому.
В его глазах была боль. Настоящая, глубокая. Та, что пронзает до костей и оставляет раны.
Она сглотнула, выдохнула, провела ладонью по лицу и направилась к ванной.
Дверь не была заперта.
Она толкнула её, и приглушённый шум воды наполнил уши.
Олег стоял перед зеркалом, опираясь руками о раковину. Вода лилась из крана, стекая по его пальцам, но он не двигался. Просто смотрел в своё отражение с усталым, пустым взглядом.
Она сделала шаг внутрь, тихо закрыв за собой дверь.
— Олег…
Он не повернулся. Только закрыл глаза, как будто собираясь с мыслями.
— Я знаю.
— Что ты знаешь? — его голос был хриплым, будто после крика или долгого молчания.
— Что ты тоже устал. Что тебе тоже больно. Что мы оба на пределе.
Он глубоко вдохнул, провёл мокрой рукой по лицу, но не сказал ни слова.
Она подошла ближе. Осторожно, будто к дикому зверю, который может или броситься, или убежать.
Её пальцы легли ему на спину. Тепло его кожи пробилось сквозь тонкую ткань футболки.
— Я не хочу больше так, — тихо сказала она, сжимая его футболку в кулаке. — Не хочу, чтобы мы снова теряли друг друга.
Он стоял неподвижно, пока она не обняла его со спины, крепко прижавшись, спрятав лицо между его лопаток.
— Мне страшно, Олег, — её голос дрожал. — Страшно, что в какой-то момент мы просто не вернёмся назад.
Он резко выдохнул и вдруг повернулся к ней.
В его глазах всё ещё была усталость. Но теперь там появилось что-то ещё. Что-то необъяснимое. Что-то, от чего у неё по спине пробежали мурашки.
Он медленно поднял руку, убрал прядь волос с её лица.
— Я тоже не хочу, — его голос был низким, почти шёпотом.
На секунду между ними повисла тишина.
А потом он притянул её к себе.
Не осторожно. Не нежно.
Жадно. Отчаянно.
Как будто боялся, что если сейчас отпустит, то потеряет её навсегда.
Она не сопротивлялась.
Её пальцы сжались на его футболке, затем забрались выше, в волосы. Она целовала его так же — с жадностью, с горечью, с любовью.
Потому что, как бы сильно они ни ругались, ни кричали, ни терялись друг в друге — они всегда возвращались назад.
Потому что она была его хаосом.
А он был тем, кто не мог не обжигаться.
Олег крепко держал её за талию, их дыхание смешивалось, губы едва оторвались друг от друга, когда он вдруг слегка пошатнулся.
Мадонна инстинктивно схватила его за плечи, чтобы он не потерял равновесие, и тут же закатила глаза.
— Ну конечно, великолепно. — Она хмыкнула, оглядывая его с головы до ног. — Ты не просто пьян, ты ещё и неустойчивый.
Она хотела выглядеть раздражённой, но вместо этого усмехнулась, глядя, как он, моргнув, пытается сфокусировать на ней взгляд.
— Я не пьян, — хрипло пробормотал он, хотя всем своим видом выдавал обратное.
— Ага, расскажешь об этом гравитации, когда в следующий раз будешь падать, — с усмешкой ответила она, удерживая его за футболку.
Он тоже усмехнулся, но не отпустил её.
— Ты мне нравишься, когда злишься, — его губы вновь скользнули к её шее, и он выдохнул, обжигая кожу.
Она снова закатила глаза, но на этот раз по спине пробежали мурашки.
— Олег… — она сделала попытку сказать что-то резкое, но язык не поворачивался.
Он притянул её ближе, и в следующую секунду они оба снова потерялись в друг друге.