часть 1.
- Ад, - произнес ангел. - Лесбиянка.
- Протестую! - я покачал головой. - Во-первых, никто не заслуживает мучений хуже смерти.
Ангел закатил глаза. Я всегда начинал с этой фразы, и он это знал. Но если я хотел выиграть, мне приходилось играть по их правилам.
- Во-вторых, - я сделал шаг вперёд, - моя подзащитная никому не причинила зла. Она любила. Разве Библия не велит нам любить ближнего?
Он кивнул, но его взгляд проходил сквозь нас. Очередь у жемчужных врат росла с каждой секундой. Он пожал плечами:
- Она женщина, лежавшая с другой женщиной. Ад.
- Тогда зачем, чёрт возьми, вы создали её такой? - я заставил себя глубоко вдохнуть: ангелы не любят ругательств. - Как её любовь может быть грехом, если она привела к прекрасной, богобоязненной, любящей семье? К благотворительности, к детям, к саду, который она вырастила?
- Она согрешила и ни разу не раскаялась. Ад.
- Что? - я уставился на него. - Вы не можете...
Я замер. Внутри поднималось ужасное ощущение. Я не мог ни двинуться, ни дышать - только корчиться в агонии, наблюдая, как появляются демоны. Я смотрел, как они утаскивают женщину в бездну.
- Спасибо, что пытались, - прошептала она.
Я смотрел в точку, где она исчезла. Слёзы лились по щекам - наверное, на Земле идёт дождь.
- Всё хорошо, всё хорошо, - кто-то гладил моё лицо, вытирая слёзы.
Я узнал запах жены.
- Опять кошмар? - спросила она.
- Сама знаешь, как бывает, - я быстро поднялся.
К 9 мне надо быть в суде.
Раньше я обожал работу адвоката-защитника. Потом попал в аварию. 2 мин я был мёртв - и все 2 минуты орал на мужчину у райских врат, доказывая, что осуждение на вечные муки без надежды на исправление - не правосудие. Он сказал, что если я недоволен, могу делать то, что умею лучше всего: защищать.
Теперь я адвокат и по ночам. Но как выиграть дело, когда законы писались не для тебя? Я видел сотни женщин, утаскиваемых вниз: разводы, побеги от насилия, измены, аборты. И мужчин, совершивших невыразимое, тихо проходящих за врата, стоит им прошептать о раскаянии. Я знаю: когда придёт мой черёд, демоны утащат и меня. Я буду страдать рядом со всеми, кого не смог спасти.
Но, целуя жену перед уходом, я не могу иначе.
Я не могу сожалеть о своей любви к ней.