Время всех меняет

2014 год
Первое июля
Настоящее время

Чей-то голос вырвал меня из размышлений. От неожиданности я дернула рукой, бокал сладкого Ise-Coffee покатился по пушистому белому ковру, оставляя за собой темную отвратительную дорожку. Я вскочила со стула, бросилась к окну, уже зная, кого там увижу. И верно я угадала. Красивая женщина с темно-русыми волосами, невысокого роста, однако с пухлыми губами алого цвета смотрела на меня через толстый слой оконного стекла снизу вверх.

- Алия... Алия, спустись и помоги мне.

- Сейчас, мам. - я быстро направилась навстречу парадной двери, надев свои домашние тапочки, и быстро бросилась вниз по длинной витой лестнице, спотыкаясь и скользя по мраморным ступеням.

- Еще медленней не могла спустится?! - в мамином голосе звучал сарказм. - Я устала, возьми этот пакет. - у мамы оставались красные следы на её белых и нежных пальцах, которые образовались благодаря довольно тяжёлому грузу. Она мельком бросила взгляд на мои ноги. - Ты в домашних тапочках? - я начала переминаться с ноги на ногу и решила сменить тему.

- Давай и остальные. - я только хотела дотронуться до картонных пакетов с продуктами, находившихся в маминой руке.

- Нет, сама их затащу, а ты возьми эти. Только побыстрее, а то руки онемели. - она протянула мне несколько бумажных сверток.

Мы поднялись наверх по крутой лестнице. Мама чётко двигалась в своих каблуках, а я даже в домашних тапочках нормально подняться не могла. Я открыла дверь, вошла первой, сразу же положила сьедобный багаж на стол, затем маме помогла затащить продукты и заперла дверь.

Мама быстро переодела свою белую блузку с розовым оттенком и строгую черную юбку, подол которой был чуть выше её колен, на салатовый повседневный халат и позвала меня помочь ей с приготовлением обеда. Зайдя в мою комнату она обнаружила большое уродливое пятно на ковре, купленным ей и папой в Южной Корее пять лет назад. Тогда я ночевала у своей беззаботной тёти Карми, потому что предки не доверили бы мне одной целый дом.

В этот момент я почувствовала страх, который наверняка ощущают и другие дочери при виде такого лица матери.

- Алия! Что это за безобразие?

- Ой всё. Я сейчас всё исправлю.

- Давай быстрее. Сейчас же ты уничтожаешь это творчество, не знаю как, и идёшь помогать мне с готовкой. Скоро тётя Файни приедет. - последнее предложение она проговорила с особой эмоцией. Только я не до конца поняла с какой именно.

- Тётя Файни! - вздрогнув от шока, закричала я.

- А что? - мама посмотрела на меня, как на маленькую девочку обсуждающую очередную сплетню женского стиля.

- О боже, только не она. Тогда все ясно, день моей смерти настал. - проныла я, артистически наклонив голову назад и тыльной стороной ладони придержав лоб, я вообразила смерть героини из какой-нибудь пьесы Рафаэля де Валантена. Да, я прекрасная актриса в окружении мамы и подруг.

- Ты что больная? Успокойся и пошевеливайся, пока гостья не приехала. Это любой человек умрёт от твоей безответственности. Возможно вместе с ней приедет и леди Джио. - ругалась она, вовсю показывая своё недовольство моим поведением.

- Ой! Ну, ма-ам, у леди Джио же старческий маразм! Она всё время щипает меня за щеки, и заслюняв свои губища, целует меня. - буркнула я с нотой брезга.

- Алия!

- Ой всё всё.

Мама ушла по своим делам, напоследок презернно посмотрев на меня. Я начала мыть коверь пылесосом, имеющий особую функцию мойки ковров. После этого я убралась во всех комнатах, самым сложным в уборке был будуар, где обычно мы устраиваем официальные приемы для гостей. Здесь много всякого, что успевает покрыться тонким слоем пыли за два-три дня: фарфоровые безделушки; огромный стеклянный графин, который был подарен маме папой на день их фаянсовой свадьбы; неподлинные картины Микеланджело, Монтень, Бэзила Уорда Уайльда; а на полках красовались две глиняные статуэтки сестёр-балерин с бледно-розоватыми пачками, исполненные дивной роскошью и изяществом. Помню, как накануне моего пятого дня рождения я увидела этих сестёр через стекло миниатюрной витрины магазина "Joyeux", где в основном продавались искусные изделия французских творцов. Я так была очарована их соразмерностью и красотой, что любовалась ими целые тридцать минут, заставив подождать маму своей любопытностью в таком зимнем грубом холоде. Мама, не обратив особого внимания пошла дальше, ибо у неё имелась капля надежды на то, что в конце концов я оторвусь от такого притягательного взора. Но я не предавала свои чувства к этому искусству и разрыдалась посреди шоссе будучи маленькой девчонкой, жаждающей стать великой исполнительницей музыкального сценического танца, а мама напрочь отказывалась мне их покупать за то, что я небрежно отношусь к подобным предметам, особенно такого хрупкого рода. Я надулась на месте, отказываясь от воздуха, мама, сдавшись, пошла и купила мне их в качестве подарка на мой день рождения.

Наконец убравшись и в своей комнате, я покончила с уборкой, которая является выходом из альтернативы в трудные минуты и несчастья для женщин. Но для меня она является лишь одним из способов "выйти из себя". В принципе всё было чисто, а я только освежила дом, побрызгала араматизаторовый спрей для воздуха со вкусом ландыша и голубики. Теперь дом благоухал этим дивным запахом.

Через минуту я пошла принимать душ, чтобы хоть как-то расслабиться после вчерашнего дня. Отец не звонил мне целый месяц, даже на мои звонки не отвечает.

Искупавшись, я собралась надеть своё платье с джинсовым верхом и шелковой юбкой. Но нет...

- Алия, ты уже всё сделала? - спросила мама с первого этажа.

- Да, мам. Что-то случилось что-ли? - моя комната на втором этаже, поэтому я, последавав её примеру, крикнула ей в ответ, чтобы услышала.

- Мне нужно поговорить с тобой, дочка. - ответила мама серьёзным тоном.

- Окей, мам, я уже иду. - прокричала я, надевая лёгкое домашнее платье с синими кружевами по краям

Спустившись, я увидела взволнованное лицо мамы.

Посреди нашего дома находится парадная дверь, а позади - обычная. Мама не разрешает заходить в дом через парадную дверь, потому что я иногда забываю поставить на место свою обувь, и она ругает меня, как маленькую девочку, которая украла соседский самокат и отказывалась возвращать обратно.

"К нам в любой момент могут приехать гости, а ты так спокойно разбрасываешь свои кеды, дескать, устала с учёбы." - недовольствовала мама.

А спустилась я через деревянную лестницу, расположенной в середине нашей квартиры, которую я каждый божий день мою. Это так мучительно!

- Алия садись. - *Пауза* - Я должна кое-что тебе сказать. Надеюсь ты поймёшь меня. - мамин голос нарывался буквально в каждом слове, сказанным ей.

- Я не понимаю, мам, в чём дело? - спросила я.

- Сегодня приедет тётя Файни и останется у нас на неделю...

- Мам, ты походу сегодня реально хочешь убить меня.

Я помню что настанет этот день. Всё это из-за дурацкого бизнеса Файни. Несмотря на мою бесконечную любовь к тёте, я не могу принять тот факт, что она прилетела. Ведь она в Лондоне не для того, чтобы погостить у нас, у неё другие намерения.

- Проблема не в этом, Алия, а в том... - говорила она, и на уголках её глаз я заметила, как сверкаются слёзы, полные отчаяния и смятения.

Я не понимала это явление, происходящее в тот момент. Я рефлекторно обняла её. Через несколько минут она продолжила.

- Слушай, тебе придётся уехать вместе с ней, милая. - запинаясь, сообщила мне эту весть мама и попыталась объяснить по-понятнее, когда я была в состоянии оцепенения и ни в чём не разбиралась. Но точно знала, что впала в некую хандру. Её последнее слово. "Милая"! Это слово. Этот тон. Этот голос. Это звучание. Я никогда не забуду, как только что она произнесла слово "милая". В нём было полно чувств, вся материнская сила, именно сила, какая-то утрата, любовная забота. Боже, что происходит?

- Мам, ты о чём? - я уже почувствовала солённый привкус во рту.

- Когда ты спала, приехал Мэтт - правая рука твоей тёти Файни, помнишь? Так вот. Сейчас она у твоего отца и передала через Мэтта, что прилетела сюда ради тебя. Сказала, что уже время нашего договора иссякло и тебе пора в США. - мама едва сдерживала свой истерический плачь.

Она не из тех женщин, кто плачет в чужую жилетку, или откровенно показывает всем свои чувства и эмоции. В ней полно изыска, что присуще было тем элегантным дамам ещё во времена Возрождения, которые опытно прятали секреты своей семьи, но в то же время искренне воодушевляли собеседников из разных сословий забавными историями и прекрасными манерами в элегантных нарядах. Её тонкие, словно звонкие барабанные палочки, белые, как хрупкие снежинки, нежные и тёплые, словно только что родившийся птенец синего голубя, пальцы медленно гладили моё побледневшее от тоски и печали лицо. В недоумении, я ответила ей грустной улыбкой, которая маскировала мой бушующий внутренний мир. Я бы налетела сейчас на любого, кто оторвёт меня от собственных мыслей. На кого угодно, но не на мать, которая отвечает мне той же грустной улыбкой на губах, которые промокли её собственными слезами.

Неужели этот день настал. Это же должно было случиться 1-го августа. А сегодня какой день?

Слова автора:

Дорогие книголюбы, благодарю вас за прочтение этой главы!