Личное пространство
Иногда я, Чхве Бомгю, задумываюсь о том, что бы мне хотелось сделать с людьми, которые хоть когда-либо причинили мне боль? Изначально я отвечал себе: Гю, ты говоришь глупости, зачем что-то делать с людьми, которые тебе сделали что-то плохое? И вправду, смысла нет. Но порой я задумываюсь о страшных вещах, которые никому и никогда не раскрою.
***
— О чем думаешь, Гю? — доносится невероятно дотошный голос Ёнджуна, друга, который уже надоел Бомгю. Причем в прямом смысле, какой друг будет настолько сильно хотеть с тобой общаться, так, чтобы без передышки? Это ущемляет личные границы, разве нет?
Мои личные границы.
— Ай, да так задумался про книгу, которую прочитал совсем недавно, — сухо, холодно говорит Бомгю и отворачивается от своего друга.
Как часто вам хочется врезать своим друзьям просто за то, что они есть?
— И что за книга, которую ты прочитал? — интересуется Ёнджун, не отворачиваясь от своего собеседника.
— Убийство лучшего друга Джерри, — отрезает Бомгю и поворачивается и смотрит на своего собеседника с ухмылкой, но при этом со внутренней злостью на его дотошность.
Дотошные люди вас тоже бесят? Так, что до смерти?
— Ого, и про что она? Раскрытие преступления? — искренне, как будто невзначай спрашивает Ён у своего друга.
— Да, только вот преступника не нашли до сих пор, — говорит Бом и отворачивается, чтобы положить свой учебник в рюкзак, и прикусывает губу изнутри, чтобы хоть как-нибудь выразить свою злость.
Как часто вы цените искренность в людях? А от тех, от кого бы хотели, чтобы эта искренность лилась литрами?
— Интересно, насколько нужно быть умным человеком, чтобы не попасться полиции при совершении приступления? — задумчиво проговаривает Ён и смотрит в потолок, а потом в окно.
— А это был мой следующий вопрос для тебя, — смеется Бомгю и одаряет собеседника широкой улыбкой.
— Ладно, до встречи, Ён, я сегодня что-то не в духе, поговорим после пар, идет? Я тебя подожду.
— Идёт... — мямлит Ён и провожает взглядом своего друга, не понимая, почему тот сегодня настолько странно себя ведет.
***
— Мы же как раз хотели встретиться, — шепотом, самому себе, произносит Бомгю, затаившись в темном углу, откуда его практически не было видно. Как минимум Ёнджуну, который сейчас находился прямо в поле зрения Гю. Он ставит свою рюкзак на землю и, аккуратно открывая его, достает оттуда то, что чуть не достал вместо книги сегодня на паре. Нечто блестящее сверкнуло в его левой руке, а в правой появилось маленькое лезвие. Которое поможет начать этот концерт. Кинув свой портфель дальше, он начинает то, ради чего жил последние несколько лет.
План под названием «Концерт» начинается ровно через...
— Ён! — резко, совсем неожиданно для Ёнджуна выбегает Бомгю из переулка и накидывается на него, жалобно скуля. — Боже, там.. Боже... — Бом показывает ему свои окровавленные руки, которые только что, стоя за переулком, обвалял в крови животного, которое хлоднокровно убил перед началом своего плана.
— Боже! Бомгю! Что с тобой случилось?
Как мило, на это я и рассчитывал.
— Ты же говорил, что любишь меня, можешь мне помочь? — искренне, без единой фальшивой эмоции, произносит Бом и смотрит на своего собеседника, прислоняя свою руку к его руке, переплетая их пальцы, но не переставая смотреть в глаза своей жертве.
— Ты.. помнишь это? Я думал.. что ты ответил мне.. — Бомгю не дает закончить фразу и прислоняется к Ёнджуну, целуя его губы.
Ты наивней, чем я думал.
Прислоняется и свободную руку кладет ему на щеку специально, чтобы испачкать его лицо в крови, увидеть, насколько тот может быть жалок, окрыленный ложной любовью, придуманной лично им.
— Стой, подожди, что с тобой вообще такое? — резко отпихивает того Ёнджун и Бомгю отходит от него.
— Я просто тоже скрывал свои чувства по отношению к тебе, — без стыда, как будто на чистую, произносит Бомгю. — Да, может, я сегодня был не в духе, но это не значит, что я тебя не люблю.
— Черт... ты серьезно?
— Ён! Я больше тебе не признаюсь в этом, поэтому решил сделать это быстро, помоги мне разобраться с теми, кто там... мне кажется, они всё-таки безоружны. А может и нет... Они убили какое-то животное, вот я и выпачкался в его крови...
Эмоциональные качели заказывали? Как приятно владеть чувствами человека, которого ты скоро не увидишь. Ну, либо удивишь, но в другом облике, да, милый Гю?
— Я тебе помогу, стой здесь, — лишь отрезает Ён, на что Гю податливо кивает головой, но ждет лишь одного — пока жертва дойдет до нужной точки.
Когда Ён заходит в тот самый переулок, он цепляется за невидимую для его взгляда нитку и падает, а сверху на него накидывается некто с тряпкой, в которой было пропитанное снотворное.
И как тебе, Милый, нравится убивать?
Нравится, мой господин.
Вы же тоже говорите со своим голосом в голове? Неформально, но вы это делаете, разве не так?
Бомгю был таким же, как и все, любил, радовался жизни, смеялся, но в один момент кто-то сказал ему: «сделай это, ведь они не заслуживают тебя». И он послушался, захотев почувствовать мимолетную радость.
Я, Чхве Бомгю, выполняю свой план мести для человека, который причинил мне боль.
— Бомгю... Бом! Ты где? Ты не ранен? — начинает кричать Ёнджун и понимает, что он привязан к стене, стоя на конях. Но... вот только Бомгю он рядом не видит, а лишь труп животного перед ним. Растерзанный на мелкие куски, как будто этим занимался сам мясник. Возле его шеи сверкает что-то острое, а силуэт, который подходит сбоку, совсем не виден, ведь Ён практически обездвижен.
— Что ты от меня хочешь? — лишь вырывается из уст Ёнджуна, как он слышит знакомый смех. Смех, который слышал сегодня за партой. Тот самый смех, который мечтал услышать везде, но только не в такой обстановке.
Тебе все ещё это нравится?
Невероятно нравится.
По шее Ёнджуна начинает течь алая кровь, когда лезвие приближается, но не вонзается до конца. В этот момент его руку берет тот самый человек со знакомым ему смехом и начинает что-то вырезать на запястье, как будто разукрашивая его.
— Хочешь я нарисую звезды на твоих запястьях? — говорит и улыбается через злость Бомгю, смотря прямо на обессиленного собеседника.
— Бомгю? — ошарашено выдает Ёнджун и сжимает свои руки в кулаки.
— Милый, — рука Бомгю идет прямо по щеке своего уже бывшего друга, нынешней жертвы, и резко ударяет его по ней.
Как же приятно, я мечтал об этом.
Добивай до конца.
— Я нарисую не только звезды на твоих запястьях, милый, но и все, что ты захочешь, разве ты не рад? — с сарказмом, как будто бы совсем невзначай, произносит Гю.
— Имя... — лишь произносит Ён, а из его шеи начинает сочиться ещё больше крови. Нож у его горла не останавливается в движении на секунду. Какое же приятное зрелище, как же приятно видеть его мучения, видеть его жалкое лицо, которое уже даже не молит о помощи, как же хочется растерзать его так же, как и это животное, лежащее перед ним.
— Моё? — переспрашивает Гю и улыбается.
— Да... — лишь выдает тот и корчится от боли, издав стон.
Твоя искренность выходит интенсивней, чем я думал.
Руки Бомгю расстегивают рубашку на Ёне и тот видит оголенную кожу, на которой Бомгю тем самым маленьким лезвием начинает вычерчивать свое имя.
Его личные границы будут вычерчены его именем на чужом теле.
— Надеюсь, ты больше не будешь нарушать мои личные границы, милый, — произносит Бом и садится прямо перед своим собеседником, не затрагивая труп животного. Каждый надрез становится все глубже и глубже, и с каждым разом все приятней водить по телу острым лезвием, видя, как оттуда вытекает красная жидкость. Каждая буква кажется настолько корявой, что это выглядит даже красиво на теле человека. Рука с мелким лезвием соскакивает на букве «Ю», поэтому, усмехнувшись своей неловкости, Бомгю достает левой рукой свой нож, который припрятал на такой случай.
— Навеки останешься моей самой лучшей жертвой, — произносит Гю и улыбается уже полуживому существу перед ним. — Осталась последняя буква, потерпи, моё чудо.
Опять эта нахальная ухмылка, ужасно милый тон в его голосе, миловидное лицо и его взгляд на полутруп перед ним.
Кажется, в нем любви больше, чем когда-нибудь тот к кому-нибудь испытывал.
— Прелесть, — произносит Бомгю, отходя от своей работы, чтобы осмотреть то, как же красиво на оголенной груди его жертвы большими буквами вырезано его имя.
— А может ещё есть пожелания? — от милости спрашивает Гю у получеловека перед ним. На удивление, тот через силу что-то мямлит, что Гю может разобрать лишь с третьего раза.
— П..по..поцелуй... — чуть еле говорит Ён, уже, видимо, смирившись со своей смертью.
— Это будет самый ужасный поцелуй в твоей жизни.
Гю приближается к нему, понимая, что ему уже даже не противно целовать это. Желание убить его приравнивается к тому, чтобы грубо поцеловать. Он кусает губу Ёнджуна и начинает целовать его смело, с языком. Не получая отдачи, начинает вдавливаться в него, облизывая своим языком его небо, при этом придерживая свою жертву за подбородок. Гю не жалеет, а целует так, как никого бы не поцеловал при жизни, посасывая сначала нижнюю губу, а потом верхнюю, проходясь своим языком не только внутри рта Ёна, но и спускаясь на его шею. Оставляя на ней свой засос, он спускается ниже, ещё ниже, и так до груди, на которой вычерчено его имя. Может, и вправду у него были чувства к Ёнджуну? Это не имеет никакого смысла, ведь он здесь, пока полуживой, но здесь, прямо перед ним.
— Я не буду тебя убивать. Сейчас, — лишь вырывается из уст Бомгю и тот прерывает свои прелюдия и, плюнув прямо в сторону, осматривает своего «друга».
Тебе понравилось?
Настолько, что я бы избил его до полусмерти ещё раз прямо сейчас.