М. Митчелл "Детство Скарлетт"

Глава 10

Лишь только снаружи послышались выстрелы, пока еще далекие, Альфаро Сикейрос тут же перестал хохотать и вышел в зал таверны. Он уселся за стол, задумчиво подпер кулаками голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону.

Звуки выстрелов отрезвили и Билла Нортона. Он прекратил свои поиски, отряхнул одежду и, подойдя ко входной двери, осторожно выглянул на улицу.

В конце площади, перед небольшой аркой, в пыли лежало четверо людей Альфаро Сикейроса. Лицо Нортона сделалось озабоченным, и он посмотрел на Альфаро.

Вид главаря шайки привел его в уныние. Он понял, что Альфаро меньше всего сейчас думает, как спасти свою жизнь. Но Биллу нужно было спасать свою и он все-таки решился: вытащил из-за пояса револьвер Сикейроса и протянул его своему сообщнику.

Альфаро лишь взглядом указал на стол, чтобы Билл положил оружие, а сам даже не прикоснулся к нему.

— Оно не заряжено, Альфаро, — сказал Билл.

Но и это не подействовало на Сикейроса.

Прозвучало еще два выстрела, раздался крик и испанские ругательства.

— Альфаро, что с тобой? — спросил Билл, пытаясь заглянуть в глаза Сикейросу.

Но взгляд того был отсутствующим, словно бы обращенный внутрь.

— Билл, я думаю, — прошептал Альфаро.

Альфаро Сикейросу и в самом деле было о чем подумать. Он вспоминал день, от которого его отделяло двадцать пять лет.

...

Тогда он был еще молод, седина еще не серебрила его голову. Но он был так же безжалостен как сейчас и зол на людей.

Он вспомнил чужой дом и окно, в которое заглянул когда-то давно... Теперь это вспомнилось ему так...

Там, в спальне, на кровати, сидели молодые женщина и мужчина. Женщина показывала своему мужу или другу, этого Альфаро Сикейрос тогда не знал, массивные золотые часы. Она отщелкнула крышку и зазвучала минорная механическая музыка. Одна и та же музыкальная фраза повторялась множество раз, и те, кто сидел на кровати, вслушивались в ее звуки.

Эти часы, блестевшие на женской ладони, словно бы приворожили Альфаро Сикейроса. Он тогда сжал рукоять своего револьвера и проскользнул в дом, где никого, кроме этих двоих не было. Он остановился у приоткрытой двери, ведущей в спальню, и вслушивался в звуки музыки. И вот, когда механизм перестал звучать, Альфаро толкнул ногой дверь.

Мужчина тут же вскочил с кровати, но не успел дотянуться до своего оружия. Прогремел выстрел, и он, хватаясь за грудь, рухнул возле кровати.

Женщина даже не закричала, она онемела от ужаса и машинально сжала в своей хрупкой ладони золотой корпус часов.

Альфаро Сикейрос молча смотрел на то, как покачивается цепочка, смотрел на прекрасное лицо женщины. И тут он отчетливо понял, что ни одна красивая благородная женщина не сможет его полюбить. Альфаро понял, он негодяй и совершил уже столько преступлений, что им нет искупления.

Он с дымящимся револьвером в руке подошел к кровати и грубо схватил женщину за плечо.

Та вскрикнула и попыталась вырваться. Альфаро дернул за рукав платье, то с треском разорвалось и его буквально ослепило белое обнаженное тело женщины. Он чувствовал одновременно желание и ненависть к этой красавице.

Он грубо повалил ее на кровать и взял ее силой.

Женщина даже не сопротивлялась, не кричала, а лишь только кусала губы и из них сочились тонкие струйки крови.

Альфаро, почувствовав облегчение, разжал руку, сжимавшую револьвер, и оружие осталось лежать на белоснежных простынях.

Он лежал и плакал, как быть может, плакал первый раз в жизни. Краем глаза он видел окаменевший взгляд женщины, ее голубые глаза, устремленные в потолок.

Он заметил, как рука несчастной потянулась к револьверу, но Альфаро даже не двинул рукой, не попробовал отнять оружие, он только закрыл глаза, ожидая выстрела, ожидая смерти.

Прогремел выстрел, но Альфаро не почувствовал боли.

Он медленно открыл глаза и приподнялся на руках. Рука женщины, все еще сжимающей револьвер, свесилась с кровати, а в ее левом боку зияла огнестрельная рана с обожженными краями.

И тут в спальню заглянуло солнце. Оно позолотило распущенные волосы женщины, ее обнаженное тело. Кровь медленно вытекла на белоснежные простыни и Альфаро Сикейрос отшатнулся от своей жертвы. На раскрытой ладони женщины лежали массивные золотые часы.

Альфаро осторожно взял и отбросил крышку. Заиграла механическая минорная музыка. Она словно бы сверло вонзалась в мозг преступника, а со дна крышки на Альфаро смотрели глаза этой женщины. Миниатюрный портрет был выполнен очень искусно и в нем было больше жизни, чем в побледневшем лице оригинала.

...

Конечно, еще множество преступлений было на совести Альфаро Сикейроса, не менее страшных и жестоких.

Но эта женщина запомнилась ему навсегда и он никогда не расставался с золотыми часами, всегда, когда выдавалась свободная минута, отщелкивал крышку, смотрел портрету в глаза и слушал минорную музыку.

Лишь только через полгода он узнал, что эта женщина была сестрой капитана кавалерии Чарльза Брандергаса.

Билл Нортон потерял терпение. Он схватил Альфаро за плечи и стал трясти.

— Альфаро, твоих людей убивают, что ты себе думаешь!

— Я знаю, — задумчиво ответил Альфаро и с удивлением посмотрел на Билла Нортона, словно не понимал, откуда тот тут взялся.

Билл бросил Альфаро патронташ и крикнул:

— Заряжай барабан, мы должны защищаться, иначе нас тут перестреляют.

Выстрелы слышались уже совсем рядом. Осталось всего лишь трое бандитов, но они засели на верхнем этаже здания и как ни старались Ретт Батлер и полковник Брандергас, их невозможно было достать.

Полковник еще раз напомнил Ретту:

— Альфаро оставишь мне!

— Хорошо, — кивнул Ретт и, прицелившись, выстрелил в распахнутое окно, за которым мелькнула голова бандита.

— Оставляю их тебе! — крикнул Брандергас и, пригнувшись, пересек улицу.

Рядом с ним поднялись фонтанчики пыли, но ни одна из пуль не настигла его. Чарльз Брандергас скрылся за углом.

А Ретт Батлер вновь принялся стрелять по окнам.

Чарльз Брандергас подкрался к двери, ведущей в таверну, и прижался к стене, сжимая в руке револьвер. Он знал, рано или поздно кто-нибудь из двоих — Билл или Альфаро — выглянут на улицу.

Заслышав за дверью шорох, Чарльз Брандергас резко толкнул ее и выстрелил в темный силуэт на фоне светлого окна. Билл Нортон, взмахнув руками, рухнул на пол.

Чарльз Брандергас, не опуская револьвера, осмотрелся. Таверна была пуста. Снаружи доносились выстрелы, Ретт Батлер сражался с бандитами.

— Где же Альфаро? — прошептал Чарльз Брандергас и вышел во внутренний дворик таверны.

На верхнем этаже соседнего здания, сквозь раскрытое окно он увидел бандита, притаившегося в простенке и готового в любой момент выстрелить в другое окно по Ретту Батлеру.

Чарльз Брандергас приладил приклад к своему длинноствольному револьверу и приподняв его, выстрелил. Бандит медленно осел на пол.

Но тут произошло то, чего не предвидел полковник Брандергас. Слева от него прозвучал выстрел, выбивший револьвер у него из руки.

Он резко обернулся и увидел мрачного Альфаро Сикейроса с дымящимся револьвером в руке. Оружие же Чарльза лежало в трех шагах, покрытое мелкой пылью.

— Ну что ж, ты искал меня, — процедил сквозь зубы Сикейрос, — убей, если можешь, — и он захохотал.

Чарльз Брандергас понимал, что не успеет дотянуться до своего револьвера.

И тогда Альфаро Сикейрос вновь сделался мрачным.

— Я не хочу убивать тебя просто так, я хочу дать тебе шанс, — и Альфаро вытащил из кармана массивные золотые часы, отщелкнул крышку и зазвучала минорная музыка.

— Когда мелодия кончится, полковник, можешь попытаться дотянуться до своего револьвера. Но я уверен, мой выстрел прозвучит раньше, — и Альфаро опустил револьвер в кобуру.

Возле соседнего дома прозвучало еще два выстрела и все стихло.

Полковник не знал, остался ли жив Ретт Батлер или же сейчас кто-нибудь из бандитов придет на помощь своему главарю. Он мерил расстояние до револьвера взглядом. Он представлял себе, как пригнувшись бросится к револьверу, но понимал, Альфаро Сикейрос все равно опередит его.

И тогда Чарльз Брандергас, прищурив глаза, потянулся рукой к кожаному ремешку, на котором у него всегда висели часы.

Он еще раз хотел взглянуть на портрет своей сестры, убитой, как он думал, Альфаро Сикейросом. Но к своему изумлению, Чарльз Брандергас обнаружил, что ремешок обрезан, а часы исчезли.

Альфаро Сикейрос недобро ухмыльнулся, он знал: еще два раза повторится мелодия, механизм смолкнет и тогда он, Альфаро, всадит пулю в ненавистного ему полковника Брандергаса.

Но вдруг за спиной зазвучала точно такая же мелодия, какая лилась из часов на его ладони. И Альфаро Сикейрос и Чарльз Брандергас, забыв о своем поединке, повернули головы.

Прислонясь спиной к стене таверны, стоял Ретт Батлер. На его ладони сверкали золотые часы полковника Брандергаса и из них лилась музыка. В другой руке Ретт сжимал револьвер, нацеленный на Альфаро.

— Извини, Чарльз, — улыбаясь, произнес Ретт Батлер, — мне пришлось позаимствовать твои часы. Но думаю, ты на меня в обиде?

— Нет, — ответил полковник.

— А теперь игра будет честной, — твердо сказал Ретт Батлер, не сводя ствола своего револьвера с Альфаро Сикейроса, — Чарльз, подними свой револьвер. А когда кончится мелодия твоих часов, можете стрелять. Я знаю, они тебе дороги, но я тебе их верну.

Альфаро Сикейрос зло заскрежетал зубами, а Чарльз Брандергас поднял револьвер, отстегнул приклад и спрятал его в кобуру.

Звучала минорная мелодия, медленно поднимался дым с кончика сигары Ретта Батлера и, вознесясь к карнизу, улетал подхваченный ветром. Повторялась одна и та же грустная музыкальная фраза.

Альфаро Сикейрос нервно сжимал и разжимал пальцы, готовый в любое мгновение выхватить свой револьвер из кобуры.

Еще дважды повторилась мелодия и механизм смолк.

Ненависть и желание отомстить у честного человека сильнее, чем желание выжить у подлеца — Чарльз Брандергас первым успел выстрелить.

Альфаро Сикейрос, схватившись за простреленную грудь, медленно осел в пыль.

Чарльз Брандергас медленно прикоснулся ладонью к полям своей шляпы, по-военному отдавая честь Ретту Батлеру. Тот протянул ему часы и полковник блестящими от слез глазами взглянул на портрет своей сестры.

Потом он перевел взгляд на распростертого в пыли Альфаро Сикейроса и ненависть искривила его губы. Нагнувшись он дернул за цепочку часов, зажатых в руке мертвого преступника. Но пальцы Альфаро так и не разжались, тогда Чарльз Брандергас наступил сапогом на запястье руки и вырвал часы.

Он положил их рядом на свою ладонь и поднял крышки. Часы играли в унисон и с обоих медальонов на полковника и Ретта Батлера смотрело одно и то же лицо, навечно оставшееся молодым.

— Чарльз, ты отомстил, — сказал Ретт Батлер, когда механизмы часов смолкли.

— Да, — ответил полковник, тяжело вздохнул и произнес:

— Прощай, Ретт.

— Но ведь мы еще должны вернуть деньги и получить награду за бандитов, — напомнил Ретт Батлер, — мы же партнеры.

— Я делал это не ради денег, — ответил Чарльз Брандергас, — как-нибудь в другой раз.

Но, Чарльз...

— Нет, все деньги принадлежат тебе. Ты их честно заработал. И смотри, Ретт, постарайся дожить до моих лет.

Мужчины крепко пожали друг другу руки.

— Может, передумаешь? — еще раз попытался уговорить полковника Ретт Батлер, когда тот уже сидел на коне.

— Нет, Ретт, это вопрос чести. Будь ты на моем месте, ты бы тоже отказался от денег, — и полковник пришпорил коня.

Ретт Батлер стоял, приложив руку козырьком к глазам, и смотрел вслед всаднику. Вскоре фигура всадника превратилась в маленькую черную точку, за которой клубилось легкое облако пыли. Мысленно попрощавшись с полковником Брандергасом, Ретт Батлер взялся за дело.

Он свалил в фургон тела мертвых бандитов. Ведь за голову каждого из них, живого или мертвого, была назначена награда. Вся шайка целиком стоила не меньше сорока тысяч долларов. К тому же, Ретт Батлер понимал, что вернув банку деньги в целости и сохранности, он получит большую премию.

С такими деньгами можно было возвращаться на родину в Чарльстон.

Фургон, груженый мертвыми бандитами, не спеша двигался по направлению к Бергтауну. На козлах сидел Ретт Батлер, надвинув на глаза шляпу, в уголке рта тлела наполовину выкуренная сигара. Он понимал, что его карьера охотника за преступниками окончена. Что получив деньги, он сможет вернуться на родину. Но дорога домой никогда не бывает скорой, она извилиста и чревата опасностями. Ретта поджидали новые приключения.

Еще не раз его жизнь висела на волоске. Но всегда он оставался честным и справедливым и, поэтому выходил победителем.