***
В Элландере есть кузница. Владеет ей старый мастер Амадей. Мужик тихий, в чужие дела не лезет, но лиха за жизнь хватил. Тут тебе и разборки с коллегами по цеху и участие в войне и схватки с нечистью, на одной из которых он позже женился. В общем-то, богатый жизненный опыт. Уже на склоне лет, устроился к нему в подмастерья паренёк Ванек. Учился он прилежно, руку набивал быстро, чем радовал старого Амадея. Всё-то у парнишки получалось, к одним беда была — на имена и прозвища памяти совсем уж нет. Как только не изгалялся юный Ванек над клиентами! Кого Войцехом назовёт, хотя его Вацлав звать; кого Кондратом назовёт, хотя его Конрадом звать; кого Яреком назовёт... хотя вообще-то её Берта звали. Собственно, недуг, с каким бороться надо. Мастер Амадей голову ломал, ломал, да и доломался до сугубо кузнечного решения — клин клином вышибают.
— Ванек, сынок! Подойди, — по-отечески подозвал к себе ученика старик.
— Да, мастер? — Ванек как раз заготовил новую порцию дров на растопку, и теперь отдыхал.
— Пока остываешь, сынок, — Амадей положил руку на плечо ученику, — надобно с тобой поговорить. Недугом ты поражён, сын мой, — Ванек сглотнул. — Не запоминаешь ни имён, ни прозвищ. Бяда это, ой бяда! Однажды вон получил тумаков от мастера, — Амадей многозначительно посмотрел на подмастерью, — которого как звали?
— Э... Славомир? — старый Амадей отрицательно помотал головой. — Никифор? — тоже самое, — Милош? — та же реакция, — Ипполит? Иннокентий? Генрих? Иван? Роман? Фёдор? Гавриил?
— Так, остановись, — Амадей выставил руки перед собой, но Ванек не унимался.
— Евстасий? Ерихон? Солид? Дюк? Гордон? Макс? Эцио? Гаррош? Арктур? Меченый?!
— Что?!
— Нет, ничего...
— Кхм... В общем, я расскажу тебе одну историю, свидетелем которой был самолично. Тогда я был таким же юнцом как и ты, и также, как и ты, обучался ремеслу у мастера. Было это в городке, название которого я и не припомню сейчас...
Войт знал, что в город прибыл ведьмак, и торопился. Причина тому была весомая, тянущая на кругленькую сумму, если быть более конкретным. Едва мастер ведьмачьего цеха вошёл в город, как его тут же встретили войтовы посланники, и потребовали пойти за ними на рандеву со старостой. Не сказать, чтобы такой поворот ведьмака не радовал, но и поводов для счастья тоже было, откровенно говоря. Опускались сумерки. Страшно хотелось есть, а ещё больше спать. Но вместо ужина и сна мастера ведьмачьего ремесла гонят к войту. К слову сказать, староста так торопился, что не стал дожидаться приезда мастера, а вышел к нему навстречу лично. Они встретились напротив кузницы.
— О, мастер ведьмак! Хвала Богам! Пожалуйте, пожалуйте! — войт развёл руки, казалось, в желании обнять ведьмака. Тот ответил лишь сдержанным кивком. — Собсна, — потирая руки, начал староста, — прошу, так сказать, за спешку. Я вижу вы человек, сурьёзный, и вам надыть бы с дороги рульку, да на боковую, — войт отёр пот со лба, почесал затылок, погладил свой, тянущий на неплохой шмат сала, подбородок, и проделал ещё кучу тянущих время, но не продвигающих мысль к сути, действий. — Но, сами понимаете, мы тута народ простой. А народу простому, сталбыть, надобно...
— К делу, — поторопил ведьмак.
— Ах, да! Тащем-то, мастер ведьмак, мы крайне, надо сказать, в общем-то, рады, шо вы, надыть, приехали, — войт схватил мастера ведьмачьего цеха за руку, и принялся трясти её, как колотушку. И без того бледный ведьмак, казалось, побледнел ещё сильнее.
— К делу! — процедил сквозь зубы теряющий терпение охотник на чудовищ.
За сим действом наблюдали двое: кузнец и подмастерье. Они стояли у входа в кузницу, перед которой всё и произошло. Не смотря на то, что работа на сегодня ещё не окончена, учитель и ученик позабыли о своих делах, и теперь с интересом наблюдали за разворачивающейся на их глазах драмой.
— Как думаешь, Якуб, — между подмастерьем и мастером сложились отличные отношения, поэтому они обращались друг к другу на «ты», — как долго войт будет мучить ведьмака, прежде чем перейдёт к делу?
— Думаю, — Якуб осмотрелся, — солнце уже скрылось за горизонтом, и теперь стремительно темнело, — к полуночи управится, — Амадей засмеялся.
— Вот ты смеёшься, — мастер скрестил руки на груди, — а староста как-то попросил перековать его лошадь. Начал просить в полдень, а закончил только к ночи. Зуб даю, не раньше чем, к полуночи не управится!
Город погрузился в ночной мрак, на небе гирляндой загорелись звёзды, а у охотника на чудовищ начал дёргаться глаз.
— ...сим, опять таки, ваш визит, сталбыть, надыть, очення вовремя, потому как, если бы, сталбыть не приехали...
— Почему, чёрт подери?! — голос ведьмака дрожал, глаза, и без того нечеловеческие, горели огнём. Мастер ведьмачьего цеха хотел убивать. И совсем не чудовищ.
— А. Эм... Хмм... А как вас, сталбыть, величать?
«О, Мэлитэле! О, Великая мать! За что мне это?!» — подумал ведьмак, — Геральт из Ривии.
— О-о, рад вас приветствовать, — руку охотника на чудовищ войт всё ещё не отпустил, а теперь дёргал лишь сильнее, — милсдарь Гервант из Ливрии!
— Что? — ведьмак сжал свободную ладонь в кулак.
— Вы, сударь, мастер, сталбыть не обижайтесь, у меня енто, память, надыть, дурная на имена-то. Вы, мастер Гергант из Рубии, поймите, мы, простой народ, очення рады, вас, мастер Грубер из Мории, видеть, а посему...
Геральт из Ривии приложил свободную ладонь к лицу. Ему вспомнились, Мучильня, испытание травами, изнурительные тренировки в Каэр Морхен. Когда-то ведьмак думал, что хуже этого ему на Пути не встретится ничего, но сейчас он понял, как жестоко ошибался.
— Вы, Гробольд из Ворбии, наша, сталбыть, надежда...
Мастер и его ученик, тем временем, уже подставили себе табуреты и взяли по кружке пива с рулькой. Перед нами ними открылся самый настоящий театр! Правда, покажет он одну-единственную постановку, и навсегда закроется. Но оно и к лучшему.
— На это раз войт превзошёл себя! — проворчал Якуб, пережёвывая свежеоткушенный кусок рульки. — Он, конечно, любит имена коверкать, но чтобы так издеваться, это право достижение! Что он там в очередной раз придумал? Горгард из Ризии? Говард из Курии? Групер из Ромии?! Ох, бедняга этот ведьмак. Ох, бедняга!
— Как думаешь, въебёт?
— Думаю въебёт.
— Умоляю, добрый человек, к делу, пожалуйста! — взвыл ведьмак. Наблюдавшим за трагикомедией кузнецам показалось даже, что у ведьмака на глазах проступили слёзы.
— Конечно-конечно! Дык, мы ж это завсегда! Вы, это, мастер Горбур из Бории, не переживайти-то. Мы-то, это, того, помню, бабка моя...
— Что, блядь?! Какая нахуй бабка?! Полночь, сука! — ведьмак указал рукой на луну. — Ты видишь?! Луна, блядь! Луна уже взошла! Причём уже давно, а ты до сих пор не удосужился рассказать мне, чего тебе, блядь, надо!
— Позвольте — встрепенулся войт, отпустив наконец руку ведьмака, — мастер Борбур из Грубии! Я ж то, надыть, не для себя делаю, а для народу-то нашего! А вы, надыть, «мастер» Гробур из Ровии, ишшо и того, тута возмущаетесь! Я тута вас, надыть, нанять хотел, а вы, сталбыть, коли так, то не будет, ваше мастерство, дел никаких!
— Ты охуел?! — лицо ведьмака сделалось белоснежным, он уже не понимал, где находится, кто сейчас перед ним, и что вообще происходит.
— Ого, как оно бывает-то! — Ванек почесал затылок, — А что же стало дальше-то?
— Ох, — мастер Амадей тяжело вздохнул, словно сожалея о чём-то, — изрубил войта ведьмак. На мелкие-мелкие кусочки.
— И никто ему за это ничего не сделал?
— Нет. Даже больше, — Амадей наклонился к уху ученика, и прошептал, — по правде сказать, его молчаливо поблагодарил весь город, достал всех тот войт жутко. А смерть его на лихо спихнули. — Старик вернулся в прежнюю позу, вновь заговорив в полный голос. — Вот видишь, сынок, что бывает, когда неуважительно относишься к именам и времени людскому? Заруби себе это впредь на носу! — Мастер погрозил пальцем.
— Зарублю, дядюшка Амадей!
А уже спустя пару дней Ванек обозвал князя Эреварда земанкой Эдитой, за что и был казнён. Больше мастер Амадей к себе в ученики никого не брал.