Записка | 18+

— А потом мы переспали, — с тяжелым вздохом заканчиваю свой рассказ и втягиваю через трубочку побольше холодной воды, смачивая горло. Прислушиваюсь к шуршанию в динамике и наслаждаюсь касающимися тела солнечными лучами.

— Кьяра, твои отношения с Александром — лучшее, что случалось в нашей дружбе.

— Потому что он треплет мои нервы, и мне некогда думать о других проблемах?

— Глупая. Потому что у нас всегда есть тема для обсуждения, — утверждает Фиби.

Негромко смеюсь и приподнимаю солнечные очки. Вглядываюсь в чистое небо, игнорирую палящее солнце и протягиваю руку к стоящей на небольшом столике миске с фруктами. Нащупываю персик, уже исходя слюной от его мягкости.

— И что же мы будем обсуждать, когда наши псевдо-отношения закончатся? — удобнее устраиваюсь на лежаке и делаю первый укус. Липкий сок тут же бежит по руке и капает на плитку.

— Клейтона. Думаю, ваши отношения закончатся только из-за него.

Задерживаю дыхание от неловкости.

— Он вчера писал. Твою мать, мне так стыдно, — зажимаю телефон между плечом и ухом, пока поправляю волосы. — Спрашивал про мои планы, пока я развлекалась с Алексом. Я не нашла ничего лучше, как ответить, что уехала за город, и уснуть. Даже Форда с ужином не дождалась. Думала, проблема к утру пропадет, но она осталась.

— Разве это проблема?

Не вижу Фиби, но чувствую, как она хмурится и вопросительно склоняет голову на бок.

— Я не знаю, — убираю надкушенный персик, потому что аппетит пропадает и присаживаюсь, подтягивая ноги ближе. — С одной стороны, я понимаю, что никому ничего не должна. Но с другой... становится сложно, когда эти два мира смешиваются.

— Сделай выбор, — Браун говорит колющую сердце правду, и я дергаю скулой от понимания неизбежного.

— Не могу. Я не хочу пока отношений, потому что занята работой. Никто не будет терпеть мои задержки в офисе и беготню за Миллер. Чтобы быть в отношениях, нужно иметь больше свободного времени на партнера, а не только выходные.

— Почему ты так считаешь? У нас с Эшем достаточно времени. Хотя иногда хочется побыть одной.

Вздыхаю.

Возможно, Фиби во всем права и, в таком случае, выбор очевиден. Однако что-то не дает сделать его. Внутренний барьер возникает сразу же, как только весы склоняются в сторону Клейтона. Ведь Уайт — стабильность, которая пугает.

— Ты и Эш совершенно другое. Вы другие. Я пока не могу позволить себе распыляться на другого человека. Однако... в последнее время задумываюсь, что, возможно, хотела бы почувствовать.

— Чувствуй, Риччи! Никаким законом не запрещено выражать свои эмоции, переживать чувства и просто-напросто не знать о завтрашнем дне. Расслабься, наконец. Зачем себя изводить?

Слова Фиби плотным полотном оседают в голове. Не позволяют открыть рот и ответить, ведь я все и так прекрасно понимаю. Только вот снова и снова возвращаюсь в начало, где меня ожидает колкое ощущение отвращения к самой себе, бессвязные мысли и желание оборвать все нити, чтобы больше в них не путаться.

— Я пытаюсь, — свободной рукой зарываюсь в волосы. Царапаю кожу головы, заставляя вернуться в реальность. — Пытаюсь не думать, наслаждаться, а в голову так и лезет боязнь облажаться. Что, если я не смогу опять за себя постоять и мне придется идти на поводу у других? Вдруг отношения сделают меня полностью зависящей от человека, и я потеряю свою индивидуальность, смирившись с чужим выбором для моего будущего

В очередной раз выливаю свои переживания на Браун, даже не замечая, как голос начинает хрипеть, а к горлу подкатывает тошнота. Неосознанно переношу пережитое с родителями на своего несуществующего партнера и тут же злюсь на него.

И прежде всего на себя.

— Почему ты сразу начинаешь думать о плохом?

— Тогда легче будет это пережить.

— Хорошо, а если плохого не случится? — не сдается Фиби, напором сбивая мою и без того хрупкую линию защиты. И я ее понимаю. Сама себя начинаю подбешивать.

— Буду рада.

Рваный и тяжелый вздох Фиби царапает слух. Она бормочет что-то невнятное, и я прикусываю нижнюю губу. Сдерживаю подкрадывающуюся неуместную улыбку.

— Чем ты сейчас занята?

Хмурюсь от смены темы, однако проигнорировать вопрос не решаюсь:

— Сижу у бассейна в надежде получить загар.

— И не думаешь о плохом, вроде... — Браун задумчиво хмыкает, — солнечного удара или обезвоживания?

— Нет, — недоверчиво протягиваю, пока смысл приведенного примера постепенно пробирается в голову. Встречается со стеной из мнимой правды, в которую я хочу сама верить, и оставляет на ней слабую трещину.

— Странно. Почему тебя это не волнует, ведь это тоже «плохо»?

Тянусь к стакану воды и делаю пару крупных глотков. Загнанная в тупик, таращусь перед собой, вглядываюсь в покрытый зеленью сад, пестрые цветы, но в них не нахожу ответов.

— Я понимаю, о чем ты, Фиб, — мну губы. Веду плечами, когда по ним пробегается слабая дрожь. — И я обязательно разберусь со всем.

— Моя маленькая искорка, — с нежностью говорит Браун, и глаза начинают щипать. Часто моргаю, запрокинув голову назад. Не даю себе заплакать; не решаюсь показать очередную слабость. — Не обязательно справляться со всем самой. У тебя есть я и Эш. И мы всегда тебе рады и готовы помочь.

— Знаю, — слово эхом растворяется в воздухе. Оставляет после себя лишь мягкую тишину. Такую теплую, нужную и ценную. — Спасибо, Фиби, — невзначай шмыгнув носом и неумело скрыв это за покашливанием, слышу в динамике тихое веселое хмыканье.

— Советую тебе наконец-то отдохнуть. Когда еще ты проведешь бесплатный выходной за городом в шикарном доме с бассейном и красивым мужчиной под боком.

— Никакого красивого мужчины под боком нет, — фыркаю, посчитав комплимент Александру неуместным, ведь он оставил меня здесь одну, даже не предупредив.

— Всему свое время. Отдыхай и не думай ни о чем. Включи в своей голове белый шум, а я пойду встречать маму. Говнюк Маркус подключил ей какую-то подписку, и она никак не может от нее избавиться!

Хихикнув, прощаюсь с Фиби. Падаю обратно на лежак и закрываю глаза. Стараюсь расслабиться, полностью отпустить происходящее. Наслаждаюсь теплыми лучами солнца, что касаются кожи и, надеюсь, оставляют на ней легкий загар; вслушиваюсь в шум листвы, которую подхватывает плотный поток ветра; забываю о вчерашнем, и мысли постепенно заглушаются, и на смену им приходит тишина.

В возникшей в голове пустоте неторопливо вырисовываются образы успешной меня. Мечты бережно обнимают за плечи и шепчут на ухо, что скоро все наладится. Вера в лучшее сейчас ощущается, как спасение. Мне хочется верить в счастье, которое точно должно прийти. Пусть не в личную жизнь, а в самую обычную. Ведь неисполненным желанием так и остается повышение. Оно служит идеей-фикс, позволяющей наконец-то вздохнуть полной грудью. Или хотя бы перестать по несколько месяцев откладывать деньги на новую сумку, одежду, косметику.

Ко мне до сих пор не приелась экономия. Она чувствуется самой отвратительной вещью в мире. Особенно, когда ты до совершеннолетия не знал о проблемах с деньгами, а с его наступлением сначала выживал на университетскую стипендию и подработку, а после на зарплату, доплаты к которой добиваются полным внутренним опустошением.

Но даже ради безлимитной кредитки не вернусь к родителям. Не готова изменить своим принципам ради излишек и дополнительного стаканчика кофе. Продолжу надеяться и верить, что однажды у меня получится добиться гораздо большего, чем я могу себе представить; что вот-вот мои яркие нарисованные воображением картинки станут реальными. Исчезнет потребность вновь занять у Фиби денег, потому что: «Я опять нерационально рассчитала свои затраты и все-таки купила те туфли». Растворится в небытие боязнь однажды быть выселенной из квартиры из-за поднятой аренды. И просто-напросто повысится уверенность в себе и завтрашнем дне.

Сменившие яркие фантазии каждодневные проблемы снова заполоняют голову и теперь еще смешиваются с трудностью выбора. Второе периодами мучает сильнее всего, но в этот раз я поддаюсь провокациям: зажмуриваюсь, отгоняю подальше два возникших образа и отпускаю подальше.

Не сегодня. Не сейчас.

Внутреннюю тираду прерывает вибрация телефона, и я, не глядя, тянусь к нему. Сквозь солнечные очки вглядываюсь в приносящие небывалую радость буквы:

Фиби: Мама ждет нас на буррито!

Я: Она знает, как поднять настроение :)

Быстро отвечаю и улыбаюсь, когда на экране появляется стикер танцующего котенка. Качаю головой, ведя пальцами по задней панели телефона. Под чехлом чувствуется неровность, и по плечам тут же проносятся мимолетные мурашки. Перед глазами четко появляется оборванный тетрадный лист, на котором аккуратным, знакомым почерком было выведено:

Не знаю, когда ты проснешься, но я спрятал порцию блинчиков на второй полке в холодильнике.

А.

Оставленная Алексом записка, — а ведь я так и не попросила перестать их оставлять — показалась мне милой. Даже заботливой. Возможно, так он покрывает свои промахи. Старается задобрить, извиниться или смягчить.

Не знаю.

Но как же было приятно завтракать одной. Без косых взглядов, глупых вопросов и нагнетающей атмосферы полнейшего отвращения. Никто из вчерашних личностей не попался мне на глаза. Время почти полдень, и меня окружает покой и тишина.

Кажется, я даже не замечаю, как бежит время. Солнце достигает своего зенита, фрукты в миске заканчиваются, а тело оказывается полностью прогретым. Мое приподнятое настроение не испортит ничего.

Ничего, кроме Айлин, которая в наглую встала перед лежаком и в упор таращится на меня. Долго делать вид, что ее нет — не вышло. В какой-то момент терпение лопается, и я приспускаю с глаз очки. Вопросительно приподнимаю брови, на что получаю раздраженный вздох.

— No, ti sta pendendo in giro*(С итал.: нет, она издевается), — шепчу себе под нос, прежде чем сесть. — Что тебе надо, Айлин?

— Я знаю, что вы с Александром притворяетесь.

— И откуда такие выводы?

— Алекс не стал бы так долго скрывать свои отношения от родителей. Это не в его стиле, — Майерс складывает руки на груди. — Еще у вас нет ни совместных фотографий в сети, ни общих знакомых.

Наигранно смеюсь, хотя внутри понимаю: она же права. Каждое ее слово пронизано чистой правдой, которая неумело скрывается под толстым слоем лжи. И пусть спектакль рассчитан только на три дня, я уже в полной мере испытала все последствия, что только могут быть. Одна мать Алекса и ее вспыльчивый характер чего стоит. Поэтому нельзя ни в коем случае выдать себя.

— Раз ты так хорошо знаешь Александра, скажи, зачем ему все это? — медленно наклоняю голову вбок. Всматриваюсь в лицо бывшей Форда, отмечая какая она все-таки красивая и эффектная.

Айлин приподнимает подбородок. Хищно усмехается, едва не оголив зубы.

— Вернуть меня.

Неожиданно для самой себя прыскаю со смеха. Отмахиваюсь, когда на меня недовольно смотрят.

Circo*(с итал.: цирк)

— Соскучился по тебе спустя год? Не кажется глупым?

— Он просто долго избегал своих чувств, — выносит свой вердикт, поправляя густую копну волос.

— Тогда не смею вам мешать, — веду ладонью, — вперед, можешь забирать Александра себе.

Хмыкаю и опускаю очки обратно на глаза. Нет настроения продолжать диалог, выясняя отношения с незнакомой девушкой. Тем более она мне точно не соперница. Последнее, что мне хочется в этой жизни — бороться за чувства мужчины. Не для этого я выстраивала относительно хорошие отношения с собой, чтобы после бегать за чьим-нибудь членом.

Хочет — пусть попробует забрать.

Будто Форд клюнет.

Несдержанно фыркаю от самой себя. Верю... нет, знаю: не будет Александра — будет другой. Если он правда провернул все из-за бывшей, о которой, по его словам, не знал, то пусть идет в задницу!

— Я пойду, и посмотрим, с кем он вернется в Лондон! — голос Айлин пронзает слух, пугая. Она напоминает о себе резко и неожиданно, разрушая мой внутренний спор.

— Ты сейчас серьезно? — снова сажусь, откладывая несчастные очки. И почему эта Айлин такая приставучая?— Готова влезть в чужие отношения, разрушить помолвку, чтобы... чтобы что?

— Вернуть свое.

— Oddio*(с итал.: боже), так ты не шутишь? Тогда мне точно не о чем с тобой разговаривать.

— Конечно, мы с тобой из разных каст.

Закатываю глаза, находя диалог до одури забавным. Фиби будет в восторге от моего пересказа.

— Ты права, — поднимаюсь на ноги и, коснувшись голыми стопами нагретой на солнце плитки, подхожу к Айлин. Она немного выше меня, поэтому приходится приподнять голову, — на самом деле я — эскортница. Алекс нанял меня для простого вранья и спектакля перед тобой, — натянуто улыбаюсь, не находя в темных глазах доверия.

— Шутишь? — морщится, и я вижу за ее плечом знакомый силуэт.

— Не знаю, решать тебе, — прикусываю губу и делаю шаг в сторону. Вскидываю руку, махнув: — Алекс!

Александр сразу же поворачивается. Выражение его лица становится таким, будто меня он и искал. Я же вдоль бассейна иду ему навстречу, считая своим спасением.

— Твое вранье раскрыли, — поднимаю и резко опускаю плечи.

— Так сразу? — по виду Александра совершенно не волнует полученная информация. Он пропускает ладони в передние карманы тканевых брюк, принимает расслабленную позу, пока я постепенно закипаю от чужого безразличия.

— Так сразу, — язвлю, — изначально твой план был обречен на провал.

— Весь мой план — сплошная импровизация, — наклоняется ко мне и переходит на заговорщический шепот, — но я стараюсь придерживаться выстроенной легенды. Я купил помолвочное кольцо.

Широко распахиваю глаза, когда перед носом возникает золотой ободок с граненым камнем в центре. Он привлекательно и дорого блистает на солнце, а я всей душой и телом надеюсь, что это качественная бижутерия...

— Ты с ума сошел? — сама тянусь ближе к лицу Александра. Мы стоим практически нос к носу друг друга и активно перешептываемся: — Зачем?

— Потому что ты сказала, что забыла кольцо в машине. Могла бы забыть его дома!

— Значит, я еще и виновата, раз не подготовилась к вранью? Ты сам ничего не сказал про нашу помолвку.

— Потому что я придумал ее только вчера, — с напором говорит, перебивая мой злостный шепот. — Давай руку.

— Ну нет, — одергиваю ладонь, когда Алекс тянет свою, — скажи, что ты не выбросил чек.

— Даже если и выбросил, то что?

— Я не надену, — завожу руку за спину и продолжаю тихо спорить с Фордом.

— Что значит: «не надену»?

— То и значит! Если я его потеряю? Мне потом чем за него платить?

— Не считай мои деньги, — упорно настаивает. — Давай руку.

— Нет.

— Руку.

— Нет.

— Кьяра, — смотрит прямо в глаза. Я сама не отрываю от Александра взгляда. Так близко мы обычно находимся только в постели, но никак не на улице. Удается рассмотреть каждую крапинку, морщинку на коже и окончательно потерять бдительность. — Тогда я сам, — в наглую перехватывает руку, и кольцо идеально ложится на палец. Окантовывают его, будто так было всегда.

Рвано выдыхаю и сжимаю кулак. Прикрываю глаза, качнув головой.

— До чего упрямый.

— Упорный, — нахально ухмыляется, но дальше не отходит. — Не делай вид, что тебе не нравится.

Несдержанно фыркаю и закатываю глаза, воспринимая слова Форда как шутку. Может, и нравится. Только ему знать об этом не обязательно.

Алекс что-то невнятно шепчет под нос, глянув мне за плечо, но я не успеваю обернуться.

— Ты умеешь плавать?

— Да, — хмурясь и не понимая вопроса, отвечаю.

— А я нет, — сначала одна ладонь ложится на талию, потом вторая, а после резкий наклон в бок.

От неожиданности вскрикиваю, но во время задерживаю дыхание. Прогретая вода тут же обволакивает тело, приводит в сознание и отрезвляет. В ушах сразу возникает глухой звук, давление давит на голову, а перед глазами пелена, которая перекрывает отделанные голубой плиткой стены бассейна. Воздуха в легких хватает ненадолго, лишь пару раз моргнуть и краем глаза заметить взмахи чужих рук.

Я выныриваю из воды. Тяжело дышу, стираю с лица влагу и зачесываю назад волосы. Несколько секунд пытаюсь прийти в себя. Переварить произошедшее и унять негодование, пока не вспомню слова Александра и не замечу его рядом.

— Merda, merda, merda!*(с итал.: дерьмо, дерьмо, дерьмо)

Истерично прикрикиваю, ощущая быстрое биение сердца внутри. Страх сковывает и не сразу позволяет сделать хоть что-то, чтобы вытащить Алекса. Я судорожно вожу руками по поверхности, пока не увижу светлую рубашку. Хватаюсь за ткань и тяну на себя, в надежде, что это поможет.

Удивленное лицо Александра появляется перед моим почти сразу же. Он так же, как и я, стряхивает с себя капли, стекающие по волосам, коже. Делает глубокий вдох и почему-то ухмыляется.

— Можешь отпустить. Я достаю до дна, — с легкостью говорит, и я только сейчас замечаю, что продолжаю держать Форда за рубашку.

Разжимаю онемевшие от страха пальцы и, дернув подбородком, отплываю к бортику. Желаю быстрее уйти отсюда. Не знаю, чего добивается Александр, но его выходка больно кольнула под ребрами. Обида застилает собой разум, и я совершенно не против. Пусть лучше будет так, чем слепая вера в каждое действие Форда.

— Кьяра!

Никак не реагирую. Злость перекрывает любую другую эмоцию.

— Постой, — дотрагивается до моего плеча, и я дергаюсь. — Не уходи.

— Не уходить?! — оборачиваюсь. — Ты серьезно, Александр? Не уходить и продолжать смотреть твое выступление? Попробуешь утонуть еще раз? — стараюсь не повышать голос, чтобы не привлекать внимание крутящейся неподалеку Айлин. Однако полностью контролировать себя не получается: брызгаю в Форда водой, заливаю его самодовольное лицо и пытаюсь смыть с него маску беспокойства. Не сдерживаю и язык: — Ты чертов идиот. Я испугалась за тебя, а ты просишь меня не уходить?

Неожиданно подавшись вперед, Александр одной рукой перехватывает мои ладони, скрепляя запястья, другой — придерживает за талию. Не дает утонуть.

— Прости, — громко сглатывает. Смотрит прямо в глаза, в который раз утягивая в плен. — Я не подумал.

— По-твоему, все так легко решается? Простым «прости»?

Хмыкнув, Александр слабо кивает и приподнимает уголки губ.

— Это было спасение. К нам шла Айлин.

— Я шла к тебе, чтобы спастись от нее, — на выдохе признаюсь, выпутывая руки из чужих. Хватаюсь за плечи Алекса, чтобы было легче держаться в воде. — И что в итоге? Я вся мокрая.

— Зато с кольцом, — широко улыбается, и я запрокидываю голову назад, едва не завыв от негодования. — Извини. Я буду должен.

— Не много ли долгов ты набрал со вчерашнего вечера? — расслабленно спрашиваю, забывая про прилипшую к телу одежду, тяжесть в теле из-за нее, но никак не могу забыть выходку Александра.

Наверное, отголоски разочарования в нем виднеются в глазах, и Форд поджимает губы. Дотрагивается до моей прилипшей ко лбу мокрой челки, заправляя ее за ухо. Я теряюсь в этом моменте. В секунду забываю обо всем.

— Все верну. Обещаю.

Хмыкаю и качаю головой.

— Да ладно тебе, когда ты еще поплаваешь в бассейне в одежде? — делает несколько шагов назад и тянет меня за собой, придерживая за предплечья.

Я крепче сжимаю руки за шеей Александра и поддаюсь ему. Глупо улыбаюсь, пока мы движемся вдоль бортика.

— Например, никогда.

— Мне нравится, — признается и прищуривается, когда встает лицом к солнцу. В который раз за все время выглядит чересчур притягательным к себе, и я промаргиваюсь, сбрасывая наваждение. — Словно детскую мечту воплотил: упал в бассейн с красивой девушкой.

Прыскаю от смеха.

— Не упал, а потащил за собой.

— Иногда мечты требуют усилий.

Ведя подбородком и ощущая, как по переносице ползет румянец, поворачиваю голову в сторону.

Всматриваюсь в водную гладь, которая блестит под теплыми лучами. Иногда невысокие волны поднимаются от наших движений, дотрагиваются до плеч, шеи и вновь растекаются дальше середины бассейна, куда мы не заходим. Форд молча водит меня по кругу, а я лишь изредка шевелю ногами, опять полностью доверившись. Наслаждаюсь комфортной тишиной, что перебивается только всплесками и пением птиц.

— Напомни, сколько тебе лет? Почему ты не научился плавать? — интересуюсь, когда цепляюсь за бортик и Алекс встает рядом.

Он закатывает глаза.

— За все почти двадцать семь умение плавать мне не пригодилось.

— А как же отдых у моря? Как приятно заплыть подальше от надоедливых туристов, — вспоминаю время, проведенное в Бари, и на сердце болезненными отголосками оседают яркие картинки.

— Для этого я элегантно прикуплю надувной матрас.

Открыто смеюсь, чем вызываю такую же реакцию у Алекса. Становится по-настоящему хорошо и комфортно.

— Тебе нравится плавать?

— Да, — выдохнув, отвечаю. — В Италии я жила у самого побережья и почти каждый вечер спускалась к морю.

— Скучаешь, наверное, по теплому морю в Лондоне?

— Иногда да, иногда нет. Везде есть свои плюсы и минусы, но я бы хотела съездить в родной город, — признаюсь, хотя в душе все еще грызут сомнения. Оказаться там, значит, поймать еще больше связанных с семьей воспоминаний. Не хотелось бы портить отдых очередной порцией боли в сердце.

— Напомни, где ты жила?

— Бари.

— Бари... — задумчиво вторит Форд и будто на секунду погружается в свои мысли.

Я и сама замолкаю, пока резкий вскрик не разрушит тишину.

— Что здесь происходит?! — мать Александра появляется неожиданно и как всегда не вовремя. За ней следует Айлин, довольно ухмыляется.

А ведь я про нее успела забыть...

— Вы в своем уме? Александр, с тобой все в порядке? — суетливо взмахивает руками, точно забывая про мое присутствие. Все внимание уделяет Форду, который громко шмыгает носом и возносит глаза к небу. — Милый, если бы ты поранился?

Прикусываю губу, чтобы не засмеяться.

— Мама! Угомонись, — подтягивается на бортике и вылезает из воды. Он помогает подняться и мне, торопливо притягивая к себе под бок, словно это спасет от злостного взгляда Миранды.

— Это все она, да? — неприлично тычет пальцем, а после резко начинает обмахивать ладонями лицо, притворяется, что случилось что-то плохое. — Я не выдерживаю этого! Не выдерживаю!

— Не она, а Кьяра. Это во-первых, — спокойно начинает Алекс и накидывает мне на плечи полотенце. Только сейчас замечаю, что зубы стучат от холода, а одежда сильно и некомфортно прилипает к телу. — Во-вторых, это я сделал.

У Миранды явно случается очередной театральный приступ: она хватается за сердце и медленно опускается на лежак.

— Плохое влияние! Все дело в плохом влиянии! — закрывает глаза, и Алекс в открытую улыбается.

Я же стараюсь быть незаметной и немного заступаю за Александра, чтобы никто не услышал моих смешков.Никогда не была на такого рода представлениях, но мне точно нравится. Особенно, как вокруг миссис Грант начинает носиться Айлин и предлагать ей воды.

— На следующих выходных мы поедем прыгать с парашюта, — вдруг выпаливает Александр, и Миранда из сидячего положения оказывается в лежачем.

На этот раз я не выдерживаю. Лбом упираюсь между лопаток Александра. Хватаюсь за мокрую рубашку и смеюсь.

— Она меня ненавидит, — проговариваю, и Форд тоже смеется.

— Плевать.

— Миссис Грант, я уверена, что он просто шутит, — щебечет Айлин.

Передергиваю плечами, но продолжаю наблюдать за наигранными страданиями Миранды.

— Умный мальчик, а таким занимается. Они все хотят моей смерти, — поднимает ладони и возводит глаза к небу. — Однажды мое сердце не выдержит! Не выдержит!

— Пойдем, пока они друг другом заняты, — Александр протягивает мне ладонь, и я соглашаюсь.

Плетусь за Фордом и невзначай осматриваю его облепленное одеждой тело. Понимаю, что лучше, чем в серых спортивных штанах, мужская задница смотрится в мокрых тонких брюках. От своих же мыслей краснею. Как маленькая девчонка. Только против ничего не имею, даже сильнее отстаю от Алекса.

— Что случилось? — встречаем мистера Гранта в гостиной. Он откладывает газету, заметив нас и услышав мокрые шлепки босых ног по полу. — Ливень?

— Немного поплавали. Забыл предупредить Кьяру, что у нас есть бассейн, — мило улыбается, и Патрик кивает. Я сама неловко жмусь к Алексу. — Пришлось импровизировать.

— Очень хорошо, развлекайтесь сколько влезет, — отмахивается и опять принимается за чтение.

От такой спокойной и безразличной реакции едва не давлюсь слюной от удивления. В который раз задаюсь вопросом, как Патрик ужился с Мирандой? Всегда она такой была или все дело в моем присутствии?

— Мама в саду, — бросает Форд через плечо, когда мы отходим на приличное расстояние. — Она не может смириться с помолвкой. Поговоришь?

— Вечером, — спокойно отвечает, даже не посмотрев на нас. — В конце концов, она примет твой выбор.

Александр кивает и тянет меня дальше. Мне становится спокойно. По крайней мере поддержка в этом доме у меня будет.

***

Со вздохом перевернувшись на спину, утыкаюсь взглядом в потолок. Не могу уснуть. Уже который час верчусь в постели, никак не найдя подходящую для сна позу. Возможно, дело в моей долгой прогулке по комплексу почти сразу после неожиданных купаний в бассейне. А, возможно, виновен ужин, на который я как раз-таки опоздала. Отделалась, конечно, лишь косыми поглядываниями со стороны трех недовольных женщин. Не получила ни единого слова. Наверное, кольцо, что весь вечер «случайно» билось о стакан с водой, завязало всем языки. Оно и к лучшему. Удалось вкусно поесть.

Но вот сон...

— Алекс, — не выдерживаю. — Ты спишь?

Никто мне не отвечает, и я поворачиваюсь на бок, лицом к Форду. Дотрагиваюсь до его плеча, чуть стаскивая одеяло.

— Форд, — повторяю снова, и он морщится. — Спишь?

— Да, — хрипло тянет.

— Я не могу уснуть.

— Посчитай овец, — натягивает одеяло выше, намереваясь отвернуться.

— Не помогает, — сажусь. — Верни мне один из долгов.

Александр приподнимается, оперевшись на локти. Сонно трет глаза и щурится.

— Не уверен, что сейчас уместно о таком просить.

— Помоги мне уснуть, — с напором говорю, находя свою просьбу ничуть не странной. В конце концов, он уронил меня в воду днем, значит, я имею полное право разбудить его ночью.

— Ладно, — садится на край кровати. — Одень что-нибудь потеплее.

— У меня ничего нет.

— Удивительно, что в твоем чемодане нет куртки! — уже не сонно восклицает, и я ахаю от такой наглости. Не успеваю ничего ответить: — Возьми что-нибудь из моих вещей. Я сейчас вернусь.

Александр бодро выходит из комнаты. И я начинаю сомневаться: точно ли он спал.

Посидев пару минут в теплой постели, уже жалею, что втянулась в очередную авантюру, которую сама и проворачиваю. Заплетаю волосы в слабый пучок, целенаправленно следую к шкафу по холодному полу. На заполненных чужой одеждой полках нахожу толстовку с потертой от времени надписью и флисовые клетчатые штаны, которые приходится подкатать.

В большой одежде чувствую себя уютно. Даже теплее, чем под одеялом. Особенно приятно ощущать слабые отголоски знакомого парфюма. В каком-то даже нетерпении присаживаюсь на край кровати и жду Форда.

Он появляется в комнате с бутылкой вина и покупной сырной тарелкой. Молча протягивает мне, и я жду, пока он сам соберется. Наблюдаю за ним, засматриваясь на подтянутое тело, когда Алекс снимает пижамную футболку. В какой-то момент запутываюсь в своих мыслях, что поступаю неправильно. Сколько раз я твердила себе: не подпускай и не привязывайся к Александру. А в итоге что? Где и с кем я сейчас нахожусь?

Глупая. Глупая. Глупая.

— Пойдем, — кивает в сторону двери и забирает у меня вино с сыром.

— А куда?

— Ты же попросила помочь тебе уснуть. Вот я и помогаю.

— Я же должна знать подробности, — пристаю к Александру, тихо спускаясь по лестнице на первый этаж. — Вдруг ты опять меня в бассейн сбросишь.

Форд лукаво ухмыляется и пропускает меня вперед, выйдя в сад. Голых щиколоток сразу касается роса. Она бодрит так же, как свежий ночной воздух. Наконец-то знойная жара отошла, уступив место приятной прохладе. Я даже приподнимаю нос, чтобы сделать несколько глубоких вдохов, пока Александр ведет меня вглубь сада.

А ведь я снова слепо ему доверяю. Словно так правильно и так было всегда. Наивная надежда, что он никогда не причинит мне вреда, почему-то глубоко засела в груди и стала ощущаться, как настоящая правда. И противостоять этому я не могу. Иду за Алексом, будто держась за невидимую нить, которая точно приведет меня к чему-то хорошему.

— Вот, — указывает ладонью на большие подвесные качели, накрытые чехлом. — Подержи.

Опять отдает мне вино с сыром, и я неловко переступаю с ноги на ногу. Наблюдаю за Алексом, понимаю, что не такой авантюры я ждала. Наверное, хотелось чего-то более экстремального.

Но все сомнения отпускают, когда Александр приглашает меня прилечь. В большом покрытом мягкими матрасами и подушками коконе до одури уютно. Плетеные канаты, на которых держится вся конструкция, из-за темноты совершенно не видны, и кажется, будто мы парим в воздухе. Подгибаю под себя ноги, оглядываюсь и ахаю, когда поднимаю голову к небу. Чистое синее полотно покрывает россыпь блестящих звезд. Они не мигают приветливо, а ярко горят. Выстраиваются в лишь знающим людям рисунки, рассказывают им свою историю.

— Как красиво.

— Мне тоже здесь нравится. Часто здесь бываю вечерами, — закидывает в рот кусочек копченого сыра и открывает вино. — Не взял бокалы.

Отмахиваюсь.

— Не думаю, что мы можем брезговать друг другом, — отвечаю, и Алекс смеется.

Он делает первый глоток и передает бутылку мне, сказав:

— Красное, сухое.

— Самое то, чтобы уснуть, — чувствую на языке небольшую кислинку и перебиваю ее сладостью винограда. Делаю второй более крупный глоток, пока по горлу и желудку проносится жжение. Ложусь поудобнее на мягких подушках и вновь смотрю на небо. — Будешь рассказывать мне про звезды?

— Нет, — слабо улыбается, также отпивает вино и ложится рядом. — Я ничего про них не знаю.

— Неужели никогда не было интересно, если ты здесь проводишь вечера?

— Не хочу расстраиваться. Чаще всего за красивыми звездами прячутся построенные на несчастье легенды, — Алекс поворачивает голову ко мне, и наши взгляды пересекаются. — Я лучше буду наслаждаться красотой в незнании, чем думать о чужом горе.

— Ты прав, — забираю бутылку себе.

В ночной тишине слышно лишь шелест листвы и стрекотание сверчков. Прохладный ветер приятно дотрагивается до оголенных участков кожи, а почти полная луна превращает безобидные силуэты высоких кустарников в нечто неизвестное и пугающее. Я двигаюсь ближе к Алексу, чтобы чувствовать себя безопаснее. Его подсвеченное лунным светом расслабленное лицо опять кажется мне очень привлекательным, и я даже выделяю себе несколько секунд на рассмотрение.

— Все еще не хочешь спать? — через какое-то время спрашивает, когда вина остается ровно половина и в теле чувствуется опьяняющая легкость.

— Пока нет. А ты?

— Теперь и я не хочу, — на выдохе отвечает. — Извини за маму и ее поведение.

Я присаживаюсь, подтянув к себе колени и обняв их.

— Все нормально.

— Не нормально. Просто она не может свыкнуться, что ты — не Айлин, — Александр поправляет челку. — Дело в том, хотя я даже не знаю, в этом ли. Она слишком сильно сдружилась с Ислой и достаточно трудно перенесла мое расставание с Айлин. Наверное, она продумала все наперед и сильно погрузилась в эти мечты, — язык Александра немного заплетается, а голос отдает хрипотой. — И, возможно, она думает, что тогда мы ошиблись. Но мы не ошиблись, Кьяра. Я ничего не чувствую к Айлин, — признается. — Я благодарен ей за опыт, но не более.

Почему-то от слов Алекса становится спокойнее. Айлин он больше не выберет.

— Почему ты не скажешь ей об этом?

Александр хмыкает и делает большой глоток, не кинув ничего в рот.

— Говорил. Мама... она немного мнимая о себе и проявляет сильную опеку с самого детства. Папа тоже таким был, но с возрастом отпустило. Когда ты единственный и вымученный ребенок такое кажется нормальным, пока не повзрослеешь.

— Поэтому у тебя другая фамилия? — зачем-то спрашиваю, пока раскрытые Алексом секреты постепенно оседают в нетрезвой голове.

— Вроде того. Я хотел доказать, что добьюсь всего сам. Без связей отца и его успеха. Сменил ее сразу после поступления в вуз. Выбрал первую в поиске, словно назло, а в итоге все равно оказался среди работников компании, где папа соучредитель.

— Ого, — все, что могу из себя выдавить, хотя внутри кипит настоящее удивление. Возможно, все видно по моему лицу, потому что Алекс слишком сильно улыбается.

— Получается, от семьи не убежишь?

— Никто не знает на работе?

— Пару человек.

— Тогда можно считать, что ты всего добиваешься сам. Твоя должность не высокая.

— Наверное, да. Но ощущение остается. Да и любое продвижение вверх будет казаться ненастоящим.

— Cazzata!*(с итал.: чушь собачья) — повышаю голос и упираюсь коленями в матрас. Сажусь почти лицом к Александру. — Ты всего сам сможешь добиться. Талант и умение никакими связями человеку не привьешь.

Мягко улыбнувшись, Александр невесомо дотрагивается до моей щеки. Буквально несколько незначительных секунд, но сердце внутри взрывается и рассыпается на мелкие осколки.

— Спасибо. Ты мило выглядишь, когда отстаиваешь чьи-то права.

Неловко киваю и занимаю свое место. Алкоголь опять оказывается у меня.

— Можно спрошу? — Форд согласно кивает. — Из-за этого ты знал, что тогда в подсобке и в переговорной нас никто не увидит?

— Да.

— Ладно, — прокашливаюсь. — Но больше мы так делать не будем.

— Я думал, тебе понравилось, — нахально ухмыляется и отпивает вино.

— Может, и понравилось. Но работа дороже.

— Не уволят, — ехидничает, и я пихаю его в плечо.

Мы опять замолкаем. Находимся вместе в комфортной тишине, и я задумываюсь, как мне хорошо. Давно я не расслаблялась в компании не очень и знакомого человека. Только Александр стал почти родным, а его вопросы — личными.

— Почему ты не вернулась в Италию? Дело же не в учебе, да?

Поджимаю губы. Жалею, что сейчас не моя очередь делать глоток.

— Родители, — стискиваю зубы, пока боль не прокатится по челюсти. — Они пластические хирурги, а я хотела стать архитектором. Но никто не поддержал моего решения, а я не добилась цели, — дергаю скулой. — Стыдно даже немного. Подвела не только их, но и себя. А в строительной фирме работаю, только чтобы хоть немного докоснуться до мечты.

— Почему ты не попробуешь еще раз поступить?

— А где и на что я буду жить, если опять начну учиться? — поднимаю глаза к небу, отвлекаюсь на звезды.

— Ну... Можешь у меня, — спокойно говорит, и я закашливаюсь. — У меня много места, и мы друг другу не чужие.

— А если ты влюбишься? — вопрос сам вырывается, и я торопливо добавляю: — Не в меня. Если ты вообще влюбишься, то что будем делать с соседством?

— Я уже влюблен.

Что-то странное падает в желудок. Сказанное Александром застает врасплох, и я теряюсь. Почему-то ревностно сжимаю кулаки, пока внутри все стягивается от услышанного. Не могу описать свои эмоции. Не могу понять, что чувствую. Как будто... пустоту.

— А наши отношения? — хриплю и смачиваю горло остатками вина. Пустая бутылка с шумом падает на землю.

— Они никак не мешают. Это не взаимно.

— Ты так уверен?

— Уверен, — Александр горько усмехается. — Не переживай, если я начну отношения, ты сразу об этом узнаешь.

— Ладно, — соглашаюсь и пытаюсь переварить полученную информацию.

Я уже влюблен. Я уже влюблен. Я уже влюблен.

Без остановки крутится в голове. Вот только почему? Какое мне дело до любовных утех Александра, если я сама... сама, что? Сама пытаюсь почувствовать что-то к другому.

— А ты влюблена?

Вздрагиваю и часто моргаю.

— Наверное, нет.

— Наверное?

— Я пока не знаю, — отмахиваюсь. — Не понимаю.

— Понятно, — тихо отзывается и отворачивается.

Сама ложусь обратно. Ощущаю, как яркие пятна в небе начинают кружиться. Голова становится легкой и мысли в ней пропадают. Алкоголь наконец-то в полной мере смешивается с кровью, и я чувствую долгожданное опьянение. Именно сейчас мне его и хочется. Только бы забыть сегодняшний разговор. Вернее, последние несколько фраз.

Правильно Александр сказал: лучше не знать ничего о красивом.

Лучше бы я не знала ничего про Александра.