Настенька
Так и сгинули Ингет и Аксинья.
Чуть не умер от горя Ростислав. Искал и сам, бродя часами по городу, платил детективам. Ничего больше его не интересовало. А на дочь, которая так напоминала мать, ему было больно смотреть. Иной раз он ее ненавидел, потому что так она напоминала ему его лесную ведьму, а иной раз такая нежность его брала к ней. Но Настенька только внешностью напоминала мать, характер у нее был кроткий, добрый, как мать учила. Невеселая она была, тихая, неинтересная совсем. Вела она дом хорошо, прилежно, да только отца это не радовало.
А однажды пришел Ростислав с работы раньше и застал как Настенька по дому хлопочет и поет. И так она ему в этот момент Аксинью его напомнила, что сердце снова забилось.
- Аксинья, - выдохнул он, шагнул к дочери, обнял, прижал к себе, и тут же ощутил, что мысли о тонкой Настеньке в руках у него не отцовские. Испугался Ростислав, устыдился, отпустил Настеньку, почти оттолкнул, ничего не понимающую, застонал и ушел к себе.
С тех пор ни одного взгляда он себе на Настеньку не позволял, ни одного теплого слова. Чтобы доказать обществу, которому не было никакого дела до него, что он не ужасный извращенец.
А вскоре в доме появилась красавица Геата. Смогла она как-то переключить внимание Ростислава на себя и замкнуть на себе. Ничего не видел, как завороженный, слушал ее Ростислав.
Настенька боялась новую хозяйку, строгая она была, хотя не ругалась Геата на нее никогда. Унижала своей красотой и умелостью. У Геаты все спорилось, все ладилось, все она успевала, все она делала лучше всех. А если Настенька чего-то не могла или оценку приносила не лучшую, Геата только поджимала нежные губы, складывала руки на груди и со снисходительным укором спрашивала, чем Настенька занималась, что не смогла подготовиться лучше, не могла научиться, не могла справиться. Если Настеньку кто-то в школе, а потом в университете дразнил или задевал, Геата пренебрежительно хмыкала и говорила, что иначе к такой относиться и невозможно. Но хуже всего, что Геата не одна пришла, с дочерью, одногодкой Настеньки – Марфой. Та сразу невзлюбила Настеньку.
Марфа постоянно задирала Настеньку, портила ее вещи, делала пакости и сваливала на нее вину. Настенька плакала, сначала пыталась оправдываться, но Геата так уточняла, что случилось, как на допросе, Настенька не могла подобрать слова, только плакала, поэтому часто бывала наказана. Потом Настенька совсем перестала жаловаться. Терпела все - и равнодушное пренебрежение Геаты, и пакости Марфы, и игнор отца. Вспоминала только маму, единственное светлое ее воспоминание. Настенька много читала, а потом и сама придумывать начала, и придумала она себе, что мама не умерла, что увез ее Мороз в свой дворец. И живет мама там, а вернуться не может, дороги потому что не знает.
Сколько раз Настенька хотела уйти в лес, искать дворец Мороза. Да только сказки сказками, а понимала Настенька, что выдумки это все. Хотя иногда девушка думала, что лучше в лесу замерзнуть, чем так жить.
Настенька начала заниматься сноубордом, так ей казалось, она ближе к матери, но когда Ростислав об этом узнал, то взбесился. И если бы не Геата, то запретил бы ей. Геата сказала, что пусть у девчонки будет хоть какое-то занятие.
- А если сгинешь, туда тебе и дорога, - склонившись, прошипела Геата Настеньке.
Настенька совсем расцвела, та же изящная красота матери все явственнее проступала в ней, многим она нравилась. Стали парни вокруг нее крутиться. Да только Настенька не знала, не умела с ними себя вести, все шутки ей казались насмешками, все ухаживания попытками задеть.
Все мрачнее становился Ростислав, глядя на копию Аксиньи, все более колючими становились глаза Геаты, все злее Марфа.
- Отец, может, я отдельно буду жить? – попросилась Настенька, как-то за ужином.
Посмотрел на нее Ростислав, застонал и выскочил из-за стола. Геата звякнула приборами и выскочила за ним.
Марфа загыгыкала, забулькала.
- Сейчас снова получишь!
Так и не поняла Настенька, что она не так сделала снова.
ХХХХ
- Эй, Настька, поехали вечером в клуб, - подошел к ней Вадим, яркий балагур и любимец девушек всего потока. Подошел и панибратски обнял за плечи. Увидел Марфу среди девушек и подмигнул ей. Марфа гордо отвернулась.
Настенька оробела, голову опустила.
- Да ты перестань из себя снежную королеву строить, не мачеха. Ух, видал я бабу твоего отца, - потряс Вадим девушку.
- Давай, к шалавам своим иди, - раздался насмешливый голос Мая.
Руку Влада с плеча Настеньки кто-то снял.
- А тебе-то что?
- А мне-то все, не трогай ее.
- А что, сам распечатать хочешь недотрогу? – захохотал Вадим, и группка парней у окна рассмеялась. Какие-то девушки тоже заулыбались.
- Захочу кого распечатать, к тебе приду, - усмехнулся Май.
- Ну ты чо... - набычился Вадим, но Май стоял спокойно, весело глядя на него.
А глаза у Мая были как листва поздней весной в солнечный день, казалось в них всегда пряталось солнце.
Это был не первый раз, когда он вступался за Настеньку, но Май всегда был чем-то занят, вступался и уходил. «И сейчас уйдет», - с грустью подумала Настенька.
- Что? Возбудился уже? Дергай отсюда, чтобы около Насти я тебя не видел больше.
- Твоя, что ли? – буркнул Вадим, но с Маем связываться не хотел.
С Маем он хотел дружить, но солнечный красавец был высокомерным и каким-то недосягаемо гордым. И общих тем как-то не находилось. Хотя в нескольких скандалах они участвовали вместе, против несправедливости ректората, и выходили победителями.
Вадим потратил несколько лет, чтобы занять место главного в иерархии парней университета, но Май был как лев, который в иерархии не участвовал, но был царем по умолчанию, которому доказывать свое место было не нужно.
- Моя, что ли, - улыбнулся Май.
- Оп-па как, пацаны, слышали? Тихоня-то не промах! А ты на деньги папочки позарился? – продолжал кривляться Вадим, только отошел подальше.
- Позарился бы на деньги папочки, и гулял бы с папочкой, придурок ты, Вадик, - беззлобно рассмеялся Май и улыбнулся Настеньке ласково – идем?
Настенька так давно ласкового взгляда не видела, улыбнулась робко в ответ и кивнула.
Они шли по широкому коридору университета, и Настенька слышала, вот-вот правда слышала, как в сердце звучит какая-то весенняя пьянящая музыка. «Уйдет, уйдет сейчас», - обреченно думала Настенька. Все хорошее уходит – ушла мама, ушел отец, уйдет и Май.
- У тебя ленты кончились? – спросил Май.
Настенька снова кивнула, но они шли рядом бок о бок, и он не заметил, ждал ответа. «Вечность бы так идти!» - подумала Настенька.
- Да...
- Хочешь кофе? Зайдем куда-нибудь. Или давай я тебя подвезу.
Настенька снова кивнула. Потом помотала самой себе. Вот так бывает, важное уже случилось, а ты не готов, не умеешь слова связать и так боишься все испортить, что портишь, конечно.
- Хочу, - смогла выдавить Настенька.
Май рассмеялся, ласково тоже, не насмешливо. И Настенька улыбнулась.
Сели они тут же в университетском кафе, Май заказал кофе и пирожные. Заплатил сам. А Настенька занервничала, мама ей еще говорила, что платить за себя нужно самой. Попыталась протестовать, но Май отмахнулся.
- Заплатишь в другой раз, если хочешь. Или угостишь кого-нибудь, кому нужно, считай, что мы запустили колесо добра, знаешь, что это такое?
Настенька помотала головой.
- Это когда ты делаешь что-нибудь приятное кому-нибудь, а если он хочет ответить, говоришь, чтобы ответил кому-нибудь другому, дальше, и так далее. И твой ответ вернется ко мне через кого-то другого, понимаешь? Представь, какой бы был мир, если бы постоянно вращались такие колеса добра?
Девушка восхищенно выдохнула.
- А ко мне ничего хорошего никогда не возвращается, наверное, я ничего хорошего не делаю.
- Но теперь ты создательницаколеса добра и к тебе оно обязательно вернется, - улыбнулся Май.