-привет
— Жас, Жасмин, иди сюда! — строго говорил Симон сестре.
Его жизнь круто изменилась после ухода из неё белокурой подруги. Родители мексиканца развелись, последней каплей их совместной жизни стала цель Леты, убрать, Амбар из жизни сына в реализации ей помогла, семья Бальсано, которые были лишь пешками.
Сомон и Амбар не общались одиннадцать лет, но всё еще помнят друг друга, несмотря, на то, что сами тогда еще были маленькие и вспоминают друг о друге каждый день.
Приехав в Буэнос-Айрес Амбар, сразу пошла к тому особняку неосознанно. Ноги повели. Она вместе с братом остановилась у дверей особняка и посмотрела вниз, коварно, улыбнувшись. Она вспомнила первую встречу с маленьким и добрым мексиканцем, который помог ей встать. А ведь и, правда, всё началось с элементарной вежливости.
— Жас, Жасмин! — Услышала семья Бальсано на другой стороне от двери.
Амбар почувствовала, как подкашиваются ноги, учащается пульс. Она
была готова уйти, но ноги стали ватными, да и она не была готова упустить, возможно, единственную возможность встретиться с ним. Вот и случилось, то чего Аргентинка боялась больше всего, дверь открылась и из двора дома вышла вся семья: Хорхе, Симон, Жасмин и пожилая женщина-бабушка нашего героя. Лишь она увидела в дверях Амбриту.
-Амбарчик?! — удивилась женщина (только она её так называла)
-Бабуль, ты о чем? — Тут же спросил он, направляясь к матери своего отца мимолетно взглянув на девушку. Тут он остановился и впал в ступор. Его бабушка, ударив, его два раза по затылку ушла, в машину, понимая, что им надо поговорить.
— Амбар?! — отойдя от шока, спросил он, та в ответ кивнула, он хотел продолжить, но его перебила девушка.
— Знакомься, это Маттео мой старший брат, — Услышав, слово брат у него отлегло на сердце, ведь он прекрасно понимал, что у Амбар скорее всего кто-то появится в Италии. Он решил оставить их одних и отошел, дабы не мешать сестре.
— Я думал, ты в Буэнос-Айресе больше не вернешься, — сказал Симон.
— Ты прав, я тоже так думала. Это первый раз, когда Маттео позволил мне приехать, ты ведь знаешь, я тут же оказалась бы здесь.
— Да, знаю, — немного улыбнувшись, сказал Симон.
А он прав, каждое утро до отъезда Амбар они ели с утра в обед и вечером вместе тако. Разумеется, они ели и другую еду, но это еда в какой-то степени их память. Хорхе помог тогда сыну и поставил перед домом детский столик, за которым и ели дети.
— Амбар, дочка — дал о себе знать его отец, а называть её дочкой для них, обычное дело. Амбар по старой привычке побежала в объятия шатена. Хорхе не видел лица дочери, но знал, — она плачет. Ну, уж, нет, он не намерен так это оставлять!
— Амбар, не заставляй меня вспоминать твое детство, мне на встречу нужно, она сквозь слезы улыбнулась, а за ней и все остальные. Хорхе развернулся к машине достал оттуда, что-то положив в карман, открыл багажник и оттуда достал ведро. Амбар и Симон стояли в шоке. Он поставил ведро на пол и, достав с кармана куртки телефон и набрав кому-то начал разговор:
— Значит так, Ромальо отменяй наших Бразильцев.
— ......., — ему что-то ответили.
— Какие Бразильцы к черту? У меня дочке плохо, всё отбой!
Договорив с другом и коллегой, он вернул телефон на место и, засунув, руку во внутренний карман куртки достал, красный фломастер дал его блондинке. У Амбар началась истерика, она заплакала. Она неуверенно взяла пишущий предмет и, повернув руку, на запястье нарисовала горизонтальные и вертикальные полоски, затем добавила на концы стрелки и на руке её отца получились копья, он сделал то же самое на запястье блондинки.