Глава 6
Кирилл
-Разве ты не должен быть на занятиях прямо сейчас?
Я смотрю на женщину передо мной. Её маленькое тело выглядит хрупким и иссохшим - кости выпирают под тонким материалом халата, привычное сияние кожи сменилось бледностью, а щёки и глаза впали, намереваясь заставить окружающих забыть о прежней красоте этого лица. Грудь тяжело вздымается от прилагаемых ею усилий дышать. Аппараты жизнеобеспечения пищат в безжалостном отсчёте минут жизни. Резкий запах медикаментов и стерильности палаты режет слизистую носа.
-Пустяк. Мы давно не виделись, мама. – осторожно присаживаюсь на край больничной койки, чтобы не причинить ей боли.
-Мы виделись на прошлой неделе, если я не ошибаюсь. – она старается улыбнуться, но это выходит слабо. – Твоя молодость проходит, сынок, не теряй попусту время, навещая больную мать.
-Не говори так. Ты для меня важнее.
Мама прикрывает глаза от усталости, которая не покидает её ни на минуту, затем медленно тянется к моей руке, и я помогаю ей взяться за неё.
-Как ты поживаешь? Как дела у маленьких сорванцов?
-Тебе не о чем переживать. – хмыкаю, поглаживая большим пальцем тыльную сторону маминой ладони. – Захар, как всегда, шумнее всех и затевает пакости.
-Я надрала бы ему задницу, если бы могла встать. – тихо смеясь, говорит она.
-Не сомневаюсь. – киваю ей. - Вал всё такой же галантный засранец с улыбкой «солнечного мальчика».
-Она не отравляет его жизнь?
-Нет. – отвечаю я, хотя знаю, что её присутствие не стёрлось из памяти и раненого сердца моего друга, но матери не стоит об этом знать.
-Хорошо. – она зевнула, тело немного обмякло. – Берегите себя, мальчики.
-Засыпай, мам.
Поцеловав в лоб, поставил лилии – мамины любимые цветы – в вазу, поправил больничное одеяло и аккуратно вышел из палаты. На улице прикурил сигарету, всматриваясь в одну точку неизвестно сколько минут, а может и часов, не знаю. После визитов в больницу, у меня постоянно такое состояние. Я ни о чём не думаю. Голова пуста. Даже не замечаю, как докуриваю и выбрасываю окурок в урну, продолжая залипать в тишине.
Жужжание телефона, вырывает меня из ступора.
Псих: Тебе лучше притащить свою задницу сюда, иначе Райковская получит лакомый кусочек моего внимания.
Я знаю, что Захар просто пытается играть моими кнопками и никогда не приблизится к Кате, но руки всё равно сжимают телефон, заставляя его трещать.
Кирилл: Интересно, как себя поведёт Сабурова, когда я зажму её в тёмном переулке?
Псих: Она оторвёт тебе яйца, ублюдок.
Не могу сдержать улыбку из-за грёбаного собственничества Макарова.
Псих: Забыли, окей? Девчонка под присмотром, никто и не подойдёт к ней. Приезжай.
Кирилл: В пути.
Выключив телефон, разминаю мышцы, прежде чем сесть на мотоцикл. Скоростное движение снимает невидимую тяжесть моих плеч, расслабляя всё тело. Я всецело отдаюсь этому моменту полёта, но внезапно всплывший образ лунных глаз захватывает мой разум.
Катя залезла мне под кожу, как не должна была – как я не должен был ей позволять. Каждое её действие и решение влияют на моё настроение. Она становится одержимостью, созданной специально для меня. А то, как Катя ревнует? Нет ничего слаще её гнева. Но мы не пришли бы к этому без откровенной лжи Карпова.
Придурок написал мне, что Катя добровольно согласилась участвовать с ним в гонке, чему я не поверил, пока не увидел всё своими глазами. И хоть я никогда не соревновался в парных заездах, ярость, наполнившая меня в тот вечер, заставила пойти на этот шаг. Одна лишь мысль – посадить на байк кого-то кроме мышонка – вызывала у меня отвращение. Но всё же её место заняла Бердяева, как обычно, «случайно» оказавшаяся там же, где и я.
Я согласился участвовать с ней только потому, что в случае плохого исхода рыжую суку было бы совсем не жаль. Кроме того, на утро я дочиста вымыл мотоцикл от следов её присутствия. Но это не самое важное.
Златовласка, блядь, обводит вокруг пальца Катю. Через неё он пытается добраться до меня. Не выйдет. Они оба не знают об одной маленькой детальке – у меня есть полный доступ к телефону Райковской. Да, я ублюдок, не знающий личных границ. И что вы мне сделаете?
Катя согласилась на гонку, только узнав, что я буду там. Она хотела позлить меня. По-другому у Карпова не получилось бы заманить её.
Я был причиной её риска.
Я.
И я собирался победить, как всегда. Это не составило бы большого труда – показать Райковской, кто лучше. Но искренний, животный страх Кати, когда мудак – Златовласка слетел с катушек, остановил меня. Я испугался за неё. Вопль мышонка сдавил мою грудь, заставляя помочь ей. Даже если это стоило победы над Мишей. Я засунул свою гордость в задницу и поддался. Почему она так влияет на меня? Всё должно быть наоборот.
Ещё это чёртово свидание. Я не мог смириться с упрямством девушки и наблюдал, как сталкер, за ними весь вечер. Буря тёмных эмоций кружила внутри, намереваясь вырваться. И частично, так и произошло, когда я влез через окно в спальню Кати. В течение часа я смотрел на её спящую фигуру, упиваясь моментом слабости и уязвимости мышонка. А потом она проснулась. Ммм. Эта ночь никогда не покинет моей развращённой головы.
Оставив байк на парковке, выкурил ещё одну сигарету, прежде чем направиться к вузу. В здании стояла умиротворяющая тишина, не считая приглушённых разговоров преподавателей, читающих лекции, и уборщицы, подмывающей полы в холле. Взглянув на наручные часы, понял, что уже шла середина второй пары. Пройдя через зал, свернул направо к корпусу факультета бизнеса. Совсем не торопясь, я шёл по белокаменному коридору, предвкушая встречу с Катей. Мне не терпится увидеть её лицо после вчерашнего. Жаль, что я не могу сделать этого сейчас – она сидит в своём художественном крыле, как прилежная студентка. Один час до перерыва - я могу потерпеть. Не более.
Вхожу в аудиторию, не обращая внимания на препода.
-Проходите, Макеев. – мямлит он себе под нос, когда я уже сажусь рядом с парнями на задних рядах.
Деньги – власть. Я давно понял эту истину. Отцы набивают их карманы, а взамен они подчиняются и лебезят перед нами, надеясь получить побольше. Но я их не осуждаю. Подчиняться. Мне слишком хорошо знакомо значение этого слова. Как и поведение таких людей.
-Как она? – пиная ногой, спрашивает Захар.
-Держится. – пожимаю плечами. - Спрашивала о вас.
-Тётя Света хотела отшлёпать меня, не так ли? – тепло улыбаясь, что бывает очень редко, спрашивает он.
-А кто не хочет сделать этого с тобой, засранец? – смеётся Вал. – Мной она конечно же довольна, как всегда.
-Самоуверенный красавчик. – даю ему подзатыльник.
-Разберёмся на корте, капитан. – ухмыляется Сысоев.
-О, да! Махич! – чуть ли не подпрыгивает на стуле Захар.
-Мелкие ублюдки. – хмыкаю я, качая головой. – Сначала мышонок, потом вы.
-О, боже. – вздыхает Вал.
-В наши ряды втиснулась юбка. – хлопает ладонью по плечу друга Макаров.
-Я даже не буду пытаться говорить о том, к чему это приведёт. – посмотрев на меня, напряжённо проговорил Сысоев.
Пресекая разговор, я повернулся к преподавателю и сделал вид, что слушаю лекционный материал.
Валентин зациклен на своей первой любви, что так печально закончилась. Эта девушка до сих пор преследует его дома, на улице, в глазах каждой другой девчонки, во сне и наяву. Его персональный яд.
Ему не о чем беспокоится в отношении меня и Кати. Я не люблю её. Интерес, может быть, и есть. И довольно сильный. Но на Екатерину Райковскую у меня совсем другие планы.
***
Разочарование накрывает с головой, когда я не нахожу Катю с её подружкой – дизайнером на их обыденном месте. В это время они встречались у автомата с напитками и прогуливались по территории кампуса. Но мышонка здесь не оказалось, что неприятно нервировало меня. Спустившись в главное здание, пробежался глазами по толпе, но и тут её не было. Тогда-то на мой телефон пришло уведомление:
Псих: Да здравствует махич!
К сообщению было приложено фото, на котором Карпов, облокотившись на байк, держит Катю за руку, пока она смеётся, обнажая свои ровные белые зубки.
Голова трещит по швам, когда я стараюсь умеренными шагами выйти из холла. Остро ощущаю, как самоконтроль сыпется сквозь мои руки, подражая горячему песку пустыни. Райковская хочет поиграть? Я согласен. Только наказание проигравшему не понравится.
С усилием сохраняя спокойствие, набираю сообщение Бердяевой и прохожу по длинной аллее к лавочке на окраине, где сидят парни, потягивая дым. Через резную решётку ворот вижу «голубков», мило беседующих о какой-то фигне. Кулаки непроизвольно сжимаются.
-Завидую твоему терпению, капитан. – хлопая в ладоши, говорит Захар.
-Ты не видишь, как он убивает её глазами? Сегодня прольётся кровь. – кивая самому себе, с укором бормочет Вал.
-Правда? А я подумал у него живот прихватило.
-Заткнитесь оба. – не переставая следить за Катей, прорычал я, в ответ получив тупой смешок Макарова.
Девушка не смотрела в мою сторону, будто я пустое место, на которое она не хочет тратить драгоценное время, вместо этого увлечённо слушая Златовласку и улыбаясь ему в своей самой, блядь, милой манере. Мышонок никогда так не улыбалась мне. «А что ты для этого сделал?» - говорит мой внутренний голос, от которого я отмахиваюсь. Мне насрать. Каждая её эмоция, каждый жест, каждый грёбанный вздох принадлежат моему и только моему взору. Никто не будет наслаждаться небесной красотой Райковской, кроме меня.
Наверное, почувствовав тяжесть моего взгляда, Катя повернулась. Наши глаза столкнулись в молчаливом поединке – зелёные против прекрасно голубых. Она нахмурилась, впиваясь в меня с таким вызовом, что кровь с неистовым напором хлынула прямо к паху. Я ответил ей тем же, давая понять, что не остановлюсь. Как раз в нужное время женские руки заскользили по моей талии.
-Ты звал, Кирюша? – почти промурлыкала Алёна, прогоняя тепло, поселившееся во мне из-за мышонка.
-Ладно, это становится занимательным. – послышался голос Захара.
-Скорее тупым. – отмахнулся Вал.
Игнорируя всех, я продолжал смотреть на Катю, которая явно закипала внутри. Её подбородок затрясся, руки сцепились в замок, а глаза потемнели, превращаясь из лунных в сумеречные. Жестокая ухмылка растянула мой рот, предвкушая вкус близкой победы.
Как будто у Райковской что-то перемкнуло в голове – она развернулась к Карпову и, притянув его за щёки, поцеловала. У меня земля из-под ног ушла. В ушах зазвенело. Не чувствуя движений тела, я ринулся к ним. Всё в красной дымке перед глазами. Боль в плече от удара о ворота не ощущается. Крики девушек и парней размыты, как под водой, когда я набрасываюсь на ублюдка, нанося один за другим удары. Миша лежит на земле и не успевает подстроиться под мой ритм, пропуская каждый взмах кулака. Из его рта течёт кровь, смешиваясь со слюной, нос расположен под неправильным углом, правый глаз быстро опухает. А я не могу остановиться. По венам бежит смертельная энергия, обжигая, как оголённый провод. Все стенки выстроенного годами контроля рушатся, ударной волной вынося всё дерьмо наружу. Стальная хватка рывком поднимает меня с парня, и я смотрю на Захара, пока грудь опускается в бешенном ритме. Он сдавливает мой затылок, успокаивая, пока звуки окружающей обстановки не возвращаются в моё пространство. Я оглядываюсь назад и вижу Вала на корточках возле скулящего Карпова.
-Мы здесь разберёмся. – спокойно говорит он, доставая телефон, чтобы позвонить в скорую помощь.
Всхлипы Кати привлекают моё внимание. Кровь в жилах стынет, когда я смотрю на неё – полную страха девушку, которая неумолимо дрожит и обливается слезами. Она боится меня. Блядь. Твою мать. Чёрт. Грудь ужасно сдавливает от вида Райковской, находившейся на грани срыва. Постепенно начала просыпаться боль в костяшках, а с ней пришло и осознание.
-Ты в порядке? – с тревогой спросил Захар, сжимая моё плечо.
-Я увезу её отсюда. – кивая, отвечаю другу.
Осторожно подхожу к Кате, поднимая руки в сдающемся жесте. Она подпрыгивает на месте с резким вздохом, окидывая меня оленьим взглядом.
-Не подходи. – шепчет раненый голос.
-Я не могу. Ты не должна бояться меня, Екатерина. – беру её за предплечье, нежно поглаживая. – Мы уезжаем сейчас же.
-Я никуда не поеду с тобой.
-Научись выбирать свои битвы, мышонок. А пока что садись на мой байк и молчи. - нервно сглотнув, она всё же следует за мной на стоянку и послушно усаживается на мотоцикл.
Я везу нас медленно, на небольшой скорости, чтобы не тревожить разгорячённый разум девушки ещё больше. Решаю продлить поездку, чтобы она могла переварить случившееся. Не смотря на прохладный ветер движения, горячее дыхание Кати проносит приятную волну удовольствия, смешанного с нотками спокойствия, по моей спине. Её руки подрагивают на мне, поэтому я накрываю их не на долго своей. Катя не протестует, лишь изредка всхлипывает. Мы молчим всю дорогу до квартиры. Только, когда я заезжаю на подземную парковку жилого комплекса, Райковская, как будто очнувшись ото сна, говорит:
-Не похоже на мой дом.
-Потому что это мой дом. – помогаю ей слезть с байка вслед за мной.
-Ч..Что? – запинаясь, начинает она, но, прокашлявшись, твёрдо продолжает. – Зачем ты привёз меня сюда? Я не зайду в логово чудовища.
-Теперь я чудовище? – Катя смотрит на меня лицом с субтитрами: «А кто ты, если не чудовище, после такого кровавого месива?»
Тяжело вздыхая, провожу рукой по волосам.
-Я вспылил, признаю. Но ты не должна бояться меня. Моё дерьмо никогда не будет направлено на тебя, Екатерина.
-«Вспылил»? Ты так легко говоришь об этом, словно это не ты сегодня чуть не убил невинного человека. – размахивая руками, кричит Катя. Её звонкий голос эхом отражается от бетонных стен.
-Невинного человека...-хмыкаю от абсурда, качая головой. – Зачем, мышонок? Если бы ты не поцеловала его, то ничего не произошло бы. Златовласка вернулся бы домой целым и невредимым. Наверное.
-Теперь я во всём виновата? – она бьёт своими кулачками по моей груди. - Ты невыносим. Ненавижу. – слёзы снова покатились по бледным щекам.
Я аккуратно притянул её к себе, преодолевая ленивое сопротивление. Катя сдалась, уткнувшись в моё плечо и судорожно всхлипывая. Обнимая девушку за талию, свободной рукой гладил её волосы, успокаивая.
-Тебе нечего бояться, мышонок. Обещаю.
Я взял маленькое невесомое тельце на руки. Вымотанная событиями дня, она не возражала мне, даже когда лифт остановился на двадцать первом этаже, и мы вошли в дом. Катя продолжала молчать, пока я нёс её в спальню. Уложив измотанную Райковскую на кровать, принёс стакан воды с успокоительным, которые она послушно приняла.
Мне до безумия нравился вид мышонка в моей спальни. Она отлично сюда вписалась, будто это место всегда предназначалось для неё. И только для неё. Пронзительная голубизна её глаз сейчас смешалась с красными вкраплениями, веки опухли, а губы жадно втягивали воздух из-за заложенного носа. Плачущая, разбитая Катя – зрелище неприятное, заставляющее чувствовать себя последним мудаком на планете. Она смотрела на меня с опаской.
-Я не понимаю тебя, Кирилл. – тихо хрипит девушка. То, как моё имя слетает с её губ, ласкает слух, посылая тепло в те части меня, которые я считал погребёнными заживо очень давно.
-Дай мне шанс всё исправить, мышонок. – начинаю говорить, ложась рядом с ней, на что она вздрагивает. – Я не прикоснусь к тебе. Не сегодня. Клянусь. Доверяй мне, Екатерина.
-Доверять тебе? – её глаза слипаются от усталости.
-Хотя бы попробуй, мышонок. А теперь спи.
Я провёл вечер и ночь, наблюдая за спящей Катей. С каждым её тихим вздохом, каждым лёгким подёргиванием кончика носа я понимал всё отчетливее – я не хочу причинять ей боль. Наоборот, я хочу защищать Райковскую ото всех неприятностей, проблем и людей с плохими намерениями. Но как мне защитить её от самого себя?