Неоновые мальчишки

Рейн с Ари вернулись в аудиторию за несколько минут до начала пары. Толпа около неоновых мальчишек до сих пор не рассосалась, единственное, что Спарк заметил, так это то, что на коленях Опала Деламара больше не было никакой девушки - она весело общалась с одногруппницами на первых партах, изредка оглядываясь на Опала и отсылая ему воздушные поцелуйчики. Плейбой отвечал на подобный флирт небрежной улыбкой желанного человека, а также изредка поднятыми глазками, в остальных случаях продолжая залипать в телефоне. Стоило Рейну хотя бы на минутку засмотреться на Опала, как он, по всей видимости, почувствовав взгляд, повернул голову, вынудив сжаться. Благо спас Ари, который тут же толкнул в плечо, указывая на учебник. Не оставалось ничего, кроме как продолжать играть роль прилежного ученика, ничуть не заинтересованного в псевдо дружбе и кровавой расправе с главами империи Жизни.

Пара началась. Директор Кики продолжал слагать умные речи у доски, изредка записывая даты или наименования организаций и движений, пока остальные шустро фиксировали данные под диктовку. Хоть Рейн и старался записывать лекционный материал, голова невольно поворачивалась на неоновых мальчишек.

Нёрфи сидел близко к Николасу, шепча на ушко злые слова. Понять подобное можно было и по недовольной физиономии Николаса, и по агрессивной Нёрфи. В процессе разговора белобрысый Бланш даже руку выставил, перебивая собеседника в потоке шепота, пока они, по всей видимости, окончательно не пришли к компромиссу.

Директор продолжал диктовать, студенты увлеченно записывали, даже красавчик Опал Деламар не поскупился потратить ручки, да что уж там, стоило спору утихнуть, даже Нёрфи Корт принялся выводить буквы в тетради. Если бы не шея, которую он столь нервно почесывал, Рейн бы подумал, что этот парень в красном действительно заинтересован в учебе, как рьяно он поглядывал на директора Кики перед собой.

Николас с минуты погрыз большой палец, пока сосед по парте не пихнул в плечо, после чего, закатив глаза, аккуратно постучал пальчиками по спине Опала. Деламар оттянул голову назад, повернувшись боком, но продолжая смотреть на доску и что-то записывать.

Рейн придвинул стул ближе, начиная подслушивать:

- Прекращай это, - сказал Николас полушепотом. - Я просил не при всех. Смерти моей хочешь?

- Беляш, не р-е-в-н-у-й. Все под контролем, - не сводя глаз с тетради, отвечал Опал.

- Ты еще начни с ней при всех спариваться. Весна в голову ударила?

- Николас, - Опал сказал вполне серьезно, что даже Еши глазками стрельнул. - У тебя есть личная жизнь, потаскушка? Вот и сношайся с ее мозгами, а не с моими.

Николас подполз ближе, так нервно дернув головой. Рейн аж глаза на доску перевел, только чтобы его не раскрыли.

- Тебе вчерашнего мало было? Если хочешь показушной любви, выбери более незаметную цель. Она дочь прокуро-ора, придурок. Мне плевать, с кем ты спишь, но я не собираюсь после недельных похождений опять оправдываться перед твоей матерью. Расставайся с этой стервой, и дело с концом. Она мне не нравится, выбери другую хотя бы.

Опал усмехнулся, прикусив нижнюю губы.

- А чем не нравится? По-моему, довольно симпатичная, потом, знал бы ты, как она умеет изгибаться...

- Тише, - Нёрфи толкнул Николаса в плечо, указывая подбородком в сторону директора Кики. А он и вправду уже глаз на последние парты положил, которые своим шепотом мешали вести лекцию. Рейн перевернул на следующую страницу, продолжая делать вид, что записывает.

- Тем, что ее отец друг моего отца, а ты в свободное время сосешься с другой в подворотнях, а это фиксируют на камерах, идиот. Тем более твоя мама частый гость в нашем доме. Я не собираюсь слушать очередную лекцию, насколько шикарна твоя задница в объективах.

- Не, как-то не убедил, если честно.

- Тогда он расскажет про сыворотку и покер, - подключился Нёрфи Корт.

Опал заткнулся. Он вопросительно уставился на красного мальца, сгорая во внутренней злости. У них с сыном гангстера явно был межличностный конфликт, который навряд ли можно уладить за семейным застольем. Рейн принялся взволнованно осматривать четверку: вот и Николас, который так загадочно бегал глазами по парням, пока те всё скалили зубы. Вот и Еши, который, было видно, прекрасно слышал весь диалог от начала и до конца, столь любознательно иногда поворачиваясь на спорящих, но продолжая записывать материал. Опал брови нахмурил, так агрессивно проведя рукой по волосам. Он с минуты постучал ногой, повернулся обратно к доске, после чего и вовсе, звеня золотыми браслетами на запястьях, показал Николасу три пальца.

- И что ты мне показываешь? - недоумевал белобрысый Бланш с таким гонором.

- Три недели будешь прикрывать меня перед матерью, тогда соглашаюсь.

- Так, постой, - истерично усмехнулся Николас, сцепив руки в замок перед собой. - Три недели - это слишком много. Это очень много. Она не поверит.

- Думаешь, я идиот? - Опал закатил глаза, скрестив руки на груди. - Не подряд же. Разобьем на несколько раз. Но в сумме 3 недели, 21 день.

- Опал...

- Да он бы и без этого попросил, - так неуверенно встрял Еши, нехотя взглянув на Николаса. Да заметив этот злой взгляд братца, тут же поник.

Белобрысый Бланш цокнул, упав на спинку стула. Он отвел голову в сторону, как... его взгляд пересекся с Рейном.

Рейн сжался. Все это время он смотрел на четверку, что было очевиднее некуда. Николас повернулся настолько неожиданно, что Спарк даже не успел сообразить, что не надо так прямо пялится на неоновых мальчишек. Но уже было поздно.

Бланш прищурил глаза, с любопытством рассматривая физиономию Рейна. Тот же, от страха, возможно, никак не мог отвернуться в сторону, продолжая чувствовать на себе этот прожигающий взгляд. Ощущался он не скальпелем по коже, а ожогом по руке. Рейн аж сглотнул ком в горле, понимая, что отвернуться будет самой глупой ошибкой - закопает себя заживо. Не оставалось ничего, кроме как притвориться, что он смотрит дальше, чем на Николаса, на третий ряд у стены. Сердце больно стонало, ладони мгновенно вспотели, а из щек утекла любая кровь, от чего Рейн стал еще бледнее, чем обычно. Хотя и до этого его нельзя было назвать здоровым.

Но времени переживать не было. Пока пальцы начинали судорожно трястись, Рейн толкнул Ари рядом с собой, указывая ему на... плакат на стене. Рейн, не переводя глаз с Николаса, точнее, с изображения, приблизился к Ари, так тихонько спросив:

- А это академия Элиты 200 лет назад, да? Фасад здания похож.

Ари поднял задумчивые глазки, заметив и Николаса, который уже прожег в Рейну дыру, и руку соседа, которая указывала на плакат.

- А, это? - почесал он макушку. - Не, это академия Мор в Тиморе. Архитектор просто один.

Рейн любознательно кивнул, возвращаясь к тетради, Николас же наконец отвел голову в сторону, кажется, поверив, что глазели не на него.

- Ладно, - сказал белобрысый Бланш с таким отчаянием. - Но расстаешься с ней сегодня же.

Опал показал пальцами "ок", после чего каждый из неоновых мальчишек продолжил заниматься своими делами до конца пары.

После занятий ничего не изменилось - жизнь как была отвратительной, так и осталась.

Стоило Рейну за компанию с Ари отправиться в столовую, чтобы в который раз выслушивать, какой же в ней подают вкусный чизкейк, как к их обеденному столу подсела дорогая тройка - Леон, Хасси и Оскар.

Если Хасси имел приятную внешность, недалеко отошедшую от миловидности Еши, что было говорить о безобразно неухоженном состоянии Оскара, рубашка на котором, чуть обожди, порвется. Либо он покупал вещи не того размерчика, либо значительно вырос вширь за несколько последних недель. Один Леон выглядел более-менее дорого рядом с ними, продолжая сверкать золотыми цепочками и часами, которыми, Рейн был уверен, пользоваться не умел совершенно.

Стоило хулиганам подойти, как Ари полностью сжался, мгновенно побелев от ужаса.

- Ре-ейн, - начал Леон, закинув руку ему на плечи. - Как дела? Вкусно?

Желания говорить с подобного рода идиотами не было и не будет. Рейн все пялился на внутренний дворик, на котором уже во всю расположились неоновые мальчишки. Если бы Спарк не знал о их звенящей популярности, смело бы мог предположить, что они самые обычные студенты, вокруг которых не вьются толпы. Только вот их уединение под деревом скорее было признаком доминирования и четко расставленных личных границ, которые давали остальным понять, что именно в ЭТО время лезть к четверке не следует абсолютно. Рейн засмотрелся в окошко настолько, что даже заметил подходящую к мальчишкам девчонку, которую Опал лапал на перемене. Толчок Хасси, севшего справа, вернул Рейна из мира грез. Спарк закатил глаза, понимая, что отделаться стандартным "я ничего не делал, я все осознал" в сей раз не получится. Даже аппетит пропал есть сносное жаркое от Севы.

- Сойдет, - ответил Рейн, поджав губки. Леону Врату так понравился его ответ, что он нагло вилку из рук Спарка выхватил, начиная воровать куски из контейнера.

- М-м-м, свинина. Обожаю. А знаешь, что еще я обожаю?

Рейн так устало оперся о спинку стула, поникше посмотрев на Леона.

- Ну и что же? - и изначально было понятно, к чему все ведет.

- Я обожаю, когда собачки вольно слушаются хозяина, - Врат поставил зубцами вилку в бедро Рейна, начиная медленно надавливать.

Было больно, да, определенно было очень и очень больно. Только вот Рейн даже рожу не скривил, понимая, чего искривленная рожа будет ему стоить. Чтобы не накинуться на негодяя с кулаками, он крепче сжал руку, которую недавно покусал, только чтобы боль пришлась на нее, а не на бедро. Жалко штаны, они от костюма. Лишь бы не порвал, на новых не будет денег.

- И что я должен отвечать?

- Знаешь, у меня был знакомый, - Леон убрал вилку, тупым концом упершись ей в живот Рейна. Не сказать, что эта боль была приятнее, но лучше пусть рубашку порвет, чем такие дорогие штаны. Белых рубашек у Спарка было три, а штанов всего одна пара. - Учились в одном классе в школе. Так вот, он всегда говорил, что на четвертый раз бьют ремнем. Знаешь такое слово, "ремень"?

- Где-то слышал, - тихо сказал Рейн, чувствуя, насколько же сильно вилка уперлась в пузо. Он был слишком худым, чтобы кожа или мясо защищали желудок от боли. Только чтобы не было так дискомфортно, пришлось поднять глаза, замечая и этого перепуганного Ари перед собой, к которому подсел Оскар, начиная задавать какие-то не особо лестные вопросы на ушко.

- Только вот я не этот знакомый, - Леон перевел вилку на шею Рейна. - Учти, это было последнее предупреждение. Не смей. Мешаться мне.

Негодяй встал, через плечо выкинув вилку и попав ей прямо в лоб Ари. Вински больно скорчился, еле уйдя от удара, пока Леон и вовсе махнул рукой шестеркам и исчез вместе с ними, будто не существовал. Стоило придуркам отойти, как Рейн со всего психа вцепился зубами в собственную руку, кажется, кусая ее куда сильнее, чем в предыдущий раз. Он закошмарил волосы, пытаясь стереть с лица ярость.

- Рейн, ты... - попытался сказать Ари, завидя, как тот укусил себя. Но его не слушали.

Спарк с треском встал с места, взял сумку и отправился подальше от посторонних глаз, ничего не объясняя.

Он хлопнул дверью, заходя в уборную. Что он и нашел в академии Элиты, так это обшарпанную уборную на первом этаже, в которую явно никто не ходил последние годы. Возможно, в ней собирались делать ремонт, только вот передумали, когда поняли, что на этаже и так всяких мест хватает, а может... Рейну было плевать. Главное, что в этом помещении никого не было.

Рейн включил кран, который, на удивление, как и унитазы, работал, начиная вымывать лицо. Он тер его настолько агрессивно, насколько хватало наглости, настолько бойко, насколько хотел начистить рожу Леона, но знал, что нельзя, настолько... Рейн со всей дури стукнул руками по столешнице, что аж стер кожу на холме Венеры. Алая струйка от капиллярного кровотечения стекала по пальцем в раковину, пока Рейн не попытался еще раз - громкий вдох, медленный, очень медленный... Он закрыл глаза, понимая, что эта дрянь не работает, никогда эти гребанные дыхательные практики не помогали. Что со смертью мамы, что с арестом отца, что со смертью папы, что со смертью Ирис! ДУРАЦКАЯ, ДУРАЦКАЯ ДРЯНЬ! КАК ЖЕ ДОСТАЛО!

Рейн так сильно укусил нижнюю губу, что на глазах наворачивались слезы. Он открыл глаза.

Трясущимися руками он поднес рану под струйку холодной воды, наблюдая за тем, как кровь, в очередной раз, стекает в трубы. Злость разрывала его изнутри, а от этого он чувствовал себя максимально беспомощным. Он не мог ничего изменить, у него ничего не получалось. Он хотел разодрать кожу в кровь, проломить череп на части, сделать хоть что-нибудь, чтобы себе помочь, чтобы стало легче, чтобы трава была зеленее! Но вместо этого попытался еще раз. Громкий вдох, да? Как говорил священник. Медленный-медленный выдох... Надо было успокоиться. Но кому надо терпеть эти издевательства?

Не успел Рейн опомниться, как через пару минут в туалет зашли.

- Вот извращенец, - раздался веселый голос, шагая дальше. - Что ты ей такое сказал, что она даже не заревела?

- Я сказал, что недостаточно хорош, она обязательно найдет себе куда вернее парня и лучше, потому что она идеальная, в отличие от несостоятельного меня. Делов-то.

Рейн через зеркало посмотрел на прибывших. Крашеные волосы - Опал. Белые волосы - Николас. Красный пиджак - Нёрфи. Это они.

Стоило Опалу поймать на себе ненавистный взгляд Рейна, как он тут же голову выше задрал, поспешно расстегивая ремень и подходя к кабинкам. Даже кабинки в Элите были не из картона или пластика, а из реальных стен. Унитазы не из золота, и на том спасибо.

Вот и Нёрфи заметил Рейна, тут же пихнув невнимательного Николаса в плечо. Спарк принялся и дальше вымывать руки и лицо, в попытках охладить мысли. Если он еще и на неоновых мальчишек внимание обратит, сто процентов взорвется страшнее гранаты в банке. Его нервы были на пределе, так что и играть по ним не рекомендовалось совершенно - струны порвуться и жестким каркасом попадут в глаз.

Николас достал излюбленную пачку сигарет с изображением инсульта, поспешно закурив, пока Нёрфи соизволил хотя бы открыть окно, чтобы не воняло так сильно.

Рейн попытался выдохнуть, закрыв глаза. Сдерживаться. Вы-жи-дать.

- Ты сегодня играешь? - спросил Николас, не сводя глаз с отражения Рейна Спарка в зеркале. Тот же прошел рукой по лицу, открывая глаза.

- Угу, - ответил ему Нёрфи, воспользовавшись зажигалкой Николаса. Тоже закурил, залезая на подоконник. - Сегодня Павлин будет.

- Курносый-то тот?

- Ага, - Нёрфи выдул дым, посмотрев на Рейна. Спарк еще раз руки помыл, начиная ко всему и салфетками пытаться остановить кровь на ладони, которая и не думала останавливаться. От этого злость брала быстрее.

- Сколько он уже проиграл? - все не унимался Николас, продолжая с таким любопытством и безразличием одновременно смотреть за действиями Рейна. Опал и вовсе начал напевать себе что-то под нос в толчке.

- На виллу хватит, - Нёрфи усмехнулся, поправляя черные волосы. Куда чернее бездны. В сочетании с темно-красным костюмом, он напоминал... Бордовые розы? Вино? Венозную кровь? Он был смертельно похож на вампира из книжек.

Стоило подумать о вампирах, как Рейн заметил и пятно крови на воротнике, начиная ко всему и его пытаться отмыть теплой водой. Красное пятно на белоснежной рубашке было слишком заметным даже для паиньки Рейна, а портить впечатление о себе, по крайней мере перед новым преподавателем следующей пары, не хотелось. По всей видимости, запачкался, когда растирал лицо руками.

Рейн налил себе мыла в ладонь, начиная отмывать рубашку. От перерыва было еще минут 30, после чего последует неприятная пара с Ари по новому для Спарка предмету. Ари... Еще одна головная боль.

- Целуй меня, пока я голый, целуй меня, пока он красный... - напевал Опал, выходя из кабинки. Он поправил ремень на брюках, с такой усмешкой оглядев Николаса и Нёрфи, которые не изменяли привычек бесконечно курить и стоять у любимого окна.

- Беляшик, сегодня я ночую у тебя, - чересчур радостно сказал Опал, подойдя к соседней раковине. Он мельком осмотрел Рейна с головы до ног, потом и его рубашку.

- Уже? - возник Николас, как ни в чем не бывало. - А не рановато ли? Мог бы для приличия пару дней поплакаться.

Опал наигранно посмеялся, после чего отряхнул руки и потянулся за бумажным полотенцем, искоса поглядывая на Рейна. У того же от резких движений рукой кровь на запястье опять начала течь, так что не оставалось ничего, кроме как устало вздохнуть и смириться и с рубашкой, и с пятном, и с ладонью. Рейн уперся спиной о раковину позади себя, пройдясь рукой по мокрым волосам. Неприятность на неприятности? Черная полоса в жизни? А когда настанет белая?

В поле зрения попался он - Николас. Нёрфи сидел на подоконнике, свесив ногу и залипая в телефоне, ко всему успевая и покуривать сигарету, пока белобрысый Бланш так и не сводил взгляда, выдыхая очередную порцию дыма. Спарк попытался отдышаться еще раз... Вдо-ох... Медленный, медленный... Чертовы практики! Полнейшая чушь! Пока Рейн развивал легкие, Опал уже успел и прическу поправить у зеркальца, и блеск на губы нанести, достав его из кармана брюк. Страшно было подумать, что еще есть в брюках у этого красавца. Николас лишь бровью повел на странные телодвижения Спарка, а стоило Опалу Деламару подойти к неоновым мальчишкам, так и Нёрфи Корт наконец слез с подоконника.

- С фильтром? - к неожиданности каждого, спросил Рейн.

Нёрфи с Опалом переглянулись, пока Николас продолжал забвенно смотреть на Рейна. Секунд 15 в уборной царила давящая тишина, от которой сходить с ума случалось сильнее. Было страшно подумать, чем именно молчание было вызвано - нежеланием говорить, недоверием или ненавистью, которая изредка игралась на роже каждого. Очевиднее некуда было то, что для неоновых мальчишек Рейн был никем. Собственно, как и для жизни.

Николас сделал еще одну затяжку, выдыхая большой клубок дыма.

- Да, - ответил он не более красноречиво. - С глинтвейном.

Рейн усмехнулся, смяв салфетки в руках.

- Дико воняет, - сказал Спарк, отправляясь на выход.

Неоновые мальчишки ничего отвечать не стали, проводив странного новенького взглядом до самой двери.

Стоило выйти из уборной, как Рейн заметил и Еши, ожидающего в коридорчике у окошка. Он так крепко вцепился в книжку, стоило пересечься взглядом, что стало аж невероятно смешно. Не оставалось ничего, кроме как потереть нос и отправиться дальше на пары. Запись номер 2, - думал Рейн Спарк, - неоновые мальчишки и вправду везде ходят вместе, даже в туалет.

Рейну повезло успеть вернуться к самому началу. К счастью, в аудитории не было тех наглых рож, которые вынудили искусать себя до крови, а потом и с мокрым воротником сидеть в прохладном кабинете. Ари, стоило Спарку появиться, так близко свел плечи, будто Рейн часик назад убил пару человек, а милый Вински теперь должен был об этом молчать. Спарк повесил сумку на спинку стула, присаживаясь рядом.

Нельзя было не заметить его покрасневшее лицо, чуть мокрые кончики волос и сырой воротник рубашки. Ари с таким трепетом посмотрел на соседа по парте.

- Ты как? - наконец спросил он, стоило Спарку достать ручку, тетрадь и учебник. - Я думал, ты домой пойдешь.

- Нет оснований, - Рейн принялся агрессивно постукивать ручкой по обложки тетради, ко всему начиная трясти ногой. - Все нормально, я ходил умыться.

- Я вижу... - с таким отвращением проговорил Ари. - Рейн, блин, чел, сорян, реально. Я видел, как ты сдерживался, а потом как ты себя...

- Ари, - Рейн стал слишком суровым для человека не в том положении, чтобы грубить, - все нормально. Забудь, как страшный сон.

- Уверен?

- Абсолютно, - Рейн остановил дрыгать ногой, нагнувшись над партой. - У тебя будут проблемы из-за меня?

Ари Вински так печально вздохнул.

- Не думаю. Хоть их родители и важные шишки, мои не менее важны. Не думаю, что они настолько глупые, чтобы лезть ко мне.

- Вот и отлично.

- Прости, - повторился Ари, сказав чересчур виновато. Он достал из сумки вымытый контейнер для еды Рейна, протягивая. - теперь я понял, что ты имел в виду под защитой. Прости, что сразу не понял.

- Не вникай, - Спарк иронично улыбнулся, забирая коробку. Надо же, Ари ее аж помыл. Позолоченный и пал до мытья посуды? - Решу.

Всю пару Рейн не мог сконцентрироваться на словах преподавателя по углубленному изучению фалсумского языка, чувствуя пульсирующую боль в области предплечья, пока Ари не менее загадочно все поглядывал и поглядывал на чересчур спокойного соседа, внутри которого бушевала метель.

Вечером Рейн вернулся в домик. Он устало снял обувь, не менее устало прошел в гостиную, из которой доносились голоса из телевизора.

- О, Рейн, привет! - радостно сказала Кэтрин, укутавшись в одеяло покрепче. Она сидела на диване в обнимку с Севой, посматривая какой-то фильм, напоминающий историю про зомби. Эта влюбленная парочка выглядела слишком нежно и комфортно, из-за чего иногда аж становилось страшно, почему Рейна не тошнит от такой милоты. Сева молча кивнул в знак приветствия на абсолютно такой же молчаливый жест пришедшего. У Рейна после утренних интрижек категорически не было сил на светские разговоры.

- Давай я положу тебе...

- Сиди, - указал Рейн рукой, не желая тревожить влюбленных. Кэтрин недовольно поджала губки, но спорить не стала. И она уже поняла, что в дела некоторых людей, например, нового соседушки, лучше не встревать.

Рейн положил макароны под странным белым соусом с шампиньонами на тарелку, потом достал и чай. Если бы Сева не оставил ту записку пару дней назад, Спарк явно бы запутался хотя бы в полках кухни, вещи на которой лежали в невероятно странном порядке. То макароны лежат там же, где кастрюли, то маленькие кастрюли в самом незаметном ящике. Яснее обычного становилась фраза, что на кухне хозяйка должна быть одна.

Парочка быстрых движений, бренчание посудой, как ужин был подан.

Сева остановил фильм, многозначительно переглянувшись с Кэтрин. Минуты через 3 после очередного нежного шепота на ушко друг другу и обнимашек, влюбленные подсели к Рейну.

- Ой, а что у тебя с запястьем? - так взволнованно спросила Кэтрин, кинув взгляд на его правую руку, в которой он успевал сжимать столовый прибор. - Где ты так?

- О раковину в уборной, - коротко ответил он, продолжая давиться макаронами. Хоть он и был чертовски голоден после изнурительного дня, долгие месяцы голодовки дали о себе знать - места в желудке было катастрофически мало, приходилось запихивать пищу через силу. - Неудачно рукой скользнул.

Кэтрин сморщилась от таких страстей.

- Давай обработаем хоть, - она вскочила с места, начиная открывать верхние ящики в поисках аптечки. - Мало ли, грязь какую занесешь, тем более если в уборной.

Она достала контейнер с препаратами, начиная судорожно их перебирать. Нашла и пластырь, и перекись водорода.

- Подставляй руку.

- Не надо, - начал сопротивляться Рейн, когда Кэтрин столь бесцеремонно начала дергать Рейна. Он сдался на второй минуте. - Это царапина.

- Царапина царапиной, - продолжила она, чуть закатив рукава Рейна, - а у нас в колледже случай был, что парень наступил на ржавый гвоздь, вовремя ранку не обработал, так потом лежал в больнице со столбняком. Поверь, тебе такого не надо! - Кэтрин смочила ватку перекисью, принимаясь обрабатывать порез. - Нужно заботиться о здоровье, чтобы все было хо-ро-шо.

От холодных прикосновений по телу прошлись мурашки. Рейн, только чтобы не чувствовать настолько неприятную дрожь, приподнял рукав пиджака, начиная почесывать предплечье. Стоило ему сделать подобное, как взгляд Кэтрин невольно упал на красное пятно. У нее стали столь ошарашенные глаза, будто она увидела мертвого голубя на дороге.

- А ну-ка, - сказала она, отложив ватку и резко дернув Рейна за руку. - Господи, это еще что такое?

Вопрос Кэтрин Даль звучал скорее не как упрек, а как взволнованная молитва. Стоило Рейну опомниться, увидеть покрасневшую рубашку от собственных укусов, которые не так давно снова кровоточили, как не оставалось ничего, кроме как вскочить с места от неожиданности и отойти от Кэтрин на безопасное расстояние. Сердце подозрительно резко забилось куда быстрее мигания полицейских машин, не говоря уже о щеках, в которые прибыла кровь. Сева начал взволнованно смотреть то на любимую, то на соседа, пока не пришло осознание происходящих дел.

- Ре-ейн, - более грустно сказала Кэтрин, медленно поднимаясь. На лице проступала паника. - Господи, милый мой, давай поговорим, прошу. Кто это так с тобой?

Рейн сделал шаг назад. Еще немного и он бы упал на диван позади. Он взволнованно, сам не понимая, почему, поднял рукав пиджака и посмотрел на руку. Кровь смазалась, однако были четко видны два глубоких свежих укуса. Даже Сева встал, пытаясь рассмотреть ранение лучше.

Такое случалось. Обычно у Рейна не было сил, чтобы как-либо выразить свои эмоции. Он крутился, как белка в колесе, пытаясь успеть сделать все и сразу, из-за чего редко вспоминал о еде, здоровье, а также о сне. Почему-то в момент, стоило увидеть свою исхудавшую руку, стало невероятно страшно за будущее, которого может и не быть.

Стоило любознательным глазкам влюбленных стать чересчур любознательными, как Рейн, ничего не объяснив, тут же поплелся в комнату. Он судорожно закрылся на замок изнутри, сползая по стенке. Только чтобы не заорать от нервов, пришлось закрыть рот рукой.

- Господи, Сев, - повторилась Кэтрин, забираясь в объятия любимого. - Пожалуйста, скажи, что мне привиделось. Кто его так? Неужели он сам себя?

- Я не знаю, - Сева сочувственно похлопал ее по плечу, прижимаясь ближе. - Я не знаю, милая. Я не знаю.

Слезы лились без остановки примерно час, пока в голове Рейна, ко всем несчастьям, снова кричали они - воспоминания.

После того, как Рейн более-менее успокоился, под шумок, пока Сева с Кэтрин ушли на второй этаж, успел было переодеться, а также загрузить грязную одежду в стиральную машину.

Не сказать, чтобы пятен крови на рубашке было много, скорее они сильно бросались в глаза по сравнению с белоснежной тканью. Подобная новость приятной не была, Рейн и на жизненном опыте знал, насколько плохо выводятся пятна крови с одежды - на это указывала хотя бы недельная работа подмастерьем мясника. Так что, вооружившись моющими средствами Кэтрин, было принято решение воссоздать настоящую химическую бомбу для борьбы с нежелательными загрязнениями.

Рейн почистил зубы, еще раз умылся... А потом зачем-то посмотрел на себя в зеркало. Трус. Лицемер. Предатель. Ты не спас никого, даже себя не можешь.

Стоило переодеть рубашку на пижамную футболку, укусы на руке сразу бросились в глаза. Рейн не хотел концентрировать на них внимание, как и знал, что уже смотрел. Под светом лампы в ванной можно было лучше разглядеть пятна - кровавые, грязные, рваные, словно причинили огромную боль... Неприятно было осознавать, что рука будет болеть ближайшие дни, как и неприятно было знать, что Кэтрин с Севой увидели лишнего. Почему Рейн кусал себя? Он не знал. Наверное, он так спасался. Спасался, как мог, как хотел, как умел. Как ему хватало сил делать вид, что все может стать лучше, чем есть на самом деле.

Он с минуты покрутил рукой из стороны в сторону, рассматривая ранение, пока наконец не решил, что это самое глупое занятие из всех и просто не вернулся в комнату. У Рейна были еще дела, например, прочитать про мероприятие империи Жизни, а также просмотреть расписание неоновых мальчишек. Времени самобичеваться попросту не было. Как и всегда. Поэтому он отложил мысли о своей ничтожности на обед.

Рейн сидел на кровати, долгое время в звенящей тишине листая новости. Ветер из открытого окошка продолжал шевелить декоративные капельки дождя, пока те весело танцевали и на потолке, и на лице Рейна. В Фалсуме радовала хотя бы приятная весенняя погода. Хоть что-то хорошее за последние дни.

Выяснилось, что вчерашним днем неоновые мальчишки ходили на мероприятие империи Жизни, посвященное годовщине основания империи - как никак, а ей стукнуло целых 5 лет. Можно было найти и множество фотографий разных людей в деловых костюмах, не особо деловых костюмах, в шикарных платьях и с утонченными прическами, не говоря уже про кадры с вручением очередных наград, а также бесконечные видео и фотографии с тостами.

Примерно на десять фотографий из остальных двухсот попали неоновые мальчишки. Вот они безжизненно пьют шампанское около стойки, вот Опал закинул руку на плечо Нёрфи, делая селфи. Был даже Еши, неуверенно сжимающийся при взгляде на камеру, а также нередко улыбаясь, продолжая стоять рядом с отцом... Стоило посмотреть на это довольное личико Никеля Бланша, когда он за плечи приобнимал сыночка, как Рейн аж в экран ноутбука вцепился, загораясь жгучей ненавистью. Убью!

Голова ни о чем больше думать не могла. Рейн тут же, со скоростью света и зависти других, принялся глазами на фотографиях выискивать родителей неоновых мальчишек. Вот и он, высокий, статный, крупный и невероятно самодовольный Никель Бланш с бокалом в руке. А вот и Агнесса Деламар, светская львица, модельер, экстравагантная леди, под ручку с Опалом, да в своем струящемся платье и с гигантской шляпкой на голове. А вот и Креон Корт, позирующий с семьей - с Нёрфи и женушкой. Если бы не красное платье матери и искусно нанесенный макияж, Нёрфи скорее подошел бы под цветовую гамму семейства Агнессы Деламар в его-то темно-красном одеянии. Хотя и конфета в его губах на большинстве фото бесила не меньше тех же свисающих из кармана пиджачка цепей. Рейн зубы оскалил, наполняясь жгучей злостью. Он минуты две походил по комнате из стороны в сторону, пытаясь утихомирить мысли, пока не взглянул на... мистера Зайчинкса.

Всю ненависть, как рукой сняло. Рейн медленно подошел к столу, поднимая игрушку. Длинные ушки, сережка, розовый бант...

Рейн сел на кровать, рассматривая игрушку лучше.

Хоть в комнате и была включена только прикроватная лампа, этого света было вполне достаточно, чтобы разглядеть все особенности игрушки. Вот и черная сережка, которая напоминала о днях, когда Рейн вместе с Ирис гулял за ручку. Ирис так крепко прижимала к себе мистера Зайчинкса, всегда гладила его по головке, если начинала о чем-либо размышлять... А вот и розовый бантик, который она каждый раз поправляла, стоило заметить, что он покосился. И сейчас он покосился. Рейн нелепо улыбнулся. Ирис больше никогда не отчитает мистера Зайчинкса за мятый бантик, никогда не скажет, что надо купить ему других серег, как и никогда не будет сжимать его до боли в ладонях.

Поток удушающих мыслей прервал немой стук в дверь. Рейн прошелся ладонью по глазам, выдыхая.

В комнате показалась Кэтрин. Она взволнованно подняла плечи, разглядывая спину Рейна в сумерках, потом мельком кинула взгляд и на его ноутбук. Не оставалось ничего, кроме как свесить ноги с кровати и крепче впиваться пальцами в мистера Зайчинкса, только чтобы не сойти с ума.

- Я тебе поесть принесла, - проговорила она так нежно и тихо, аккуратно поставив тарелку с недоеденным на стол.

- Да, спасибо. Спасибо.

- Как ты себя чувствуешь? - Кэтрин аккуратно начала присаживаться на кровать, не сводя с Рейна взгляда. Она начала бегать глазами по его рукам, да игрушка в его объятиях помешала.

- Извините, - прошептал он довольно искренне, отвернув голову к стене. Было стыдно смотреть в глаза тому, кто был необоснованно добр. - Я некрасиво поступил. Не надо было убегать.

- Эй, - Кэтрин медленно поднесла руку к лицо Рейна, вытирая просочившуюся слезу на его щеке. - Все хорошо, мы не в обиде. Мы понимаем.

- Простите, - повторился Рейн, отмахнувшись от рук Кэтрин и крепче сжав игрушку. - Простите...

Голос Рейна был чересчур поникшим. Было видно, как он еле сдерживается, только чтобы не закричать. Нет, не от злости, нет, не от ненависти или стыда. Скорее от неприязни к жизни и жалости к самому себе. Он еле сдерживал неприятный комок желчи, подступающий к горлу.

Кэтрин аккуратно опустила руку с щеки на плечо, потом и вовсе на матрас рядом.

- Какой красивый зайка, - сказала она, рассматривая игрушку. - Это твой?

- Моей сестры, - Рейн сам не понял, как ответил. Мысли увели его настолько далеко, что он уже даже не пытался фильтровать словарный запас. Нисколько.

- У тебя есть сестра? - так взволнованно Кэтрин подняла глазки.

- Была, - Рейн наконец опустил напряженные плечи, начиная дергать ушами зайца из стороны в сторону. - Она умерла полгода назад. У нее был рак.

Кэтрин не знала, что отвечать. Она хотела было открыть рот, чтобы хотя бы посочувствовать, только вот знала, что эти нелепые слова ничуть не помогут.

- Рейн... - так тихо прошептала она.

- Мистер Зайчинкс, - он глубоко вздохнул, из последних сил сдерживая дрожащий голос. Усмирить панику не удавалось совершенно. - Так она его называла. Я подарил ей его на пятилетие, выиграл в автомате в магазине, пока ждали папу у кассы. Ирис бережно хранила его, таскала везде с собой. Ее любимая игрушка. Была.

Кэтрин сочувственно прошлась по спине Рейна рукой, пока он из самых последних сил сдерживал слезы. Он громко сглотнул, понимая, что, еще немного, и заревет навзрыд.

- Сколько ей было, когда она умерла?

- Восемь, - Рейн шмыгнул носом. - Вот-вот должно было исполниться девять 13 марта. Но она не дожила. Не смогла.

Рейн резко встал с кровати, отмахнув от себя руки Кэтрин.

- Прости, - повторил он дрожащим голосом, импульсом сжимая игрушку в руке.

Его ладони безумно тряслись, что даже Кэтрин Даль заметила это, стоило перевести взгляд на зайца. Рейн отвернулся к стене, укусив кулак, только чтобы не разорваться в плаче. Нет. Нет времени реветь. Не будь слабаком, Спарк. Ты сильнее. Прекрати! ПРЕКРАТИ! Он глубоко вздохнул, так тихо прошептав:

- Уйди. Пожалуйста, просто уйди. Прости, прости...

Кэтрин не стала сопротивляться. Она осторожно на секундочку обняла Рейна за плечи, после чего, пожелав спокойной ночи, молча покинула комнату, не став ничего выяснять.

Рейн не горел желанием делиться сокровенным с чужими, какими для него были все, как и не горел желанием обсуждать то, что постоянно кричало в мыслях. Он держал все в себе, абсолютно все, начиная прошлым, заканчивая нынешними событиями. Привязаться - это позволить людям причинить боль.

Стоило входной двери закрыться, как Рейн тут же, со всей дури, ударил ладонью по стене, больше не в силах сдерживаться. Рвать, метать, уничтожать, ударяться лбом о стены, только чтобы не чувствовать себя настолько ничтожным. Рейн выпустил зайца из рук, после чего и вовсе вцепился в волосы, запищав. Он сжал челюсти настолько крепко, что, казалось, еще немного, и треснут зубы.

Ему не надо было уже ничего - ни денег, ни славы, ни смерти, ни жизни. Он просто хотел умереть, исчезнуть, чтобы не чувствовать боль.

Ирис стала для него всем миром, она стала единственным человеком, которым он дорожил, которая делала его существование не бессмысленным. Но и ее забрали на небеса. За что? За то, что она была маленькой девочкой, которая дарила улыбки? За то, что Рейн не заслуживал счастья? Поводов жить?

Сначала мать в детстве, потом отец в тюрьме, а теперь и маленькая Ирис. А Ирис-то за что? За что ее? Что она сделала не так при жизни?! ПОЧЕМУ ОНА УМЕРЛА, ГРЕБАННАЯ ВСЕЛЕННАЯ!

Рейн крепче впился руками в собственные плечи, сжимая себя с такой силой, что становилось невероятно больно. Казалось, вот-вот и он оторвет себе руки, если продолжит стонать. ПОЧЕМУ ЭТА ЖИЗНЬ НАСТОЛЬКО НЕСПРАВЕДЛИВА!

Душа, только чтобы не разорваться на клочья, наполнялась немыслимой ненавистью ко всем, кто вынудил Рейна быть в академии Элиты. Кто вынудил его работать с утра до ночи, а в промежуток между этим сидеть за учебниками для поступления. Кто заставил продать любимый дом, чтобы были деньги на билеты, жилье, проживание, на будущее, которого не было ни у кого. Совершенно ни у кого из любимых Рейна.

Рейн чувствовал себя маленькой пешкой на шахматной доске, которая обязана наблюдать, как ее друзей, знакомых, родных уничтожают страшные черные фигуры. Он чувствовал себя пешкой, которая никогда не дойдет до конца доски и не станет ферзем... Но которая будет обязана увидеть гибель даже белого короля.

Люди, которые думают, что имеют право решать, умрут другие или нет, не заслуживают прощения. Люди, играющие в богов, не имеют в душе ничего святого, как и права думать, что они обладают властью. У Рейна не осталось ничего - ни матери, ни отца, ни сестры, ни дома. Ни надежды, что он дойдет до конца доски и станет ферзем. ОНИ ЗАБРАЛИ У НЕГО ВСЕ, ЭТИ ГРЕБАННЫЕ ИМПЕРАТОРЫ! Однако он, как и любая шахматная фигура, обязан сделать все, чтобы враги умерли.

Он уничтожит их всех. И Никеля Бланша, и Агнессу Деламар, и Креона Корта. Уничтожит их также подло и мерзко, как пешка способна убить короля.