Аня
С трудом я осмысляла все, что произошло совсем недавно.
Саша поцеловал меня. Саша. Поцеловал. Меня. Это не укладывалось в голове.
Я просто старалась его избегать последние недели. Это было не так просто, учитывая, что мы сидим за одной партой. Да и Саша сам часто старался завести разговор.
Я просто коротко отвечала, либо не отвечала вообще. А если он старался поговорить в какой-либо другой обстановке, я просто старалась уйти.
Может, мне и хотелось с ним поговорить, но мне просто было стыдно смотреть ему в глаза. Ну правда! Как ещё на это реагировать?
Но Емельянов был настойчив. Это впечатляло. И бесило.
Но он не старался меня держать, видел, что я не хочу разговаривать.
Но это длилось недолго.
Это был октябрь. Дождливый, но такой любимый мною октябрь. Морозный осенний воздух ласкал и одновременно колол мои щеки. Обычно в это время мои веснушки пропадали, а в этот раз они наоборот стали виднее. Парадоксально, странно... Какие ещё синонимы можно подобрать?
Накрапывал мелкий дождик, но, увы, зонтика у меня не было. Я достала телефон и взглянула на часы. Перевалило за три.
Вздохнув, я просто шла вперёд, глядя на унылые многоэтажки и серое небо. Тут я услада сзади протяжное: «Анька!».
Я обернулась. За мной быстрыми большими шагами шел Саша и улыбался. В руке он держал зонтик. Дождь усиливался.
—Ты чего без зонта? — спросил Саша, подходя ко мне ближе.
—Забыла... — сказав это, я опустила глаза и почувствовала, что капли перестали капать на лицо, надо мной нависла черная тень.
Я подняла голову. Саша держал над нами свой чёрный зонт и улыбался ещё шире. Он стоял на расстоянии полушага от меня. Если бы он нарушил это самое расстояние, то моё лицо уткнулось бы ему в грудь.
—Пошли, — Саша взял меня за руку и двинулся вперед. Я была настолько удивлена, что с трудом перебирала ногами, поэтому меня вёл Саша.
—Да что ж ты медлительная-то такая, а? — он насмехался. Но, честно, меня это даже не напрягло.
Так он вёл меня до самого дома. Молча. Он оставил меня у подъезда и стоял, ждал, пока я зайду.
—Ну, Лебедь, мне тебя в квартиру на руках заносить?
Только тогда я сделала хоть какое-то действие сама. Я достала ключи и приложила ключ к домофону. Аппарат запищал, и дверь отворилась.
—Пока, — сказала я, придерживая дверь, чтобы войти.
—Бывай, мелочь, — Емельянов засмеялся и, приобняв меня за плечи, ушел.
Это вновь меня смутило. Но, должна признать, выглядело мило... И поступил он по отношению ко мне очень... по-джентльменски, что ли?...
Придя домой, я ушла в комнату и сразу упала на кровать, не переодевшись. Бабушка даже не поздоровалась со мной. В воздухе витала тревога. Тяжелая и тянущая... Неведомое напряжение. Я не понимала, почему, откуда это взялось, но с каждой секундой я ощущала все сильнее. В груди появилось неприятное чувство... Будто с минуты на минуту на меня нападут.
Вдохнув, я поднялась с постели, переодела пижаму и вышла на кухню.
За столом сидела бабушка. Она смотрела сериал и пила чай с печеньем. Иногда её сериалы затягивали. И даже Нина Николаевна была не против, когда я подсаживалась к ней.
Но сейчас она словно учуяла мои шаги, как сторожевая собака, и тут же повернулась.
—Анна, иди сюда.
Захотелось врасти в пол. Но я подошла. Нина Николаевна взглянула на меня, хмурясь.
—Сядь, — произнесла она в приказном тоне, недолго помолчав. Я послушно опустилась на стул рядом.
—Аня... — молчание, — Папа умер.
В этот момент у меня онемели руки, округлились глаза, а из глаз потекли слёзы.
—Как? Быть не может... — произнесла я, осознавая всю серьезность происходящего. Нина Николаевна лишь отвела глаза и смотрела в стол.
Я не так много знала этого человека, как хотелось бы. Но слышать о его смерти было равно тысяче тонн кирпичей по тяжести.
Я помню, что не выдержала такого эмоционального давления, и расплакалась. А Нина Николаевна что-то говорила и говорила... Я не дослушала ее и ушла в комнату.
Да, он стал много пить. Да, я видела его раз в полгода... Все равно, это было тяжело. И нет, обиды я не держала.
Я понимаю, что папа отдал меня бабушке не просто так. Он был рабочим человеком. Но от усталости пил. Всякий раз, когда мы встречались с ним, я слышала слабое стыдливое: «Прости, дочка. Я люблю тебя»... Я просто не могла держать обиду на него. Он отец. И любит меня.
Просто так сложились обстоятельства.
Часа два я просто плакала, смотря в окно. Бабушка не заходила ко мне. Видимо, поняла моё эмоциональное состояние. Я вспоминала все...
Каждый раз, когда он по неловкости ронял молоток на ногу, падал... Что угодно, даже при переломе, он не плакал! Вообще... Бабушка рассказывала обо всех его травмах. Их было много. Вся его спина, ноги, руки были в шрамах, синяках, царапинах. Даже на его лице, на щеке был шрам... И говорил он о них с гордостью.
Но больше он не скажет. Больше он не поговорит со мной. Я не услышу его радостное «Анька»...
Его нет... Он ушел... И не вернется. Никогда, никогда.
Он, несмотря на свои вредные привычки, любил помогать, любил что-то делать для себя и для других... Он был храбр, достаточно умен и весел.
Наконец, я перестала плакать. И ещё полчаса смотрела в одну точку. Думала. О папе.
Я не помню как отключилась. Я просто смотрела в стену. И глаза закрылись сами.
Вокруг меня темнота. Просто темное пространство.
Тут оно пропало, вокруг меня была моя квартира. Я услышала звонок в дверь. Посмотрев в глазок, я увидела лицо отца.
Папа редко приходил. И я была рада его видеть, честно говоря. Как только он понял, что перебирает с алкоголем, он отдал меня Нине Николаевне и честно признался ей, что не считает себя достойным отцом, и умолял её на коленях хотя бы иногда общаться со мной. Мать не могла отказать своему любимому сыну.
Папа устроился на завод, работал шесть дней в неделю, иногда брал так называемые шабашки. В свой выходной он мог придти ко мне, пообщаться. Но не часто, как нам обоим хотелось, усталость брала над ним верх. Но любовь я чувствовала. Спасибо ему за это. Он работал над своей зависимостью, но ему было тяжко бороться.
—Папа! — я улыбнулась, на глазах появились слезы. Я подбежала и обняла его. Мой нос уткнулся в его теплую грудь.
—Я ещё приду дочка, жди меня... — шепнул он, поглаживая меня по голове.
—Почему?... Папа, почему?
—Не плачь, моя принцесса. Папа любит тебя.
Все рассеялось. Я была в своей кровати. Папы рядом нет. Вокруг все серо и как-то сухо... Будто я была цветком, который не поливали уже очень давно.
Как дальше жить? Я не знала. Но просто придётся... Люди приходят и уходят, верно? Но... Это же мой родной отец... Почему мужчины с нормальными медицинскими показаниями просто не стало... В один момент? Неужели выпивка настолько повлияла на него?
Папа...
Что ж...
Больше я не уснула. Просто сидела и слушала музыку. Слез больше не было, чтобы плакать.