Ненависть тебе к лицу

Рэйчел крепко сжимала в руках горячую чашку с кофе, где сливки и сироп создавали сладкую, кремовую пенку. Пар от напитка поднимался вверх, обволакивая ее лицо, и она жадно вдыхала тепло, пытаясь отогнать озноб, который пробирал до костей. Ее пальцы, покрасневшие от вечернего ветра, слегка дрожали, а дыхание все еще было прерывистым. Она выглядела уязвимой, как будто весь мир только что обрушился на нее, но старалась держаться непринужденно, выпрямив плечи. "Осанка, Рэйчел. Никогда не забывай об осанке," — твердое, пронеслось на подкорке сознания.

Напротив нее сидел Кириан. Его поза была непринужденной, словно он чувствовал себя максимально комфортно, и это только подчеркивало контраст с ее собственной нервозностью. В его руках была чашка с чистым черным кофе, без добавок, без уступок. Он сделал глоток и его губы тронула легкая усмешка. Он не спешил, опираясь на спинку стула, и наблюдал за Рэйчел с ленивым интересом.

Она подняла глаза на него, и ее бровь непроизвольно выгнулась в удивлении, когда она посмотрела на его напиток.

— Ты серьезно пьешь это вот так? — спросила она, ее голос звучал мягко, с ноткой недоумения. Она сама обожала свой кофе — сладкий, кремовый, как утешение в чашке. А этот... чистый, как будто без компромиссов или как будто кто-то забыл добавить хоть каплю радости. — Это же жутко не вкусно и горько.

Кириан усмехнулся, его глаза блеснули в полумраке кафе. Он был симпатичным — слишком симпатичным, чтобы Рэйчел могла просто игнорировать это. Его темные волосы падали на лоб, а манера держаться была расслабленной, почти флегматичной, как у человека, который знает, что привлекает внимание.

— Я тоже горький, как этот кофе, — ответил он с улыбкой, которая делала его еще привлекательнее. Его голос был глубоким и бархатным. Он наклонился ближе, чтобы она уловила легкий запах его одеколона, смешанный с ароматом кофе. — Но при виде меня ты не кривишься, правда?

Его слова ударили в цель, и Рэйчел почувствовала, как ее щеки вспыхнули жаром. Она опустила взгляд, пытаясь спрятать смущение за краем чашки, но это не помогло. Он был милым, чертовски милым, и это только добавляло путаницы в ее и без того хаотичные мысли.

"Кто он такой? Неужели это он — DarkCrown?"

Тот, с кем она делилась своими секретами в переписках на Твиттере месяцами, тот, кто знал ее слабости, ее боль. Она вглядывалась в Кириана, пытаясь уловить хоть что-то знакомое — манеру говорить, жесты, — но ничего не находила.

"Может, он обманывает меня? Может, это все-таки он?"

Внутренний голос, отчаянный и громкий, тут же отрезал: "Нет, это не он".

Она слушала его, кивала, но внутри разрывалась на части. Сколько надежды она вложила в эту встречу! DarkCrown был ее спасением, ее виртуальным другом, больше, чем просто другом. Он знал о матери, которая давила на нее, как тяжелая туча, хоть она и безумно любила ее. Знал об отце, ушедшем к девушке, которая была всего на пару лет старше самой Рэйчел. Он знал о ее одиночестве, о том, как она чувствовала себя невидимкой в мире, где никто не понимал ее по-настоящему. А теперь... теперь она сидела здесь, с этим парнем, и все внутри кричало, что это ошибка.

Чувства, эмоции, так много всего: надежда, смешанная с разочарованием, боль от ожидания, которое рухнуло, и легкий стыд за то, что она вообще решилась на эту встречу.

Кириан попытался завязать непринужденный диалог, с его стороны, но Рэйчел едва его слушала. Она нервничала, ее пальцы нервно постукивали по чашке, а дыхание оставалось поверхностным.

"Соберись."

Приказывала она себе.

"Он просто парень, с которым ты познакомилась у памятника. Случайность, ничего более."

— Итак, что привело тебя в Гарвард? Кроме, ну, очевидного, — спросил он, его тон был легким, как будто они друзья детства. Он откинулся на стуле, скрестив руки, и его глаза рассматривали ее в упор, словно примеряясь.

Кириан, не замечал ее внутреннего хаоса, или, может, делал вид, что не замечает.

Рэйчел заставила себя сосредоточиться и улыбнуться, хотя улыбка вышла кривой и напряженной.

— Возможности, — ответила она коротко, стараясь звучать уверенно.

Возможности? Да, это было очевидно, но для нее Гарвард был не просто шансом — это была отчаянная попытка выбраться из той ямы, в которой она застряла.

Кириан кивнул, его улыбка не исчезла.

— Ясно. Я на втором курсе бизнеса. Довольно скучно, но перспективно. Цифры, стратегии, все то, что заставляет мир крутиться. А ты?

Ее сердце сжалось.

"Второй курс? Бизнес? Он точно не DarkCrown."

Рэйчел выдохнула тихо, почти неслышно, и на миг ее лицо исказилось болью, которую она быстро спрятала.

"Что с тобой случилось? Почему ты не пришел? Не мог же ты просто бросить меня после всего?"

Кириан ждал ответ, его бровь чуть приподнялась, и она поняла, что снова провалилась в свои мысли.

— Я... я на первом курсе юридического, — наконец сказала она, ее голос звучал рассеянно, как эхо в пустой комнате.

— Юриспруденция. Звучит серьезно...

Она едва слышала, что он продолжал говорить — о каких-то курсах, о планах на будущее. Ее мысли снова ушли в прошлое: к тем ночам, когда она сидела за экраном, выкладывая душу, и он отвечал, заставляя ее чувствовать себя не такой одинокой.

"Он не мог просто так бросить меня. Не мог не прийти."

Она мельком посмотрела на экран телефона, лежащего на столе, — уведомлений не было. Ничего от него. Разочарование кольнуло в груди, как игла, но она заставила себя вернуться к реальности.

Ей было стыдно за мысли о DarkCrown, которые крутились в ее голове как на повторе, ведь Кириан, сидящий напротив, был воплощением уверенности и обаяния: высокий, с атлетичным телосложением, темными волосами и глазами, искрившимися живым интересом. Он был именно тем типом, от которого девушки обычно не отводят глаз, и в любой другой ситуации она наверняка бы жутко нервничала, краснела и смущалась, как делали все другие в его обществе. Но сейчас сердце Рэйчел колотилось где-то между смятением и апатией.

Кириан говорил о своих увлечениях, его голос звучал мягко, но с энтузиазмом, который был заразительным.

— ...и вот, соккер — это то, что меня действительно зажигает, — рассказывал он, жестикулируя руками, чтобы подчеркнуть свои слова. — Я играю уже несколько лет, это не просто спорт, это способ выплеснуть все эмоции, понимаешь? Адреналин, команда, борьба — все это делает меня живым.

Он улыбнулся, и в его улыбке сквозила та естественная харизма, которая, вероятно, покоряла многих. Рэйчел уловила слово "соккер" и почувствовала, как ее мысли выныривают из тумана. DarkCrown играет в соккер. Ее сердце дрогнуло, и она почувствовала, как волнение поднимается в груди.

— Сколько игроков присоединилось к вашей команде в этом году? Я имею в виду, это ведь не так просто, правда? — выпалила она, стараясь, чтобы голос звучал непринужденно.

Это был импровизированный вопрос, вырвавшийся из желания вычислить того, кто подвел ее.

Кириан поднял бровь, явно не ожидая такого интереса от девушки, которая всего несколько минут назад казалась погруженной в свои мысли. Он откинулся на спинку стула, его глаза блеснули любопытством.

— Девять, — ответил он, улыбаясь уголком рта. — Отбор был жестким. Половина вылетела на первой же стадии, только самые упорные прошли. Эта девятка — настоящие счастливчики, поверь мне.

Он сделал паузу, отхлебнув кофе, и его взгляд скользнул по ее лицу, пытаясь понять, что скрывается за этим вопросом. Кириан был уверенным в себе, харизматичным парнем, привыкшим к восхищению, и это неожиданное внимание разожгло в нем легкий интерес, хотя и не более того.

— Ты вдруг заинтересовалась? Не думал, что соккер — это твой стиль.

"Девять... и DarkCrown среди них? Он говорил, что прошел отбор..."

— Да, а ты случайно не знаешь, сколько из них учится на юридическом? Просто... любопытно, как все это сочетается.

"Что ты говоришь, что сочетается? Соккер и право? Серьезно?! Не могла придумать ничего получше?"

Вопрос повис в воздухе, и Рэйчел сразу почувствовала, как ее щеки слегка покраснели. Слова вырвались слишком быстро, и она пожалела о них. Она не знала, как объяснить этот странный интерес, и Кириан, заметив ее замешательство, уставился на нее с легким недоумением. Его проницательный взгляд, обычно теплый и уверенный, теперь казался чуть более настороженным. Он не понимал, откуда такой странный интерес — ведь они только познакомились, и она не выглядела страстной фанаткой спорта. "Любопытно," — подумал он про себя.

— Юридическом? — переспросил он, слегка наклонив голову. — Думаю, пять из них. Они довольно амбициозные. Юристы всегда рвутся в спорт, чтобы сбросить напряжение от учебы. Почему тебя это заинтересовало? Ты ищешь кого-то конкретного?

Рэйчел замерла, чувствуя, как паника сжимает горло. Она не знала, как выкрутиться, не выдав свои истинные мотивы.

"Пять... всего пять. Не так уж и много. Я смогу его вычислить."

— Просто... интересно, — пробормотала она, заставляя себя улыбнуться. — В смысле, это же круто, когда люди справляются с такими нагрузками. Для меня — это сплошные книги и стресс.

"Ты не помешалась, Рэйчел. Просто... просто хочешь посмотреть этому мудаку в глаза. Если он не умер, то у него не было повода не прийти. Эй! Не смей так думать."

Кириан, почувствовав замешательство, решил сменить тему, чтобы не давить.

— Ты бывала на матчах? — спросил он, его голос стал мягче. — Соккер — это не просто беготня по полю, там масса эмоций, адреналин.

Рэйчел схватилась за этот вопрос, как за спасательный трос, ее глаза слегка оживились. Раньше спорт ее никогда не интересовал — она предпочитала книги и тихие вечера, — но сейчас это казалось идеальным шансом. Шансом вычислить DarkCrown, увидеть его среди игроков, посмотреть, как он бегает по полю, потный и сосредоточенный, а потом взглянуть ему в глаза и понять, почему он ее подвел.

— Нет, — ответила она, качая головой и стараясь звучать искренне. — Я ничего не смыслю в соккере, честно говоря. Но, знаешь, мне кажется, стоит разобраться. Может, это и есть то, чего мне не хватало.

Кириан улыбнулся, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на разочарование. Он был проницательным — всегда им был, — и чувствовал, что ее мысли блуждают где-то далеко, не фокусируясь на нем. Девушки обычно никогда не сдерживали своих эмоций рядом с ним. Они вешались на него, расстегивали его ширинку и смеялись над его шуткам, но не Рэйчел... она была другой. Это задевало его эго, будило внутри что-то новое, легкий интерес, не сильный, но этого было достаточно, чтобы он захотел узнать больше.

— Девушки обычно не в теме, но если захочешь, могу взять тебя на следующую открытую тренировку, — предложил он, наклоняясь ближе, его голос стал теплее.

Рэйчел кивнула, чувствуя, как ее сердце колотится от смеси волнения и вины. Кириан был здесь, реальный, привлекательный, и она должна была волноваться из-за него — его улыбка, его внимание, все это кружило голову. Но в глубине души она уже строила планы: всего пять игроков на юридическом. Не так уж и сложно вычислить одного из них.

— Отлично, — Кириан отхлебнул кофе, его движения были грациозными, уверенными, как у человека, привыкшего быть в центре внимания. — Что тебе нравится делать в свободное время? Может есть какое-то хобби, что-то, что помогает отвлечься от повседневной рутины? — спросил он, его тон был легким, но искренним, как будто он действительно хотел узнать.

Рэйчел замерла, застигнут врасплох этим простым вопросом. Ей вдруг показалось, что она попала в ловушку, словно кто-то задал ей загадку, на которую у нее не было готового ответа. Она моргнула, пытаясь собраться с мыслями.

Что ей нравится? Она никогда не задумывалась об этом по-настоящему. Ее жизнь была сплошным переплетением постоянных подработок, стопкой неоплаченных счетов, ворохом старой одежды, учебы до рассвета, чтобы все успеть. Еще была уставшая и разбитая мама, которую она изредка могла застать дома, а если и заставала, то в перемешку с любовью получала наставления держаться от мальчиков подальше: "Ты выше этого, Рэйчел. Ты умная. Ты не такая, как я." Слезы на ее щеках — сплошное безумие. На плечи Рэйчел легла тяжесть, которую нести было не по возрасту, но разве он смог бы это понять?

Девушка опустила взгляд, уставившись в чашку, где расплывались блики от лампы. Ее пальцы нервно сжимали теплую керамику, и она почувствовала, как жар от напитка проникает сквозь кожу, но не мог разогнать холод внутри.

— Ну, если честно...— начала она, ее голос звучал тихо, с едва заметной хрипотцой от волнения, — я люблю книги.

Внутрь нее хлынули воспоминания — стопки книг на полке в ее тесной комнате, тот неповторимый запах: старой бумаги, слегка затхлый, но успокаивающий, как объятия матери в детстве, в те редкие моменты, когда они были счастливы.

— Не просто читать их, а... ощущать. Запах старой бумаги, этот легкий аромат чернил, который остается на пальцах после перелистывания страниц. Это как... глоток свежего воздуха в душном помещении.

Ее щеки слегка покраснели, и она почувствовала неловкость, как будто раздевалась перед незнакомцем.

Кириан кивнул, принимая ее ответ.

— Книги? Это интересно. Какие жанры? Фантастика, детективы? Или что-то более... поэтичное? — его тон был легким, но в нем сквозил искренний интерес, и это только усилило ее смятение.

Рэйчел заколебалась. Как объяснить, что книги — это ее способ сбежать? Она читала романы перед сном, те, что заставляли думать о жизни, о боли, о любви, которую она сама не испытывала. С DarkCrown все было иначе — он знал, он понимал, не нужно было ничего скрывать. Они могли бы сейчас сидеть здесь вместе, обсуждать страницы, строки, слова, которые спасали от реальности. С ним она могла бы просто сказать: "Я читаю, чтобы забыться, а ты — поэзию, верно? Это так неожиданно для парня вроде тебя." Он любил поэзию. Его слова о ритме строк и скрытых смыслах эхом отдавались в ее мыслях. Они обсуждали это в чатах, но услышать вживую... его голос низкий, интимный, совсем как в их переписках. Боже, она бы отдала многое за то, чтобы он был здесь сейчас, вместо Кириана.

Ее сердце сжалось, и мысли хлынули, как поток.

"DarkCrown... Что с тобой? Что-то случилось? Разрядился телефон? Или я просто не дождалась?"

Пульс стучал в висках, эхом отзываясь в ушах. Она вспомнила черный экран своего телефона, который она проверяла каждые пять минут, пока шла в это кафе и несколько раз уже за столиком.

"Хватит. Ты ждала достаточно. Он просто не пришел."

Эта мысль ударила, как хлесткий ветер, и она едва сдержала вздох. Перед ней сидел Кириан — реальный, осязаемый, с его улыбкой и интересом. Он был красивым, черт возьми, и, кажется, флиртовал с ней. Но как она могла сосредоточиться? Ее разум был заполнен воспоминаниями о тех ночах, когда она переписывалась с DarkCrown, делясь своими страхами, а он отвечал строчками из стихов, которые трогали до слез или "отвратительно" пошло шутил.

"Стоп. Хватит! Хватит! Хватит!"

— В основном романы, — продолжила она, стараясь не выдавать своих мыслей. — Те, что помогают забыть о... ну, о всем. Уйти от реальности. Иногда серьезная литература, но в последнее время я ищу что-то легкое. Просто хочу почувствовать себя... девушкой своего возраста, без всей этой взрослой суеты.

Раздался звонок его телефона — резкий, навязчивый звук. Рэйчел нервно вздрогнула от неожиданности. Ее мобильный почти всегда был в режиме "без звука". Разговоры ее утомляли, в отличие от переписок. Кириан даже не взглянул на экран; его пальцы просто скользнули по устройству, и звонок был сброшен с безразличной легкостью.

— Я фанат фантастики — колонии на других планетах, космос, где герои сражаются не только за выживание, но и за идею. Что-то вроде "Дюны" или "Звездных войн", но с реальным уклоном в науку. Представь: огромные корабли, инопланетные угрозы, и все это с долей романтики, чтобы не было скучно.

— Звучит неплохо, — ответила Рэйчел, наблюдая, как губы Кириана кривятся в широкой улыбке. — Что?

— Да так, ничего, — отозвался парень, поставив один локоть на стол, уперевшись в кулак подбородком.

Его взгляд был насмешливым и обжигающим. Рэйчел нахмурилась, пытаясь понять, что так сильно его развеселилось.

— Романы вызывают у меня весьма своеобразные ассоциации, — поделился Кириан.

— Серьезно? Ты только что сам сказал, что тебе нравится фантастика с долей романтики, — брови Рэйчел поползли вверх и она едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. — А я предпочитаю что-то с глубокими персонажами, эмоциями... где история захватывает не только сюжетом, но и тем, как люди взаимодействуют, меняются под влиянием друг друга.

Он рассмеялся — низкий, приятный звук, который заполнил пространство между ними.

— Взаимодействуют? — протянул он, его тон был полон подтекста. — Но давай честно, в хорошем романе всегда есть что-то... пикантное. Например, где героиня натыкается на нефритовый жезл в самом неожиданном месте? В некоторых книгах это — целое искусство, где все заканчивается страстными объятиями под луной.

Его слова были откровенной провокацией, и Рэйчел почувствовала, как жар обжег ее лицо. Она прикрыла глаза, пытаясь скрыть смущение, уголки губ дрогнули в улыбке, но внутри все сжалось от неловкости.

— Прекрати! — притворно возмутилась она, но в ее голосе скользнула нотка веселья. — Никто так уже не пишет. Это стереотипы из старых романов. Главное — эмоции, отношения, а не эти... "нефритовые штуки".

Ей было неловко, но в то же время это заставляло ее сердце биться чаще. Кириан был смелым, слишком смелым, и она не привыкла к такому. С DarkCrown все было иначе — анонимно, через экран, без риска реального смущения.

— Хм-м, а как пишут сейчас? — подначивал он, его голос опустился до шепота, полного намеков, который заставлял воздух между ними густеть. — Дай угадаю: героиня встречает таинственного незнакомца, он шепчет ей на ухо что-то вроде... "Твое тело — это звездный корабль, а я — астронавт, готовый исследовать каждую галактику". Звучит правдоподобно?

Рэйчел рассмеялась — коротко, нервно, но искренне.

— Х-ха, так вот какую ты фантастику читаешь?

Кириан лишь пожал плечами. Он не унимался, его глаза блестели от азарта, словно он наслаждался ее реакцией.

— Может, там все про... ну, те моменты, когда героиня не просто целует героя, а... скажем, исследует его "космические глубины". Или это все про количество... хм, страсти? В хорошем романе порнушка — это не главное, но ее должно быть в меру, чтобы зацепить.

Она старалась не смотреть на него слишком долго, боясь, что он заметит, как ее мысли мечутся между разочарованием из-за DarkCrown и этим внезапным, почти стыдным притяжением.

Рэйчел прикрыла глаза, пытаясь спрятать смущение, но улыбка все равно пробивалась сквозь.

— Нет, все не так! — выпалила она, смеясь, но с ноткой защиты в голосе. — Я не читаю только... порнушку. Дело не в этом. В романах главное — эмоции, отношения, а не... не количество постельных сцен.

Кириан ухмыльнулся, его взгляд скользнул по ней, словно он нарочно пробирался под ее кожу, тестируя границы, проверяя, насколько далеко он может зайти.

— Конечно, конечно, — дразнил он, его голос стал еще более игривым. — Главное не порнушка и ее количество, а качество? Слушай, в твоих любимых романах сколько страниц на... гм, "романтические сцены"? Пятьдесят оттенков чего угодно, да?

Он ухмыльнулся, словно мастер, который был доволен своей работой — Рэйчел почувствовала, как кровь прилила к лицу. Ей хотелось и рассмеяться, и придушить его за эту наглость. Впервые за вечер она втянулась в активный диалог, потому что не могла позволить, чтобы кто-то издевался над ее увлечениями.

— Ты серьезно? Я знаю одного спортсмена, который пытался так же шутить, и он отхватил от меня по полной. А ты — просто незнакомец, так что не лезь.

Ее слова повисли в воздухе, и в этот момент ее мысли непроизвольно метнулись к Элиоту — его пронзительному взгляду, который всегда заставлял мурашки бегать по коже, сжимая желудок в тугой комок. Она ненавидела его — этого напыщенного, заносчивого ублюдка, который всегда смотрел на нее свысока, как на что-то несущественное. Она ненавидела его за надменность, за то, как он когда-то с демонстративным отвращением отворачивался от нее, а теперь осмеливался касаться, нагло и бесцеремонно, вторгаться в ее пространство.

"Что, если с нами что-то происходит? Нет, нет, я не слепая, но... с нами? С НАМИ? Что я только что подумала? Нет никаких "нас"! Он просто хочет унизить меня еще больше, доказать свое "превосходство". Раньше брезговал даже рядом стоять, а теперь смеет касаться... В следующий раз я просто отвешу ему оплеуху. Не смей думать о нем иначе, только ненависть!"

Она тряхнула головой, пытаясь прогнать его образ, как назойливую тень, и вернулась к Кириану, рассматривающему ее заинтересованным взглядом, с порочной усмешкой на губах.

— Ладно, ладно, не злись, — сказал он низким, насмешливым голосом. — Значит, нравятся спортсмены? Мне снять толстовку? Скажем, для предварительной демонстрации?

Рэйчел удивленно открыла рот и тут же его захлопнула.

— Нет, не нравятся, — выдохнула она. — И я не собираюсь платить тебе за стриптиз.

— Вау!

Кириан наигранно возмутился, словно она оскорбила его до глубины дыши и Рэйчел засмеялась — искренне, открыто.

— Знаешь, если в твоих книгах нет ничего эдакого, то почему ты краснеешь? — поддел он, его глаза блеснули. — Может, ты просто скрываешь, что тебе нравится? Вдруг в глубине души ты фанатка тех самых "нефритовых жезлов"?

Рэйчел пыталась парировать, но с малознакомым парнем это давалось ей сложно. Ей было неловко, щеки горели, и она чувствовала, как ее тело реагирует на его слова — сердце билось чаще, дыхание сбивалось.

— Прекрати это, — потребовала она, но в ее голосе не было настоящей угрозы. — В романах все не так примитивно, как ты думаешь. Это про страсть, про связь, а не про... про эти твои штуки.

— В твоих романах есть сцены, где героиня кричит: "О боже, это как взрыв сверхволны!"? Или это слишком вульгарно? Я просто интересуюсь, потому что в фантастике все возможно — даже то, что в реальной жизни стыдно произносить.

Он засмеялся, его слова были наполнены пошлым юмором, который заставлял Рэйчел поджимать губы и краснеть еще сильнее.

Смущение сковывало ее, делая слова неловкими, но она не сдавалась, чувствуя, как адреналин толкает вперед. Кириан улыбался, в его глазах сквозила искренняя симпатия, которая делала весь разговор опасно притягательным.

— Ты невыносим, — выдохнула она, прикрывая рот рукой, чтобы спрятать улыбку.

Она все еще не могла полностью отречься от мыслей о DarkCrown, которые кружили в голове, как назойливые тени, но размышления о нем, и его предательстве отступали, уступая место новому источнику волнения — реальному. Рэйчел никогда не испытывала на себе много мужского внимания, а то, что испытывала, вряд ли можно было назвать тем, что она хотела, но Кириан... его обаяние казалось слишком ярким, слишком ослепительным для такой обычной девушки, как она.

Она не принижала себя — нет, она просто видела вещи такими, какие они есть. Он был из другой лиги, с уверенностью в каждом жесте и, вероятно, списком завоеваний длиннее, чем ее список прочитанных книг. К тому же, он не притворялся хорошим парнем — в его позе, в том, как он лениво откидывался на стуле, сквозила какая-то опасная самоуверенность, а его полуулыбка говорила о том, что он знает, кто он такой, и ему это нравится. Рэйчел видела это, и он, кажется, тоже понимал, что она видит.

Была ли это эмоциональная игра, чтобы заманить ее в ловушку? Или так просто общаются все, кто живет в его мире? Что она вообще знала об этом? Ее опыт был смехотворно мал: последний раз, когда кто-то ей нравился, это был десятый класс, школьная дискотека, где парень пролил на нее пунш, а потом его чуть не вырвало на ее платье, из-за подмешанной водки — смешно вспоминать, но это лишь подчеркивало, насколько она неопытна.

"Я застрявшая в раковине улитка, которая боится выйти на свет."

Внезапно телефон Кириана снова зазвонил, вибрируя на столе рядом с его чашкой кофе. Почти сразу за ним пришло сообщение — экран вспыхнул, освещая его лицо. Он даже не взглянул на него, просто отодвинул телефон в сторону, как нечто несущественное.

Рэйчел заметила это и почувствовала легкий дискомфорт — ее воспитание не позволяло игнорировать звонки, особенно если они могли быть важными.

— Может, это что-то срочное? — спросила она, стараясь звучать нейтрально, но в ее голосе скользнула нотка беспокойства. Она поправила волосы, нервно проводя пальцами по прядям, которые упали на лицо. — Не хочешь ответить?

Кириан усмехнулся и качнул головой, и в его глазах мелькнуло что-то вроде веселья — словно он находил ее заботу забавной.

— Парни из команды празднуют победу, — ответил он небрежно, его голос был низким, с легкой хрипотцой. Он не выглядел взволнованным, словно такие звонки были частью фонового шума его жизни. — Интересуются, где я. Ничего срочного.

Рэйчел почувствовала укол вины, ее пальцы нервно сжали чашку. Она не хотела быть той, кто отрывает его от друзей, особенно в первый вечер их знакомства.

— Извини, я не хотела тебя задерживать, — сказала она, опустив взгляд на свои руки, сжимающие край стола. — Если тебе нужно идти...

Ей было неловко, и она уже готовилась к тому, что он встанет и уйдет, оставив ее одну с ее мыслями о DarkCrown. Но Кириан лишь улыбнулся шире, и его ямочки на щеках стали глубже, делая его еще привлекательнее.

— Если бы я не хотел быть здесь, я бы уже ушел, — сказал он прямо, его голос был низким и теплым. — Твоя компания мне по душе. А тащить тебя в первый вечер знакомства на вечеринку к толпе незнакомых и пьяных парней — это перебор, правда?

Он попытался пошутить, его тон был легким, игривым, но Рэйчел почувствовала, как щеки ее вспыхнули. Она смущенно улыбнулась, снова поправляя волосы, и в ее груди что-то перевернулось — смесь волнения и страха.

Затем он добавил, не отводя глаз:

— Так мог бы начаться один из твоих порно-романчиков, которые ты любишь читать. Целый дом обнаженных парней, в которых играет тестостерон, и к ним приходит новенькая...

Его слова повисли в воздухе. Рэйчел замерла, ее глаза округлились в шоке, и рот приоткрылся, прежде чем она резко захлопнула его.

— Ого, — выдохнула она, чувствуя, как жар поднимается к лицу.

Она не могла поверить, что он сказал это вслух — так открыто, так смело. Он выглядел как парень, который никогда не испытывал смущения — его поза оставалась расслабленной, а глаза блестели от удовольствия, видя ее реакцию. Это было дерзко, пошло, и в то же время чертовски притягательно. Ее мысли смешались: с одной стороны, она была возмущена, с другой — интригована.

Собравшись с духом, Рэйчел попыталась парировать.

— Романы — это не равно порно, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал твердо, но он предательски дрогнул. — Там же есть сюжет, эмоции, а не только... страсть. И мы действительно весь вечер будем обсуждать мой вкус на книги?

Кириан улыбнулся еще соблазнительнее, его темные глаза впились в нее, заставляя все внутри перевернуться. Она впервые за вечер по-настоящему заметила, насколько он красив: эти темные волосы, которые она представила в беспорядке под ее пальцами; острые скулы, отбрасывающие тени; ямочки, которые делали его улыбку неотразимой.

"Я действительно смотрю на него, а не думаю о DarkCrown."

Рэйчел почувствовала, как ее дыхание сбилось. Она была взволнована, запутана, и в глубине души — немного напугана. Ей хотелось отвернуться, но она не могла — его взгляд приковал ее.

"Кажется, я впервые за весь вечер увидела, на сколько ты... красив."

Рэйчел сглотнула, пытаясь сохранить самообладание. Этот вечер, этот флирт — все это казалось частью чего-то большего, чего-то, что могло разыграться в любую секунду, но она не была уверена, готова ли к этому.

Кириан заметил ее взгляд, он не мог не заметить — тот самый, полный удивления и неохотного интереса. В его глазах мелькнуло удовлетворение, словно он ждал именно этого момента. Он подался ближе, его голос опустился до полушепота.

— Не знаю, ни на что другое ты не реагируешь, — он пожал плечами. — Я хотел обсудить твой вкус на парней, но ты вежливо попросила меня заткнуться. — Кириан, откинулся на спинку стула с легкой, насмешливой улыбкой, продолжая. — У меня есть сводная сестра, которая просто обожает читать романы. От последней книги она отходила пару дней — никак не могла прийти в себя. Кажется, там племянница трахнулась со своим дядей, а потом еще и с двумя кузенами. Но, эй, ни разу не порно, просто... ну, вы знаете, семейные драмы в стиле "реализма".

Рэйчел вспыхнула. Ей стало неловко — нет, не просто неловко, а так, что щеки запылали жаром, и она почувствовала, как кровь прилила к лицу, словно кто-то включил внутренний обогреватель. Она знала, о какой книге он говорил — или, по крайней мере, подозревала. Та самая история, которую она читала тайком прошлым летом, полная запретных тем и эмоционального хаоса, которая заставляла ее и стыдиться, и не отрывать глаз. Ей вспомнились сцены — те, что были полны напряженной, почти болезненной страсти, — и от этого она заерзала на стуле, крепче сжимая чашку, чтобы скрыть дрожь в пальцах.

Она прикусила губу, пытаясь подавить импульс отшутиться или просто сбежать. Ее сердце колотилось, и в голове мелькали обрывки мыслей: о DarkCrown, который подвел ее, и о том, как сейчас, в этот момент, она сидит здесь, с этим незнакомцем, который так легко вторгается в ее личное пространство. В ее груди смешались раздражение и неожиданное волнение — ведь Кириан был так чертовски хорош собой, что даже эта неловкость не могла полностью заглушить притяжение.

Кириан заметил ее реакцию — как же он мог не заметить? Его глаза блеснули весельем, и он поднес чашку к губам, сделав медленный глоток кофе, не спуская с нее взгляда. Уголки его рта дрогнули в улыбке, но он не спешил прерывать тишину, давая ей время собраться.

Рэйчел собралась с мыслями, чувствуя, как внутри нее борются смущение и желание не отставать.

— То, что там происходило... это полное безумие, — выдавила она наконец, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно, хотя он слегка дрожал. — Дядя там был явно лишним, но два кузена... ну, это уже классика, — вырвалось у нее прежде, чем она осознала, что говорит.

Кириан, который как раз делал глоток, поперхнулся кофе, и его глаза округлились от неожиданности. Кашлянув, он засмеялся, поставив чашку на стол, и на его лице появилась широкая, искренняя улыбка, смешанная с удивлением.

— Ого, ты серьезно? — сказал он, шутливо пристыдив ее, но в его тоне было больше восхищения, чем осуждения. — Ты же не собираешься защищать эту часть? Два кузена? Рэйчел, ты меня шокируешь!

Ее смущение возросло — она почувствовала, как щеки горят еще сильнее, и инстинктивно опустила взгляд, чтобы скрыть улыбку, которая все равно пробилась сквозь. Она чувствовала, как ее пальцы сжимают кружку так сильно, что костяшки побелели, но в то же время внутри разгоралось что-то похожее на триумф.

"Я не дам ему выиграть так легко."

— А ты, наверное, тоже все это обсудил со своей сестрой в деталях? — парировала она, поднимая бровь и позволяя себе легкую улыбку. — Или ты просто любишь такие истории, чтобы смущать малознакомых девушек за кофе?

Ее слова ударили в цель — Кириан на секунду замер, его уверенная улыбка сменилась мгновенным замешательством, а потом переросла в искренний, громкий смех. Рэйчел улыбнулась в ответ, чувствуя, как напряжение спадает, а на его место приходит легкость. Этот смех был заразительным, и она не смогла удержаться, чтобы не рассмеяться вместе с ним. В этот момент она осознала, как Кириан делает этот вечер не таким уж плохим. Несмотря на холод за окном и разочарование от DarkCrown, здесь, в этом теплом кафе, с этим обаятельным парнем, она чувствовала себя живой.

— Ты... ты меня поймала, — сказал он, качая головой. — Но, знаешь, она ведь моя сводная сестра, так что, что бы мы ни обсуждали, это вряд ли можно назвать инцестом. И признаю, я иногда читаю то, что она оставляет.

— Боже, ты просто отвратителен! — выдохнула она, драматично прикрывая глаза рукой.

В этот момент напряжение слегка спало, и Рэйчел позволила себе улыбнуться — искренняя, теплая улыбка, которая осветила ее лицо. Она думала о том, как благодаря Кириану этот вечер, который мог бы быть сплошным разочарованием из-за DarkCrown, стал... ну, не таким уж плохим.

"Может, я что-то не так сказала или сделала? Он писал, что подходит... Что же пошло не так?"

Это копание в себе было болезненным, как заноза, которую она не могла вытащить. Но она заставила себя отпустить эти мысли. У нее не было сил выдумывать оправдания для кого-то, кто просто исчез. Вместо этого она сдалась, решив переключиться на Кириана.

"Этот вечер — мой. Даже если это наша первая и последняя встреча, я хочу запомнить его. О DarkCrown подумаю позже, в своей комнате. Пойду, поплачу, если нужно, выдохну и соберусь. Всего пять парней, как сказал Кириан, прошли отбор в команду соккера и поступили на юридический. Это не так уж сложно — я вычислю его. А пока... пока я здесь."

— Ладно, признаю поражение, — сказал он. — Расскажи мне о твоих любимых книгах, без этих... семейных драм.

Рэйчел рассмеялась, чувствуя, как напряжение уходит, и на миг забыла обо всем, кроме этого момента — тепла кафе, аромата кофе и парня напротив, который, несмотря на все, заставлял ее сердце биться чаще.

***

Сердце Элиота билось так яростно, будто намеревалось пробить ребра и вырваться наружу, словно это был единственный действенный способ освободиться от невыносимой боли. Воздух был резким, как пощечина, и каждый вдох обжигал легкие, словно он вдыхал не кислород, а осколки льда. Он стоял посреди кампуса, окруженный высокими, величественными зданиями, чьи очертания сливались в размытый туман перед его глазами. Ему нечем было дышать.

Элиот схватился за ворот рубашки, дернул его с отчаянием, срывая верхние пуговицы, и они разлетелись по земле, как мелкие осколки его разбитой реальности. Ткань рвалась под его пальцами, но облегчения не приходило — только холодный воздух впился в кожу.

"Как... блять. Как это могло случиться?"

Мир вокруг кружился, как в дешевом аттракционе, где все цвета смазываются в одно сплошное пятно: красные листья на земле, серые стены спорткомплекса вдалеке, мерцающие огни парковки. Он не помнил, как сюда пришел — ноги несли его сами, словно в трансе, по узким тропинкам кампуса, мимо студентов, которые спешили в свои уютные общежития, не замечая его мучений.

Элиот опустил взгляд на свои руки — они дрожали, пальцы сжимались в кулаки, а в висках пульсировала боль, как будто мозг пытался переварить информацию, которая была слишком огромной, слишком разрушительной.

Он не понимал. Не мог понять. AshenRebel — незнакомка, с которой он переписывался месяцами, делился своими самыми темными секретами, обменивался интимными фото — это была Рэйчел. Его Рэйчел. Нет, не его — та, кого он всегда ненавидел, кого травил со средней школы.

"AshenRebel... Рэйчел. Рэйчел Кросс."

Его разум метался, как загнанный зверь, перебирая воспоминания, которые он так долго старался зарыть поглубже. Она — это она, та самая девчонка, которая с самого начала раздражала его, будила в нем что-то первобытное и хаотичное, с которой его связывали годы взаимной ярости и презрения.

"Вспомни, Элиот, вспомни, как все началось."

Ему было тринадцать или четырнадцать, когда она впервые появилась в их классе — хрупкая, как фарфоровая кукла, с копной вьющихся темно-русых волос, собранных в неряшливый хвост. Она была невысокой, но в ней была какая-то неуловимая сила — в ее остром взгляде, в том, как она держала плечи, будто готовая к бою. Она стояла там, у доски, ее щеки покрылись пятнами от смущения. "Привет, меня зовут Рэйчел Кросс," — сказала она тихо, и ее голос, неожиданно, пробежал по его спине мурашками. Он сидел за партой позади нее, и когда она наклонилась, чтобы положить книги, он увидел ее тонкую, бледную шею, и что-то в нем щелкнуло. В тот момент он почувствовал что-то странное, что-то теплое и пугающее, как будто его тело предало его разум. Он не мог понять, почему его так тянет к ней. Это было как безумие, как яд, который он сам себе ввел, не осознавая. Но что-то сломалось.

"Почему? Откуда взялась эта ненависть?"

Он оперся о холодный металлический столб у парковки, чувствуя, как металл жжет ладони. Элиот зажмурился, пытаясь ухватить нить воспоминаний, и боль в груди усилилась, как будто кто-то воткнул в него раскаленный прут. Он помнил, как начал задирать ее — мелкие подколки, насмешки, постоянное вторжение в ее пространство. "Эй, новенькая, ты что, потерялась?" — говорил он, ухмыляясь, когда она шла по коридору. "Ты всегда такая растерянная, Кросс? Или это специально, чтобы привлекать внимание?" — кричал он ей вслед. "Что это на тебе? Тебе дать денег на нормальные шмотки?" — комментировал, стоило ему увидеть на ней изношенную вещь. "Опять голодаешь, Кросс? Хочешь, могу накинуть пару центов, в качестве благотворительности?" — цедил он ей в лицо. "Трэшка"Трэшка" — от слова "трэш", то есть "trash", что означает мусор, низший уровень., знаешь, твоя худоба нездорова. Может, мне стоит заявить в органы опеки, что тебя морят голодом?" — добивал, когда не мог справиться с эмоциями. Он издевался, делал мелкие подлянки, шутил над ее робостью перед одноклассниками, внешностью, убивал омерзительными словами. Он мучил ее. Зачем? Из-за страха перед тем, что она вызывала в нем?

"Почему, почему из всех женщин в этом проклятом мире это должна была быть ты?"

Он делился с AshenRebel своими секретами, своими страхами, и она отвечала с такой нежностью, с таким пониманием, что он чувствовал, как его сердце тает. "Ты особенный," — писала она. "Ты заслуживаешь большего." А теперь это оказалось ложью. Или не ложью? Он не знал. Не хотел знать.

Его тело дрожало — от холода, от шока, или от этой смеси эмоций, которая бурлила внутри. Пар вырывался из его рта с каждым выдохом, как будто он выдыхал куски своей души.

"Почему я не могу дышать? Почему это рвет меня на части?"

Он увидел свою машину на парковке — черный седан, надежный, всегда готовый унести его прочь, — но мысль о вождении казалась абсурдной. В таком состоянии он не доверял себе.

"Я не могу сесть за руль. Черт, я даже дороги не вижу перед собой."

Его разум был заполнен образами Рэйчел — ее забавными картинками в их анонимном чате, ее словами, которые трогали его душу, ее советами, искренней поддержкой и теперь это все смешалось с воспоминаниями о времени в школе, о ее взгляде, полном презрения, словах, которые жгли его, как раскаленный металл. Рэйчел Кросс умела кусаться и он это знал.

Холодный ветер хлестал по лицу, смешиваясь с мелкими каплями дождя, которые впивались в кожу, словно тысячи крошечных игл. Конец сентября, а на улице уже адский мороз, будто сама природа решила подлить масла в огонь его внутреннего хаоса. Он сжимал кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони, оставляя багровые полумесяцы.

Он подошел к блестящему от дождя Bentley и с силой ударил по багажнику. Один, второй, третий раз. Плевать, если что-то останется. Плевать. Просто на все. Он задыхался.

"Почему?! Почему именно ты заставляешь меня сходить с ума?"

Он не понимал, что с ним происходит. Это было как одержимость, как яд, который проник в его кровь и теперь разливался по венам, делая его слабым, уязвимым, жалким.

"Пусть этот ебаный мир сука рухнет вместе с тобой!"

Снова удар. Еще и еще.

"Блять! Блять! Блять!"

Он рывком открыл пассажирскую дверь. Ему нужно было успокоиться, привести мысли в порядок. Он схватил спортивную сумку, лихорадочно расстегнул молнию с такой силой, что едва не порвал ткань, и начал переодеваться прямо на улице, не заботясь о том, что его может кто-то увидеть. Его руки тряслись — от холода или от адреналина, он не мог разобрать.

"С чего все это началось? Когда эта маленькая, притягательная сука Рэйчел Кросс превратилась в мою личную пытку?"

Сорвав с себя пальто, Элиот швырнул его на капот машины. Ткань упала с глухим шлепком, пропитываясь дождем. Запонки на рубашке не поддавались.

"Блять!"

Он с остервенением сдернул их, не замечая, как одна из них отлетает в лужу. К черту аккуратность, к черту этот блядский этикет, который вбивали в него с детства. Рубашка была сорвана с треском рвущейся ткани, обнажив его мускулистое тело, покрытое мурашками от холода, а брюки скомкались у ног, как ненужный хлам. Он швырнул мокрые вещи в кожаный салон.

"Думай, Элиот. Была причина. Ты никого не трогаешь просто так. С чего все началось? С какого хера она начала бесить тебя до мозга костей?"

Он быстро натянул спортивные штаны и толстовку, чувствуя, как ткань липнет к мокрой коже. Кроссовки на ноги — быстро, механически, без пауз, — и на секунду замер, опираясь на машину. Его дыхание было тяжелым, неровным, как после спринта.

"Тебе просто не нужно было открывать рот."

Он вспоминал их первую стычку в средней школе, ту, что заложила фундамент ненависти. Учитель задал вопрос о ресурсах, и Рэйчел, с ее вечно поднятым подбородком и глазами, полными самодовольства, подняла руку первой. "Бегать с мячом по полю — это глупо и неразумная трата ресурсов", — сказала она тогда, ее голос был таким уверенным, таким презрительным, что Элиот почувствовал, как внутри него закипает ярость. Ее взгляд... Господи, этот взгляд! Он был как кинжал, вонзившийся прямо в его эго. Его сердце колотилось, адреналин пульсировал в венах, заставляя вспомнить, как он сжимал кулаки под партой, борясь с желанием ответить. "Долбанная, заносчивая всезнайка", — подумал он тогда, и сейчас это эхо разнеслось в его уме.

Она всегда тянула руку первой, желая ответить на любой вопрос, вечно готовая влезть в разговор, вечно жаждущая доказать, что она умнее всех, и это бесило его до дрожи в коленях. А потом была олимпиада по математике. Он все еще помнил тот день: напряженная тишина в аудитории, скрип ручек по бумаге, и ее торжествующий взгляд, когда объявили результаты. Она выиграла. Выиграла у него, Элиота Блэквуда, у того, кто всегда был на вершине. "Что такое, Элиот? Не всех можно купить?" — бросила она с ехидной улыбкой, и это было как пощечина. Он проиграл. Проиграл девчонке из трущоб.

— Ты нихрена не знаешь о моей семье! Нихрена! — он выкрикнул в ночной воздух, будто она была здесь, рядом, и его лицо исказилось гримасой боли.

"Нихрена... не знала..."

Его голос эхом отразился от машин на парковке, полный злобы и боли. Его отец — суровый, бескомпромиссный ублюдок — никогда ничего не покупал для него. Ни побед, ни привилегий. Все, что у Элиота было, он заработал сам: награды, грамоты, все это дерьмо, пропитанное его потом и кровью. Отец мог только хлестать словами, иногда и кулаком, но это делало его сильнее, выковывало его как сталь.

"Такие как она не должны были ходить с нами в одну школу."

Из-за нехватки мест, из-за того, что ее школа сгорела, ее и еще несколько ребят затолкали к ним, в элитную школу, и она стала херовой назойливой пиявкой.

— Ублюдочные изгои, — прошептал он, сплевывая на землю, как будто мог таким образом избавиться от яда в душе.

В коридорах он всегда чувствовал ее взгляд — пронизывающий, обвиняющий, как будто она хотела отхватить кусок его славы. Она спорила с ним, парировала его язвительные шутки, задирала нос и никогда не плакала, сколько бы он ни старался унизить ее. Он делал с ней все, что хотел: разрушал ее репутацию, высмеивал перед всеми. Слухи, сплетни, издевательства, все, что он выливал на нее, — это было его оружием, его способом сохранить контроль.

Но сейчас? Сейчас он стоял, дрожа от холода и внутреннего разлома, и не понимал, что с ним происходит. Почему его так тянет к ней? К той, с кем он делился секретами в сети, чувствуя притяжение, которое теперь казалось отравленным. Растерянность разрывала его на части. Он не хотел этого признавать, но в глубине души, под слоем ярости, затаилась рана, которая кровоточила.

Элиот сжал зубы и схватил беспроводные наушники, воткнул их в уши. Он захлопнул дверцу и рванул вперед, по направлению к стадиону Гарварда.

Он помчался по мокрому покрытию, и каждый шаг отдавался в его груди как удар молотка, разбивающий что-то хрупкое внутри. Капюшон толстовки, накинутый на голову, промок насквозь, прилипая к волосам, и от этого мир вокруг казался еще более серым, безысходным. Из наушников вырывался хаос — какой-то грубый рок или металл, кричащие гитары и ревущий вокал, но Элиот не слышал слов. Не хотел. Это была всего лишь шумовая завеса, чтобы заглушить собственные мысли, которые, как черви, копошились в его мозгу, разъедая все на своем пути.

"Как же так? Почему? Почему именно ты?" "Что со мной, черт побери? Почему она? Почему именно она?"

Грудь сжималась так, будто кто-то невидимый сдавливал ее в тисках, и каждый вдох был борьбой — воздух казался вязким, как нефть, и не хотел заполнять легкие. Он бежал быстрее, ноги несли его по скользкому покрытию. Элиот чувствовал себя разбитым вдребезги, как старая ваза, которую не собрать обратно. Месяцы переписки с AshenRebel — это была его тайна, его убежище, где он мог быть уязвимым, где он делился тем, что скрывал от всех: своими страхами, желаниями, даже теми интимными фото, которые теперь жгли стыдом в памяти. А теперь? Теперь это все рухнуло, как карточный домик под дуновением ветра.

"Охуеть, просто охуеть."

Его ноги несли его по кругу стадиона, мимо темных силуэтов деревьев и мокрых скамеек, где студенты обычно тусовались, но сейчас здесь было пусто — только он и этот гребаный дождь. С каждым шагом Элиот набирал скорость, стараясь убежать от себя самого, от этой дикой смеси шока и влечения, которая разрывала его на части.

"Прийди в себя!"

Он с силой стукнул кулаком по бедру, вызывая боль, которая хоть как-то отвлекала. Он не понимал, как это произошло. Как под ненавистью, которую он культивировал годами, затаилось что-то иное: притяжение, которое он отрицал, давил, но которое теперь вырвалось на свободу, как яд из раздавленного плода. Как эта девчонка, с ее острыми, как бритва, насмешками и холодным взглядом, превратилась в ту, к кому он тянулся, как мотылек к огню? Рэйчел — с ее длинными темными волосами, в вечном беспорядке, и фигурой, которая в школьные годы заставляла его смотреть украдкой, несмотря на всю ее невзрачность и его ненависть. Она была хрупкой в их переписке, уязвимой, как раненый зверек, — делилась своими страхами, смущением, милыми моментами из жизни, и он внимал каждому слову, как истинному откровению. Утром он просыпался и первым делом проверял чат, чувствуя тепло в груди, которое теперь казалось ядом.

"Ты одержим ей, ублюдок. Одержим Рэйчел, той, кого ты презирал."

Он бежал все быстрее, сердце колотилось в ритме той музыки, которая не могла заглушить внутренний хаос. "Тебе не выбраться, ублюдок," — шептал голос в голове, и Элиот стервенел, ускоряя темп, чтобы наказать себя за трусость. Он бросил ее там, у памятника, одну в этом проклятом холоде, не подошел, не написал, даже не попытался. Просто сбежал, как последний трус.

"Зачем? Потому что ты слабак, вот зачем. Потому что она — это она, и ты не можешь с этим разобраться".

— Трусливый кусок дерьма, — шипел он про себя, хриплым, прерывистым шепотом, полный растерянности и ярости, ускоряя бег, пока легкие не загорелись от холода и усилий.

Эмоции накатывали волнами, каждая болезненнее предыдущей. Шок — он не мог поверить, что это она, что все это время он делился с ней всем, что было у него на душе. Растерянность — почему его все еще тянет к ней? Он ведь узнал правду, и это притяжение не ослабело — оно выросло, как опухоль, заполняя все внутри. Он хотел ее еще сильнее, и от этого хотелось выть от отчаяния. Почему? Что изменилось? Может, в ней — она стала увереннее, злее, или в нем — он слабее, уязвимее? Или это всегда было, скрытое под слоем злобы, как огонь под пеплом? А теперь он ощущал себя одержимым — словно она была ядом, который он добровольно пил.

"Просто случилось, идиот. Без причины, без объяснения. И теперь ты в гребаном аду".

Он остановился на миг у края стадиона, опершись руками о перила, и дождь стекал по его лицу, смешиваясь с потом и слезами, которых он не признавал. Грудь сжималась так, что казалось, вот-вот разорвется, а в голове крутились обрывки их бесед: ее признания в слабости, его ответы, полные желания.

— Я не могу, не могу так, — прошептал он, задыхаясь, и рванул дальше, музыка в ушах перешла в какой-то безумный ритм, отзывающийся в каждом ударе сердца.

Он всегда мог справиться, всегда выбирался из дерьма, но сейчас... сейчас он не был уверен. Рэйчел — AshenRebel — была теперь частью него, и это притяжение, это безумное желание только росло, несмотря на всю боль. Он чувствовал себя раздавленным, как будто весь мир сжался в его груди, и единственным выходом был этот бег, этот отчаянный побег от самого себя. Но даже в этом движении он знал: от этого ада не уйти.

Элиот мчался по стадиону, его дыхание вырывалось рваными, обжигающими глотками, словно каждый вдох был наказанием за его глупость. Легкие горели огнем, мышцы ног сводило судорогой, но он не останавливался — не мог. Седьмой круг? Одиннадцатый? Он потерял счет, а мир вокруг смазался в размытый вихрь уличных огней и холодного сентябрьского тумана. Воздух был пронизан сыростью, которая впивалась и жалила кожу, но Элиот не чувствовал холода. Внутри него бушевала буря, жаркая и яростная, раздирающая душу на части.

"Блять, что я наговорил? Сколько дерьма вывалил перед ней?"

Он вспоминал их анонимные беседы: ночи напролет, когда он изливал душу, делился самым сокровенным. Проблемы с отцом — да, он рассказал, как тот иногда перегибал и ему приходилось скрывать синяки под длинными рукавами. Самоистязания — те моменты, когда он разбивал руки в кровь, чтобы не потерять связь с реальностью. И то, что в десятом классе от него залетела девчонка, и аборт... Боже, она знает даже это. Она знает все. Все, что он пытался закопать поглубже, чтобы никто не увидел. "Ох, конечно, она знает", — язвительно шептал внутренний голос. — "Ты же так любезно выложил все карты на стол, Элиот. Для своей "загадочной" AshenRebel, которая, оказывается, твоя заклятая стерва".

"Браво, Элиот, блять, брависсимо!"

Его тело работало на автопилоте, мышцы выкручивались в узлы, пот смешивался с холодным воздухом, оставляя на коже липкий слой. Его губы изогнулись в издевательском смешке.

"Ты же любишь трепать языком, Элиот? О, да, ты же поэт, мать твою. Сколько стихов ты ей посвятил? Те самые, что рвали душу на части, где каждое слово было пропитано твоей "охуенно тонкой душевной организацией". Браво, уебок. Поаплодируй себе стоя."

Смех вырвался из его горла — горький, издевательский. Он бежал быстрее, ноги стучали по покрытию стадиона, эхом отдаваясь в пустоте. Внутри — гнев, стыд, растерянность.

"Смеешься? Ты, придурок, ты стал жалким из-за девчонки, которая не отличит вилку для устриц от вилки для улиток. Что сказал бы отец? Запер бы в психушке, и, может, это было бы не так уж плохо. Может, это и сработало бы. Может, это избавило бы от этой херни."

Он споткнулся, но удержал равновесие, продолжая бежать. Пот катился по его лицу, смешиваясь с холодным воздухом, и он ощущал, как каждая мышца кричит от перегрузки. Он не мог позволить себе остановиться. Бежал дальше, через холодный воздух, через воспоминания, которые всплывали, как трупы из реки. Он был разбит, растерян, и это пугало больше, чем любая физическая боль. "Зачем ты это сделал?" — шептал внутренний голос, полный отчаяния. — "Зачем позволил себе слабость?"

Его ноги подгибались, мышцы кричали от боли, но он бежал дальше, словно пытаясь убежать от самого себя. Гарвардский стадион, обычно тихий и пустынный в это время, стал ареной его внутреннего ада — место, где элитные студенты тренировались для будущих побед, а он здесь умирал от душевных терзаний.

"Почему я не могу оторваться? Почему она меня разбивает?"

Он хотел загнать себя до изнеможения, до той точки, где боль в теле затмит боль в душе. Но знал, что это невозможно. Рэйчел — или "AshenRebel" — уже вросла в него, как заноза, и с каждым шагом он чувствовал, как она рвет его на части.

— Из-за девчонки, — повторял он, задыхаясь. Его голос сломался. — Из-за долбаной девчонки, которая разрушила все.

Наконец, он замедлился, сгибаясь пополам, чтобы перевести дыхание. Пар вырывался из его рта густыми клубами, но внутри все еще кипело. Он стоял на стадионе, один в этом холодном мире, и впервые за долгое время почувствовал, насколько он уязвим. Рэйчел Кросс — его враг, его тайна, его проклятие. И он не знал, что делать дальше.

***

Ночь опустилась на территорию Гарварда, как тяжелое одеяло, укрывшее древние здания и ухоженные аллеи в густой тьме. Воздух резал кожу, словно тысячи крошечных льдинок, и дыхание вырывалось изо ртов клубами пара. Фонари вдоль тропинок мерцали мягким, желтоватым светом, отбрасывая длинные тени на мокрый асфальт, где лужи от недавнего дождя блестели, как осколки стекла.

Несмотря на то, что был вечер пятницы, когда обычно студенческий городок гудел от смеха и музыки, сегодня здесь царила почти идеальная тишина — может, из-за холода, который отпугивал даже самых стойких гуляк — лишь редкий шелест листьев под порывами ветра да далекий гул машин с главной улицы нарушали покой.

Кириан и Рэйчел шли медленно по аллее, ведущей к ее общежитию. Он шагал уверенно, с той непринужденной грацией, которая говорила о силе и привычке к доминированию, а она — чуть ближе к нему, чем следовало, чтобы укрыться от пронизывающего холода.

Рэйчел украдкой бросала на Кириана взгляды, которые она старалась делать незаметными, но они выдавались в ее слегка замедленном шаге. Он был высок — гораздо выше нее, — и это делало его силуэт еще более внушительным в тусклом свете фонарей. Его плечи, широкие и мощные, натягивали ткань черной толстовки, подчеркивая рельеф мышц, а черты лица — острые, с квадратной челюстью и темными глазами, которые всегда смотрели прямо, без тени сомнения, — заставляли ее сердце биться чаще.

Она знала, что Кириан — это классический "плохой парень", из тех, кого принято сторониться, но в этот момент это казалось ей совершенно неважным. Его прямота, та наглость, с которой он смотрел на мир и на нее, в частности, — без стеснения, без масок, — притягивала ее как огонь в эту холодную ночь. Ей нравилось, как он не притворяется, как его взгляд скользит по ней, будто он уже знает все ее секреты. Это было волнующе, почти опасно, и в глубине души она чувствовала, как интерес к нему разгорается, оттесняя на задний план все сомнения.

Они дошли до входа в общежитие — высокого, кирпичного здания, где окна светились редкими огнями, — и Рэйчел остановилась, оборачиваясь к нему. Ей пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы встретиться с его глазами, и в этот момент холодный ветер обвил их, заставляя ее поежиться.

— Мы пришли, — сказала она тихо, с легкой улыбкой. — Спасибо за вечер, Кириан. И... спасибо, что спас меня от холодной смерти у того памятника. Я бы замерзла в ожидании того, кто даже не удосужился прийти.

Ее слова прозвучали шутливо, но в них сквозила нотка настоящей благодарности — и, возможно, разочарования в том, кого она так и не дождалась.

Кириан мягко улыбнулся, замечая, как ее глаза на миг потухли.

— Не за что, Рэйчел, — ответил он, его голос низкий, с легким хриплым оттенком. — Но я надеюсь, в следующий раз ты выберешь правильного парня. Того, кто не подведет. Меня, например.

Рэйчел почувствовала, как по ее телу прокатилась волна тепла, несмотря на холод. Ей стало немного неловко — то смущение, которое смешивалось с волнением, как вихрь в груди, — но она не отвела взгляд. Вместо этого она улыбнулась шире, решив ответить в том же тоне, чтобы зацепить его, вызвать ответную реакцию.

— О, так ты предлагаешь себя в качестве альтернативы? — произнесла она иронично, с легким подтруниванием в голосе, но в ее глазах мелькнуло настоящее любопытство.

Кириан прикусил внутреннюю сторону щеки, его взгляд скользнул по ней с головы до ног — медленно, оценивающе, как будто он изучал картину, которую только что открыл для себя.

Этот взгляд был красноречивее любых слов, откровенным, почти интимным, и в нем читалось: "Мне нравится то, что я вижу, и я не собираюсь это скрывать." Рэйчел ощутила, как ее щеки порозовели, а сердце забилось чаще — смесь адреналина и смущения, которая заставила ее на миг застыть на месте.

— Спасибо еще раз за вечер, — добавила она, пытаясь взять себя в руки, и повернулась, чтобы уйти. Но Кириан не позволил ей. Его рука аккуратно, но уверенно обхватила ее запястье, и он развернул ее лицом к себе.

Рэйчел замерла, ее дыхание сбилось — на мгновение ей показалось, что он собирается поцеловать ее. Ее сердце колотилось в груди, а глаза расширились от неожиданности. Для Кириана это было необычно: обычно девушки сами бросались на него, вися на шее при первой возможности, но в глазах Рэйчел он увидел намек на протест, на границу, которую она не готова пересечь. Это его заинтриговало, но он не настаивал. Вместо этого он отпустил ее руку, но не отступил.

— Подожди, — сказал он просто, доставая телефон из кармана. Экран осветил его лицо, и Рэйчел заметила, как он морщится, видя десяток пропущенных звонков и сообщений — иконки мигающих уведомлений от разных номеров, которые он явно игнорировал весь вечер. — Запиши свой номер. Хочу быть уверен, что не потеряю связь.

Ей стало неловко — эта смесь приятного и странного, как будто она заглянула в его личную жизнь, — но в то же время это льстило. Она взяла телефон, ее пальцы слегка дрожали от холода и волнения, и быстро ввела свои данные.

— Вот, — сказала она, возвращая устройство. — Не говори потом, что я не предупредила — я могу быть занята.

Кириан кивнул, убирая телефон, и его глаза на миг задержались на ее лице.

— Увидимся, — произнес он с той же самоуверенностью, что и всегда, и развернулся, уходя широкими, уверенными шагами по аллее. Его фигура быстро растворилась в тени, оставив Рэйчел одну.

Ее телефон завибрировал в кармане, и это ощущение неожиданно ударило в грудь. Сердце затрепетало, забилось в бешеном ритме, выбивая воздух из легких — первая мысль была о DarkCrown. Ей представилось, как он извиняется, объясняет, почему не пришел, и они наконец-то встретятся по-настоящему. Этот вечер, который они могли бы провести вместе, после месяцев сообщений, откровений, когда она делилась с ним своими секретами, своими страхами. Он должен был быть особенным, их первым настоящим свиданием. Но нет. Ничего от DarkCrown — абсолютная тишина, как будто их связь никогда и не существовала.

Внутри что-то сжалось. Заныло. Так больно, так отчаянно, что Рэйчел невольно пошатнулась, словно еще немного и она потеряет равновесие. Она не понимала, почему он поступил с ней так жестоко, и что она ему сделала. Она была искренней, она поддерживала, она слушала, она открывалась ему. Она была для него, а сейчас что-то сломалось... словно истлело и болело, так сильно болело.

Обида хлынула волной, жгучей и нестерпимой, как кислота в венах. Ей показалось, что весь воздух вырвался из легких, оставив пустоту, а сердце разорвалось на куски — от него, от DarkCrown, который просто взял и предал ее чувства, оставил ждать в холоде, как ненужную вещь. Слезы подступили мгновенно, одна скатилась по щеке, горячая и соленая, оставляя мокрый след на коже.

"Как ты мог?"

— Черт возьми, почему? — прошептала она себе, голос дрожал от смеси гнева и разочарования.

Рэйчел яростно смахнула слезы, ее пальцы дрожали, когда она открыла сообщение: "Спасибо за вечер, ледышка". От незнакомого номера — от Кириана. Уголки ее губ дрогнули, едва уловимая улыбка пробилась сквозь слезы. Это было так неожиданно, так просто, но в этом жесте было что-то настоящее, что-то, что разогнало тьму в ее душе.

— Спасибо, Кириан, — прошептала она тихо в ответ, шмыгнув носом, и вошла в общежитие, закрывая за собой дверь.