Вторичка

Я прошлепала босыми ногами по имитации пляжного песка. В задумчивости пнула кочку. На шезлонге у бассейна с волнами, потягивая свежевыжатый тыквенный сок, лежал Ян. Он не заметил меня: пялился в рекламный буклет. Присматривал, на какие водные горки затащить безотказную подчиненную.

Промокнув длинные волосы полотенцем, я нарочно обрызгала напарника. Он убрал намокший флаер и воззрился на меня с приподнятой бровью, ища в чертах лица остатки совести. Я притворилась, что не заметила блеска воды на рельефах торса, и кинула полотенце на соседнее место:

– Ой, случайно.

– Не сахарный, не растаю, – оскалил зубы Ян. – Ты чего застряла? Думал, ты утонула.

– Лестница на выход из бассейна постоянно телепортировалась, и я не могла выбраться, – пожаловалась я.

Собеседник рассмеялся до слез. Я закатила глаза.

– Прелестная картина. А чего не позвала на помощь?

– Спасатель встал в Ти-позу из-за туристки, которая случайно спросила его про мечту по-испански. Когда тот завис, моя соотечественница объяснила мужу, что просто искала кабинет лечебного сна.

– Надо было с тобой пойти, – бог покатился со смеху. – Столько уморы пропустил.

– Пятый этаж – отстой. Живых людей почти не осталось, а реальность сходит с ума.

– Ошибка новичка. – Ян стер слезу от хохота. – Ты три года среди мертвых живешь. А сейчас они наконец-то принимают натуральный вид. Живые здесь только мы с тобой.

Небожитель заострил взгляд на моих ключицах и, зацепившись за линию подбородка, уставился прямо в глаза.

Я принимала в своей внешности плоскую грудь и узкие бедра. Но существо передо мной могущественное, скольких красоток он отшивал? Обычно я иду наперекор и опережаю разочарование во мне. Грубый вздор в ответ на чрезмерное внимание – не креативная форма флирта и не конфуз. Боязнь. Страх влюбиться по-настоящему возрос на фоне того, что в мире, никого, кроме нас с Яном, не осталось. Предсказуемый сюжет, как крутить «бутылочку» вдвоем. А мысли о симпатии иномирца ко мне я и вовсе гнала прочь.

Смешно переживать о беспонтовой глянцевой суете, как безответные чувства, сидя на пороховой бочке. Почему я неспособна в полной мере осознать, что происходит? Ум не слушался и закрывался от темы конца света. Однажды до меня дойдет наконец, что мы не в бирюльки играем, а гасим свет, уходя.

Я расправила влажное полотенце и устроилась на шезлонге. В псевдоморе начался шторм. Качалась связка буйков под табличкой «¡Está Prohibido nadar por las boyas!». Я спросила:

– Как тебе тыква? В пролете, как и батат?

Бог покрутил пластиковый стаканчик с остатками сока и метнул его за плечо. Подложив ладони под затылок, откинулся на спинку.

– Не переживай, Иголочка. Мы обязательно найдем кулинарный шедевр.

– Спасибо, что утешил, – сказала я холодно. – А то я до смерти распереживалась.

Какое-то время слушали, как шумит вода в коллекторах, и я первой нарушила молчание:

– Эй, Ян.

– М-м? – на меня скосили глаза.

– Это было на удивление просто – перекрыть пару вентилей в испанском аквапарке. Я готовилась к схватке с Кракеном из «лягушатника» или горками-убийцами. И где охранная система?

– Консьерж есть у каждого Этажа, Иголочка, это прописная истина. Пятый Хранитель, по ходу, вышел на сиесту. – Напарник опустил ноги в искусственный песок, дошел до «берега» и помочил пальцы. – В любом случае он уже отключен вместе с уровнем. И скатертью дорожка.

Я приподнялась на локтях, чтобы получше рассмотреть беззаботную физиономию напарника.

– Антивирус Создателя просто канифолит нам мозги, – Ян с зевком махнул рукой. – Не думай об этом и наслаждайся тимбилдингом, не отходя от кассы.

Моя консультация тоже оказалась поверхностной. Я ждала задачи уровня поиска забытой станции метро или выхода из заколдованной квартиры, а вышло все куда проще. Ответственный за корпоративы изъявил желание покататься на водных горках. Прежде не бывала в таких местах, поэтому купила в киоске журнал-каталог и всучила богу. А себе – газету, чтобы узнать, что происходит в пластиковом мире.

«Давай сюда», – сказал Ян и ткнул пальцем в аквапарк в городке близ Барселоны.

Я ответила, показав заголовок одной из статей: «Вряд ли. Прошло несколько лет, как его закрыли из-за несчастного случая. Аномалия?»

Было легко. Подозрительно легко.

Уже в аквапарке читала классическую повесть под шум воды и иностранную трескотню марионеток. Положив книгу на ноги, взглянула на притихшего Яна и склонила голову на бок: не могла поверить, что видела это по-настоящему, но бог спал, закинув за подголовник руки и приоткрыв рот. Его грудь не спеша вздымалась в ровном дыхании.

«Это норма или нет? – потерла подбородок я. – Ладно, пойду поплаваю, а когда вернусь, проверю, живой ли».

Красный свет перетек в оранжевый. Чаша неглубокого бассейна была стилизована под бухту с системой подземных рек, симулируемых насосами. Вода в пещерках переливалась подсветкой. Оранжевая – в желтый. Далеко от сонливого бога я не ушла, памятуя падение с Седьмого этажа.

Я нырнула, зажав нос. Комфортно и тепло, как в чане парного молока. Похоже на утопление с ведущим «По миру пойдем!» в водоеме Нехорошей квартиры. Проплыла несколько метров, пока не кончился кислород. Вынырнув в пещере, протерла глаза от хлорки – зрелище, которое я застала, парализовало все тело. В коконе ультрафиолета застыла в объятии пара влюбленных марионеток. Макеты, облысевшие до деревянных болванчиков.

С трудом касаясь дна, попятилась спиной к «бурной реке». Но женственная фигура зашевелилась, затрясла безликой головой и протянула ко мне руку. Кукла не удержалась и выпала из объятий любимого. Утонула, скорчившаяся и поломанная.

Я ущипнула себя. Ян впервые уснул в моем присутствии, может, это я сплю, а он бодрствует? Сны искусно вплетались в новую реальность и, как на Шестом этаже, играли непоследнюю роль. Во мне вспыхнуло и тут же угасло нехорошее чувство.

Из-за затылка одинокого макета, как в избитой отсылке на библейский сюжет, показалась голова гадюки. В расцветке синтетического каучука, она обвила плечо «Адама» и гипнотизировала меня шевелением тоненького раздвоенного язычка. У рептилии не хватало левого глаза. Страх отступил, сменившись проницательностью.

– Ворон, – произнесла я.

Змей заговорил глубоким баритоном в моей голове:

Ты сохранила конфиденциальность, консультант. Молчание делает тебе честь.

– Не из дружеских побуждений, не обольщайся, – скрестила руки, стараясь сохранять самообладание. Прошлая встреча с одноглазым принесла немало проблем. – Я... не доверяю ни тебе, ни тому, кого ты зовешь Вратами. Привыкла не трепаться о том, что может пригодиться.

Гадюка наклонилась, прищурив зрячий глаз. Мой щит самонадеянности дал трещину, я оробела и опустила руки. Ультрафиолетовая вода, казалось, охладела на пару градусов.

Всякая революция начинается с одного акта неповиновения.

Мне стало трудно дышать. Существо пристально смотрело, изучая каждую клеточку моей души. Через мучительные секунды промолвило:

Юная революционерка призывается в Подполье. Если не дрейфит.

Принять предложение было сродни добровольному спуску в темный подвал за ручку с маньяком.

– Заманчиво, нет слов, – ответила я, отходя на носочках к выходу. – Ну, мне пора.

Твой бог-чистильщик – Двуликий Янус.

– А по существу претензии будут, кроме метафор? – вздохнула.

Змей сполз на спину всплывшей куклы, чтобы подобраться ко мне. Я замерла.

В прошлой жизни я носил воинское звание. Не обучен юлить, если ты об этом, консультант. Я говорю напрямую. Ты сотрудничаешь с древнеримским божеством о двух лицах.

Я убедилась, что нас не подслушивают, и опустилась на бутафорский камень, торчащий из воды.

– Смутно припоминаю... – постучала пальцем по межбровной складке.

В школе ко мне в руки попало переиздание дореволюционного сборника легенд Древней Греции и Рима. Исследователь освещал религиозную культуру регионов через образы богов, но еще семиклассницей я поняла, что в какой-то момент самобытный пантеон римлян принял условия греческой франшизы и выпустил переименованные версии поп-звезд: Юпитера, основанного на Зевсе, Нептуна – на Посейдоне, а Аполлон и вовсе прижился без изменений. Пытливый разум школьницы не дал мне отложить книжку и забыть про нее. Поэтому я выискивала исконно-римских богов, но не запоминала среди горстки отщепенцев, отвечающих за фонтаны, пороги и фруктовые сады, никого.

Почти никого. Врезался в память фрагмент об оригинальном боге италийцев, чей внешний облик, запечатленный в жутковатом двухголовом бюсте из Ватиканского музея, символизировал Прошлое и Будущее. Одно лицо смотрело вперед, другое – назад, молодое и старое. Судьба этого парня – быть всем и потерять все. Как бога начал, его приветствовали первым, а его жрец был важнейшей фигурой в ритуалах. Затем его сместили до стандартного малого божества дверей и выходов, а после и вовсе подменили понятия и назвали царем региона-прародителя римлян.

А в какой-то момент, когда римская культура впитала в себя греческий нарратив, отняли и это. В царство явился Сатурн, бог земледелия, и был радушно принят двулицым простофилей. И в честь кого из них теперь названа планета в Солнечной системе?

Звали неудачника...

– Янус.

Гадюка, будто прочтя мои мысли, ответил:

Не все так однозначно, человек. Историю пишут победители. Мифы – отражение политики между богами-закулисниками, теми, что вмешивались в людские судьбы. Янус заслужил свое падение: он, конечно, не был двулицым уродцем, но двуличным точно. И тому есть свидетельства.

«Сколько воды утекло, милый мальчик с дв...» – так выразилась Консьерж Седьмого этажа. «...с двумя лицами».

От постоянной смены сезонов и локаций я не могла бы точно посчитать, сколько была знакома с Яном. Он пугал меня на бессознательном уровне, как бюст мутанта из Ватиканского музея, много умалчивал и недоговаривал, но лицемерия за ним пока не наблюдала. У солдафона, видимо, давние счеты, но и знать он мог побольше моего. Черт-те что.

Я поводила рукой по фиолетовой воде в задумчивости. Побуду адвокатом дьявола.

– О'кей, – пожала плечами я. – Далеко не сенсация. Не пойми неправильно, я не успела привязаться к Яну настолько, чтобы слепо атаковать инакомыслящих. Но пока ты не назвал того, что могло бы пошатнуть мою... нейтральную позицию. – Я посмотрела на зубастую мордочку и шрам, перечеркивающий пустую глазницу. – О чем ты хочешь предупредить меня?

Ликвидаторы Агентства – мошенники, а Янус – слуга двух господ. Сухой сводки недостаточно, чтобы осветить полную картину. Я неподалеку. И вновь вранье, ведь Янус поклялся, что в мире остались только ты и он.

Несмотря на утверждение вместо вопроса он был прав. И эта уверенность подкупала. Я медленно кивнула, понимая, к чему он клонит:

– Тогда...

...что здесь делаю я?

– Кто ты?

У стен есть уши. Поговорим в Подполье. В штаб-квартиру не попадешь без мастера арочных переходов. Но на Пятой ступени, то есть Этаже, есть лаз. Чтобы попасть в Подполье, воспользуйся ключом: «Сет, Аид и Хель сто двадцать два года искупают грехи всей семьей».

* * *

На арендованном автомобиле мы мчались по трассе. Я отвернулась к пассажирскому окошку и притворялась, что сплю. Не хватало сил разговаривать с Яном. Диалог с гадюкой оставил ядовитое послевкусие. Я не паинька, но, такой вот каламбур, и не двуликий Янус – хватит ли мне запала плести интриги за спиной у божества и не обратиться из лисицы в ту курицу, которую проглотит проворный напарник?

Периодически открывая глаза, я следила за мельканием фонарных столбов, ограничителей и кипарисов. Холмики с плешивым ковриком зелени сменялись возвышенностями, а после разглаживались в каменистые равнины, и я могла рассматривать аппликацию гор на горизонте. Время от времени наблюдала застывших в небе птиц и деревья, посаженные корнями вверх. Все чаще и чаще мелькало – «Барселона».

Когда линии электропередач, растянутые вдоль пустырей, оборвались, мы нырнули в тоннель.

– Обманщица, – сказал водитель.

Я задержала дыхание. Настороженно спросила, не поворачивая головы:

– С чего это?

– Ты уже не спишь давно, – бог прибавил газу, и мы вырвались из оранжевого желоба, – заметил по отражению в окне.

– Премию тебе выдать за это? – ответила я с особенным раздражением. – Мне еще режим сна согласовывать с твоим Агентством?

Я закусила губу. Не стоило грубить. Злилась ведь только на себя.

После того, как я огрызнулась, Ян скрыл глаза за «авиаторами» и помалкивал. В тишине наш седан промчался между стеклянными бизнес-центрами, небоскребами, рядами пальм и остановился перед въездом на светофоре, откуда я разглядела полоску синего моря. Вспомнились Олежа и его прихвостни, сосланные на «пляжный отдых». Плескался сейчас где-то среди ледников и неповоротливых моржей. Он сказал, что мать вынудила его натравить на меня гоп-стоп, но зачем ей это было нужно? Хотела избавиться от меня, выгнала бы из дома, за который я платила.

Машина притормозила на парковке. Я отстегнула ремень и вышла на пешеходную улицу. В тени деревьев гуляли местные жители и приезжие – некоторые преодолевали зацикленный участок дороги и застревали в текстуре асфальта, как в компьютерной игре. Вывеска одного бутика преследовала меня от магазина к магазину. Материя барахлила ощутимее, чем на предыдущих этажах.

Ян захлопнул дверцу авто, нажал кнопку блокировки дверей на связке ключей и выбросил их в урну. То противоречие, которое привлекало меня в напарнике, получило неожиданное античное объяснение. Одна рука возводит, а другая – рушит.

Мы прогуливались по улице. Я решила понаблюдать за поведением бога и подвязать факты под мифологию – вдруг замечу то, что было скрыто раньше. Вот Ян достал из кармана джинсовки евро монетку и, показав простенький фокус смуглому мальчишке в очереди, купил стаканчик мороженого под смех ребенка.

Жара стояла невыносимая, и я тоже захотела фруктового льда, но, когда он повернулся и посмотрел на меня, жестом предлагая выбрать десерт, отказалась. Теребя завязки кардигана, побрела дальше по улице.

Мы вышли к перекрестку, по которому сновали туристические автобусы, фургоны, мотоциклы и легковушки. Остановились на переходе.

– Меня иногда заносит, – сказала я наконец. – Я не права.

Напарник не отвечал некоторое время, но, взглянув на него, я поняла, что он просто откусывал здоровенные куски пломбира. Заметив мое внимание, Ян начал разыгрывать нереальный кайф, как в телерекламе. Загорелся зеленый, и я потопталась на месте, не успев сориентироваться на «зебре». Белобрысый затылок вальяжно пересек дорогу. Я нагнала его.

– Зря отказалась, очень вкусно. Я наелся уже, жаль выбрасывать... – Недоеденный рожок с клубничным джемом должен был достаться мне, но описал дугу и угодил в мусорку. Налетевшие голуби тут же разделили добычу. – Трехочковый!

«Прочь, кишечники летающие, это мое, – мысленно отгоняла птиц я, – вы вообще не живые, а меня вот-вот хватит тепловой удар!»

Я облокотилась о каменную стену сувенирного магазинчика. Переминаясь, уместилась в узкой полоске тени.

– Один курс психологии на всех? – усмехнулась я. – У эльфов и марсиан тоже кредиты и неразделенная любовь...

Ян пересек личные границы и подошел вплотную. Он оперся о стену над моим плечом и навис, закрывая широкой спиной южное солнце. У меня пошла кругом голова. Пара золотых прядей упала на глаза, в которые, как в ледники, вмерзло мое лицо.

– Мне совершенно плевать на оскорбления, Иголочка, у меня порядок с самооценкой, – откровенно сказал напарник. – Важнее, что стоит за твоей агрессией?

Заушник «авиаторов» легонько уперся в ложбинку между ключиц. Мысли сворачивались в голове со скоростью яичного белка на раскаленной сковородке. Я хотела обуздать ворох смыслов, чтобы грамотно утаить желание спуститься в Подполье и переворошить скелеты в шкафу древнеримского бога на пару с пернатым недоброжелателем. Но я вихляла и разматывалась на том узле цепей, который, как Ян на карусели, закрутила сама. И конца-края этому не видно.

– Твой удел – сплошные потери. Отец, которого можно было спасти. Пьянчужка-мать, что и пьет с тех пор, как энергетическая волна стерла людей в один миг. Это неправда, какая она. Она никогда такой не была. Персональный дьявол, и только. – Напарник приблизился, и дужка очков интенсивнее впилась в кожу. Мой взор ошпарил Яна, и он отдалился. – Твои приятели из подземки, про которых ты рассказывала, – уверена ли ты, что хотя бы они настоящие?

Слова долетали как пощечины. Я стояла под обстрелом, потому что не видела выхода.

– Я сначала подумал, что ты психопатка. – Бог пригладил волосы над ухом. – Не склонная к эмпатии, поэтому и забила на моральную сторону апокалипсиса.

Я наконец-то заговорила, не узнавая свой голос:

– А обернулось так, что психопат здесь только ты.

Улыбнулась, слегка расслабившись, и напарник учтиво дал мне пройти, отразив эмоцию. Отвернувшись, охладила щеки ладонями. Горю. Простыла после бассейна?

– Не, не психопат. Я, вот, твоей нелегкой доле сопереживаю, – прилетело мне в спину.

«Что ты творишь? Режешь без ножа...»

– Чья бы корова... – ответила я и осеклась. – За себя переживай, не ровен час, психопатка возьмется за нож.

Ян рассмеялся, а я облегченно выдохнула. Чуть не спалилась, что подсиживаю ликвидатора Агентства Иномирной Недвижимости. Надо быть осторожнее.

Солнце не достигало каменных дорожек узких улочек старого города. Сказочные домики, смотрящие окнами в окна, сдерживали жару.

Мой напарник оставил владельцам сувенирных лавок и маркетов целое состояние и гордо нес пакеты с барахлом. Я засмотрелась на гирлянды, протянутые между крыш, и с размаху врезалась в спину Яну. Он пошуршал в одном из миллиона пакетиков, бросил их все в ноги и развернулся ко мне, потирающей ушибленный нос, с протянутым кулаком. Я подняла глаза на бога:

– Что это?

– Фокус. Подумай о том, что хотела бы получить, – Ян оскалился. – Как будешь готова, коснись кулака.

Я поглядела по сторонам и увидела рекламную стойку рядом с кондитерской. На ней изображался стаканчик кофе и круассан, знак равно и «1€». Не мудрствуя лукаво, загадала монетку стоимостью в евро и дотронулась до руки с ключом, V-образной пятеркой и новым символом, который вспыхнул и тут же исчез. Он состоял из четырех зигзагообразных троек, образующих квадрат.

Кулак раскрылся. В центре ладони лежал значок с эмблемой футбольного клуба, которую в одноименном городе просто обожали. Ян купил его в магазине, посвященном «Барселоне».

– Оно? – спросил напарник в нетерпении.

– В точку, – соврала я и прикрепила сине-красно-желтую эмблему на футболку. – Ты маг.

Бог улыбнулся мне с нескрываемой хитринкой. Я почувствовала, как что-то завибрировало в груди; посмотрев вниз, увидела, что мерцает и дрожит, переливаясь, как живая картинка, значок за двадцать центов. Ян уловил мое потрясение и хлопнул в ладоши:

– Тронут твоей попыткой не ранить нежные чувства иллюзиониста! – Он прикрыл рот рукой и шепнул: – Все равно их кофе – редкостная дрянь.

– Что происходит?! – крикнула я, вальсируя по пьяной земле.

– Фо-кус, – по слогам ответили мне. – Ты хочешь получить что-то от Этажа. Реальность настолько прохудилась, что твое намерение будет услышано, как будто ты настоящая колдунья.

Мою душу, казалось, вытягивали из тела, перемешивая органы как в блендере. След от фонариков оставлял полоски, что запутывались в клубок. Первая мысль: Ян раскусил, куда я собиралась пойти.

Нет, хуже. Янус раскусил меня.

– На тех же курсах нас учили, – прошептал бог на ухо, придержав за локоть, – что перед Четвертым этажом консультанту надо побыть одному, тогда кризис Третьего он перенесет легче.

– Что за кризис... – язык не слушался меня, будто я выпила бутылку сорокаградусного. – Нет... – вцепилась в его джинсовку. – Ты же сказал, если отойду от тебя... Потеряюсь.

– Не волнуйся, Иголочка. Я тебя из-под земли достану, – хищно улыбнулся Ян и щелкнул по значку. – «Барса» укажет путь. На Пятом этаже реальность лагает в квадрате пространства...

«...сквозь центр которого двигаюсь я».

Тоннель, где я шла, был расписан граффити. Фраза, которую произнес напарник, встречалась на всех языках мира. Как в детстве, я наступала только на разметку, потому что пол – это лава.

– А я – дура.

Реальность лагает в квадрате пространства, сквозь центр которого двигаюсь я. Надпись на родном языке опоясывала выход из тоннеля. Дорожная разметка оборвалась, и нога в массивной босоножке зависла над «лавой». В воздухе искрилось электричество: так считывается точка невозврата. Если вернусь к Яну, ничего не случится: ни плохого, ни хорошего. А пересеку черту – изменю ход событий. Юная революционерка? Нет, просто...

– Где тонко... – занесла ногу, – там и рвется.

Я побежала по дороге, боясь оглянуться, ведь обратный путь подмигивал мне голубым глазом иллюзиониста и набрасывал хомуты лжи, а я устала от кроликов, выпрыгивающих из шляпы. В конце концов тоннель перечеркнул горизонт.

* * *

Шоссе выплюнуло одинокую прохожую на ночную площадь. Уличные кафешки были закрыты, зонтики сложены, стулья поставлены друг на друга в башни. По брусчатке были разбросаны пустые бумажные стаканчики, перекатывались скомканные салфетки и буклеты. Один из них ветер поднял в воздух и повертел играючи. Я подпрыгнула, чтобы поймать его, но не дотянулась. Повторив попытку, словила-таки рисунок футуристичного собора, вытянутого и многослойного. Надпись гласила: «Temple Expiatori de la Sagrada Família. 1882 – «un día».

– «Сет, Аид и Хель сто двадцать два года искупают грехи всей семьей», – озвучила подсказку я. Подняла буклет и выглянула из-за него.

Через дорогу, обнесенная строительным забором, возвышалась недостроенная католическая церковь. Песчаный замок, наполовину смытый волной. Строение было окружено подъемными кранами, что напоминали хирургов, склонившихся над пациентом. Часть фасада с двумя башнями и резными ротондами была возведена, вдалеке виднелось внушительное пространство. Иные своды и порталы представали в виде голого скелета.

Путем нехитрых вычислений разобралась, что отнять от нашего года сто двадцать два – будет тысяча восемьсот восемьдесят два. На буклете – этот храм, который застрял в процессе, судя по всему, адски затянутой стройки.

– Причем тут Сет, Аид и Хель?.. – размышляла я, наворачивая круги вокруг забора в поисках подсказки. – Церковь католическая, а эти ребятки – боги подземного мира...

Я остановилась около гигантской таблицы, прибитой к бетонному ограждению. Помимо испанского, английского, немецкого и французского я – о, счастье! – смогла прочитать надпись на ломаном русском: «Искупительный храм Святого Семейства на строиться! Просьба соблюдение осторожности вблизи действие стройки! Спасибо!». С семьей, искупающей грехи, получилось проще. Но темные боги – едва ли Священны. Я пристально осмотрела табличку и заметила надпись, оставленную черным маркером: «Taxi» и номер телефона. Цифры никак не укладывались в те, что зашифрованы в задаче. Рядом голубел знак парковки. Я обогнула храм и прошла мимо оставленных машин. Одна из них была желто-черной с «шашечками» на дверце.

– Поиск глубинного смысла какой-то. Но если моя догадка верна... Оу.

Европейский номер на «универсале» ложился на загадку как по нотам:

САХ 1882

Вокруг – ни души. Ветер пронизывал до костей. Я осознала, что нахожусь совсем одна посреди чужого города за рубежом. Хранитель, быть может, выжил и рыщет по округе, чтобы откусить мне голову. Втихую сбежала к какому-то чудику, которого видела пару раз в разных обличьях. Да я просто жгу напалмом.

Я хотела сесть в авто, но остановилась. Посмотрела на значок футбольного клуба. Он не подавал признаков жизни, но у меня не было уверенности в том, что Ян не мог отслеживать мои передвижения по карте. В конце концов, Ворон поможет мне выйти из Подполья, а если он будет настроен против меня, то станет уже не важно, откуда и куда бежать.

Расстегнув булавку, я сняла якорь-значок, поискав взглядом подходящее место, оставила его под столбом и припорошила землей. Отряхнув руки, подошла к такси и открыла дверь со стороны водителя. Пятый этаж проводил меня попутным ветерком, смывая с лобового стекла игривый пейзаж каталонских земель.

В испанском языке слово «sueño» означает и «сон», и «мечту».

«Не заплывать за буйки!» (исп.)

«Искупительный Храм Святого Семейства. 1882 – по сей день»