Импринт

Кингстон, Шотландия.

Призрак.

Семь лет назад.

Я схожу с ума от страха.

Она поглощает меня. Она руководит мной, пока я бьюсь изо всех сил.

Я выгибаюсь всем телом и пытаюсь сильно ударить ее коленом, но его с легкостью отводят в сторону. Воздух выходит из моей груди, но я не сдаюсь, бью, бью, бью, куда могу достать, не жалея рук, погруженных в путы какой-то жесткой холодной кожи.

Но это бесполезно. Она слишком тяжелая. Она слишком большая.

Я бы никогда не подумала, что смогу так драться, но вероятно дело в адреналине или в выживании. Или это могут быть подавленные эмоции моей беспомощности.
Чем больше я сопротивляюсь, тем больше это забавляет ее. Я слышу низкий и тихий звук ее смеха. Подобное пренебрежение приводит меня в настоящую ярость, я мычу сквозь ее ладонь и борюсь, что есть сил.

Но ей все равно. Она с ледяным спокойствием терпит все мои попытки освободиться.

Ее тихое, глубокое дыхание гулко отдается в воздухе и ударяет меня по коже. Ее безжалостная хватка - предвкушение, обещание того, что она подарит мне все самое темное и жестокое.

Используя остатки сил, я глубоко вдыхаю и бью ее ногой, желая попасть в самое уязвимое место.

Затем что-то холодное и острое прижимается к моему горлу.

Опасный металл. Это нож.

Паника просачивается в каждую клеточку моего тела. О господи, она действительно пришла убить меня? Я замираю, боясь даже нормально дышать, когда ее хриплый шепот раздается в комнате:

- Ну же, кошка. Это все, на что ты способна? Я разочарована.

Тварь.

Я зажмуриваю глаза, когда еще больше ощущаю ее тяжелый вес. Она садится на меня, ее крепкие бедра берут в плен мои. Грудь дико вздымается, а легкие вот-вот лопнут из-за недостатка воздуха.

- Тебе лучше сделать вдох, Даша, - мрачно говорит она, угрожающе придавливая нож к моему горлу.

Я открываю губы, втягивая в себя облегченную порцию кислорода. Лезвие не острое, оно касается меня тупой стороной. Пока что.

И этот чертов запах...

Я сглатываю подавившись воздухом, чувствую, как дождь и яблочный табак оседают на самое дно: легких, еще глубже, просачивается в кровь. Этот аромат теперь я узнаю всегда и везде. Он въелся так сильно, что забыть невозможно.

Но забыть и не дают. Напоминают немым невидимым присутствием или как сейчас - извращенными действиями. Я дышу этим ядом, пока она медленно исследует ножом мою кожу: скользит по шее вверх-вниз, опускается до груди и поднимается выше, по всей видимости, наслаждаясь мурашками, сплошь покрывающими мое тело.

- Поиграем в правду или действие?

Я не отвечаю, делаю глубокий вдох, отравляясь ее природным ядом все больше. Мне всего-то нужно успокоиться, привести беспорядочные мысли в порядок, перестать вести себя так безрассудно. Если ты не способен сохранить холодный разум, то ты заведомо находишься в проигрышном положении.

"Сдержанность. Самоконтроль", - повторяю я себе мысленно, с содроганием ощущая пока еще безобидную игру ножа с моей кожей.

Вверх - вниз... Вверх - вниз.... Обвести сжатую до предела челюсть, коснуться дрожащих губ, спуститься ниже...

"Думай, Даша", - кричу я подсознанию. - "Зачем ей это? Она охотится ради... убийства? Но почему? Из-за внешности? Если я буду вести себя послушно, она не причинит мне вреда или ее наоборот разозлит апатия?"

У меня часто бывает так, что из-за тревоги я просто не могу что-либо контролировать в своей голове. Мысли просто настойчиво лезут, раздражают, изводят до посинения, но это ни в коей мере не сравнится с тем, что сейчас происходит.

Наглая безжалостность ее прикосновений, запаха и всего ее присутствия вспыхивает и пульсирует в пространстве вокруг меня. Она ведет ножом ниже, проникая под ворот футболки и разрывает ткань. Мои губы дрожат, когда я чувствую холодное лезвие прямо возле груди.

Ее влажные волосы щекочут мой висок, и я резко втягиваю воздух, разрушаясь до основания.

- Если ты не будешь выбирать правду, я выберу действие. И не уверена, что оно тебе понравится. Ты будешь играть, милая?

Я пытаюсь рассеять темноту сквозь надетую на меня повязку, мысленно убиваю ее взглядом. Старательно выкручиваю ей все внутренности, но та находится в полном здравии и, кажется, в отличном настроении. Я буквально слышу ее ухмылку и порочный шепот над ухом:

- Не двигайся и не кричи, - тихо говорит она, заставляя задыхаться. - Не вини меня за то, что я сделаю, если ты не послушаешься.

Ее тяжелая ладонь покидает мой рот, и я судорожно втягиваю в себя больше воздуха. Черта с два, я поддамся на ее провокации. Я лишь упорно молчу, ощущая ее прямой взгляд, испепеляющий кожу. Мне до безумия хочется спрятаться от этого взгляда.

Откуда я знаю, что она смотрит? Я просто... знаю.

Она смотрит. Она наслаждается каждой эмоцией: особенно острой, особенно страхом. Мне ведь не послышалась хрипота в ее голосе.

Либо эту идиотку возбуждает беспомощность, либо все гораздо хуже... Она психопат - вне всяких сомнений.

Ее нож снова на моем горле, а губы едва касаются щеки - фантомно, почти незаметно, но этого легкого контакта с лихвой хватает на то, чтобы меня прострелило током.

- С какими эмоциями я связана? - шепчу я, надеясь сбить ее с толку.

А та только улыбается - я чувствую, как ее губы растягиваются в улыбке, и от этого мне становится не по себе.

- Страх, - отвечает она безразлично. Я вздрагиваю, когда она слизывает влагу с моих щек. Животное. Монстр. - Тревога. Напряжение... Восхищение.

- Они тебе знакомы? - я говорю так тихо, что не уверена, слышит ли она меня. - Эти эмоции?

- Ты неправильно формулируешь вопрос, Даша, - мне отвечают ледяным тоном, не потому что хотят напугать - она уже напугала до смерти, а потому что по-другому, кажется, невозможно.

Эмоции психопатов сильно отличаются от эмоции обычных людей. Психопаты не дезориентированы, не лишены чувства реальности и не страдают от бредовых идей, галлюцинаций и выраженного дистресса, которые характеризуют большинство других психических расстройств. Психопаты мыслят рационально и осознают, что и почему делают. Их поступки - результат осмысленного выбора.

Пустота. Вот, что они ощущают. А в социуме вынуждены притворяться, играть подобно актерам в театре, чтобы не отличаться от остальных.

Они не чувствуют эмоции других людей, но видят их и способны ими управлять. Словно дальтоники, которые не различают цветов светофора, психопаты видят, какая из трёх лампочек загорелась, и понимают что с этим делать.

- Ты испытывала эти эмоции когда-нибудь? - бормочу я и охаю, когда ее зубы прикусывают мочку моего уха. До крови. Больно, черт возьми, как больно. - Это был мой вопрос. Прекрати... - дерьмо, мой голос дрожит, - прекрати это делать.

- Что прекратить?

- Не прикасайся ко мне, - говорю я, задыхаясь.

Она надавливает ножом на напряженную горошину соска, делая ее тверже. Стыд пробегает от макушки до пят, окрашивая кожу в бордовый. Меня еще ни кто не видел голой. Никто не прикасался так... грубо. Словно она имеет на это полное право.

Против моей воли из меня вырывается тихий стон, и я крепко зажмуриваюсь несмотря на то, что не могу видеть.

- Но ты ощущаешься такой идеальной в моих руках. Было бы расточительством не прикасаться к тебе.
Ее слова больно впиваются, вытаскивают что-то неведомое. Мое тело горит незнакомым обжигающим огнем, и я думаю лишь о том, насколько я, кажется, ненормальная.

Последовательность ее движений становится грубее, когда ее свободная рука хватает меня за затылок и притягивает мое лицо. Теперь все ощущается по-другому. Ее горячее дыхание на моих губах. Ее жестокие прикосновения.

Все это приводит меня к гибели.

Я осторожно сжимаю ноги, чувствуя, как начинаю стремительно намокать. По внутренней стороне моего бедра медленно стекает влага. Моя киска болит и пульсирует, умоляя о стимуляции.

Я возбудилась. О господи, я сильно возбудилась. Я не думала, что такое жестокое обращение может мне понравится. Я не думала, что когда-либо смогу ощущать все так остро.

Но мой преследователь довел меня до такого состояния. Возможно я такая же безумная, как и она. Ужасный монстр, должно быть, тоже это чувствует.

Из ее горла вырывается глубокий стон, когда она проводит языком по моим губам и больно щиплет другой сосок. Я охаю от пронзившей меня боли вперемешку с острым удовольствием. Моя спина выгибается, когда она безжалостно продолжает свою пытку.

- Это было твое действие, - хрипло выдыхаю я, не узнавая свой голос. - Ответь на мой предыдущий вопрос.

- Ты пытаешься составить мой анамнез, когда насквозь промокла для меня?
Мою грудь продолжают безжалостно терзать, я едва сдерживаю крики, кусая губу до боли. - Блять, не провоцируй меня, Даша. Иначе сегодня я захочу трахнуть не только твои мозги.

- Ты хочешь трахнуть мои мозги? - я практически рыдаю, метаясь на кровати, как сумасшедшая. Но от ее карающих рук не уйти, от них нет спасения.

- Ты серьезно хочешь потратить на это свой вопрос?

- Нет... - шепчу я, задыхаясь. Ее губы успокаивающе касаются виска, лишая меня остатков воздуха. Матерь божья. - Нет... Кто... ты?

- Я твое разрушение, Даша, - ледяной тон в его голосе заставляет меня дрожать так, будто я стою совершенно голая посреди смертельного мороза.

- Ты... уклоняешься от ответа.

- Разве? Что я говорила тебе по поводу формулировки? Задавай вопросы так, чтобы от них нельзя было уклониться. Почему у тебя происходят приступы, Даша?

Я снова чувствую страх, постоянный, сковывающий. Это не в первый раз, когда она упоминает про мои панические атаки. Значит ли это, что она была свидетельницей одной из сцен?

О, боже, кроме нее ведь никто не заметил, верно?

Неожиданно я ощущаю какое-то движение, а затем мои запястья освобождаются. Мысленно я продумываю, как быстрее обезоружить противника и добраться до выхода, - с освобожденными руками мои шансы заметно возросли. К моему удивлению, девушка принимается растирать болезненную кожу, и я отмираю лишь тогда, когда слышу ее тихий, сухой голос:

- Мне ведь не нужно напоминать, что не стоит убегать? Я поймаю тебя прежде, чем ты рванешь к двери или закричишь. И поверь мне, я буду искренне этим наслаждаться.

Чертова илиотка и ее умение читать мысли.

В моем горле развернулась целая пустыня, и я хриплю совершенно искренне:

- Я хочу пить.

- И что?

Идиотка. Ворот футболки порван, и я чувствую как легкий ветер касается моей разгоряченной кожи и оголенных сосков. Я так ужасно краснею, что смущение стократ притупляет любую тревогу по поводу того, что в мою комнату забралась незнакомка.

А еще она привязала твои запястья к кровати. Лизала твою кожу. Ласкала грудь и довела до крайней степени возбуждения.

Я глубоко и нервно вздыхаю, обещая, что разберусь с этой кашей у себя голове позже.

- Мне помочь тебе?

Она ласково убирает прядь моих волос за ухо, отчего я задерживаю дыхание, а затем я перестаю ощущать на себе тяжесть ее сильного тела.

- Еще раз задержишь дыхание, и я приму меры. Повторяю: мне помочь тебе?

Я впервые встречаю человека, который может говорить так спокойно и так пугающе одновременно.

- С чем? - шепчу я, странно смущенная. Она больше не трогает меня, только наблюдает, и от этого почему-то еще страшнее.

- Ты постоянно сжимаешь бедра и любой бы почувствовал запах твоего возбуждения, - ее дыхание опаляет мои губы. - На первый взгляд ты скована, но вербально ты умоляешь тебя трахнуть.

Ее холодные пальцы начинают гладить меня по бедру и ведут в сторону неоспоримого доказательства моего возбуждения, но я вцепляюсь в ее руку так, словно от нее зависит моя жизнь.

- Я могу съесть твою киску.

- Нет! - вскрикиваю я чересчур резко, а потом прикусываю губу. Мне тихо смеются в ответ. Черт возьми, Даша, смени тему! - Дай мне стакан воды, - приказываю я, закрывая свою грудь руками. Нервным движением я указываю на лицо и бормочу: - Я ведь не могу снять повязку?

Лоскут ткани, который блокировал мое зрение, исчезает, и я растерянно моргаю, привыкая к темноте, а потом мой собственный вдох душит меня. Надо мной нависает мощная тень в толстовке. Капюшон, как и темнота, в которую погружена комната, скрывает черты ее лица. Но даже сейчас моему запутанному сознанию он кажется очень привлекательным.

"Сумасшедшая", - шепчу я себе.

- Воды, - мой голос так тих. Смущение сводит меня с ума, заставляя краснеть и краснеть. Почему ее присутствие такое... подавляющее?

Девушка тянется к бутылке воды на моем прикроватном столике, и я использую эту заминку, как идеальный шанс для побега. Я молниеносно слезаю с другой стороны кровати и бегу в сторону ближайшей двери - ванной комнаты.

Может быть, эта дура и сильная, но зато я быстрая. Спасибо моим ежедневным пробежкам.

Адреналин бешено пульсирует по венам, я задыхаюсь, пока мчусь к заветной цели.

Большинство общежитий, как и главный корпус - это старые шотландские поместья, которые были переделаны под современный лад.

Из плюсов - это толстые каменные стены, и ванна - единственное место, где качество звуконепроницаемости снижается.

Я бегу всего несколько секунд, но время вязнет, как патока, душа меня тревогой и сжимая горло.

Моя ладонь хватается за ручку ванной, и я облегченно вздыхаю, залетая во внутрь. Да, катись к черту, монстр! Пальцы дрожат, когда я пытаюсь закрыть дверь обратно, но прежде чем я успеваю сделать хоть что-то, меня сносит назад, а затем сильные руки поднимают меня в воздух.

Я вскрикиваю, чувствуя, как под ногами исчезает опора. Меня перевешивают через плечо и смачно бьют по попе. Я ругаюсь и дергаюсь, пытаясь высвободиться. Но в воздухе раздается еще один шлепок, а затем меня простреливает от жгучей боли. Я хочу расцарапать ей спину, но ткань толстовки мешает причинить ей вред. Она невозмутимо возвращает нас в комнату.

Отпусти... ты...
Шлепок. Шлепок. Шлепок.

Меня с легкостью снимают и сажают к себе на колени, сцепив руки у меня за спиной. Я дышу, как загнанный олень, моя задница горит, будто от сильного ожога, а грудь тяжело вздымается и опадает. Атмосфера в комнате неожиданно меняется, словно сгустки тьмы собрались в одном месте и вот-вот сожрут тебя заживо.

Эта поза... Я оседлала ее. Вот черт.

Мой преследователь медленно обводит меня взглядом и останавливается на оголенных сосках. Я краснею, и мое сердце начинает отчаянно биться.

- Начнем с наказания, - спокойно произносит она.

А потом я кричу.

Она наклоняется к моей груди и кусает. Боль просто невыносимая, я уверена, что завтра вокруг моего соска будет красоваться след от ее зубов. Слезы текут по моим щекам, и я хнычу, чувствуя, как ее язык зализывает рану.

- Ты безумна, - я плачу и дергаюсь, но безуспешно.

Она переходит на другую горошину. Еще один укус.

- Черт! Черт! Черт!

- Где начинается безумие, котенок? Будь тише.

- Боже, - выдыхаю я, выгибаясь. Мое зрение становится нечетким из-за того, что глаза наполнились слезами.

Наконец, девушка перестает терзать мою грудь и тянется в сторону бутылки с водой. Как она?.. Когда она успела переставить ее сюда?

- Ты хотела пить, - она хватает меня за затылок, приближая мое лицо, а затем делает глоток воды и впивается мне в губы, заставляя пить прямо из ее рта. Шокированная, я захлебываюсь. Вода ручейком стекает по моему подбородку, что не остается без внимания. Ее язык слизывает всю влагу, широко проходясь по горлу, и я хнычу вновь, невольно ерзая на ней.

- Еще? - хрипит она.

Ее сексуальный голос отдается вибрацией внизу моего живота. Черт, я вся дрожу от возбуждения. А я даже не знаю, как выглядит ее лицо.

- Мне жаль тебя, - говорю я сквозь зубы.

- Жаль?

- Ты можешь добиться успеха только через насилие и угрозы.

Она усмехается, проводя свободной рукой по моей талии.

- Я выбираю самый быстрый метод, моя невинная маленькая девственница с опасными наклонностями. Власть над тобой прогоняет мою скуку.

- Ты понятия не имеешь, какие у меня предпочтения, - отвечаю я слишком нервно.

Если честно, я сама про них не знаю. Всего несколько недель назад я даже думала, что я в некотором роде асексуальна. Меня никогда не привлекал просмотр порно, я целовалась лишь единожды и мне неловко от прикосновений других людей.

- Разве? - она скользит рукой вверх-вниз, задирая футболку все выше, затем ее большой палец подцепляет резинку моих трусов и натягивает ее, отчего я ощущаю давление внизу.

Черт возьми. Я чувствую, как воздух вытесняется из моих легких.

- Я могу произнести вслух все то, - ее пальцы медленно скользят на внутреннюю сторону бедра, - о чем ты даже думать боишься. Я свободна, котенок. А ты нет. Ты держишь свои желания глубоко внутри. Настолько глубоко, что давно погрязла в собственной лжи.

- Я свободна, - от ее пристального взгляда я вся сжимаюсь, даже прекращая напряженно следить за ее прикосновениями.

- Неужели? Ты будешь отвечать на мои вопросы или мне продолжить? - она проводит пальцами по кромке белья и мимолетно ударяет посередине, отчего мои щеки краснеют.

- Не прикасайся ко мне, - мои слова дрожат синхронно с моими внутренностями.

- Тогда отвечай на вопросы, Даша, - ее голос монотонный, жестокий и абсолютно пугающий. - Почему ты задыхаешься?

- Я... я часто нервничаю, - мои плечи опускаются. - Все люди нервничают.

- Это даже близко не ответ... - она с силой надавливает на мой клитор через ткань трусиков.

- Подожди! - Я сглатываю, замирая. - Убери руку!

- Ответь на вопрос.

Я не говорила об этом даже с подругами. В мои психологические проблемы посвящена лишь мама и мой психотерапевт.

- У меня ПТСР. Психическое расстройство.

- Подробнее, Даша. Какое травмирующее событие ты пережила? Что заставило такую умную девушку самолично наносить себе повреждения?

Полная темнота, ее тяжелый яблочный запах, тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием. Это похоже на таинство покаяния.

- Мой отец... - шепчу я, закрывая глаза и погружаясь в текущий момент. - Он погиб в автокатастрофе в мой день рождения. Я сидела на переднем сидении и всю дорогу провела в истерике по поводу его отъезда. Папа... - я шмыгаю носом, горло неожиданно сжимается, будто кто-то начал меня душить.

- Продолжай.

- Папа - один из... лучших кардиохирургов, он спас так... много жизней, но я практически не видела его. Он жил клиникой, работой, и мне его жутко не хватало. Он сказал... он сказал... - я задыхаюсь, господи, я задыхаюсь.

Это начало приступа.

- Что он сказал?

- Он сказал, что не сможет провести со мной выходные и уедет в Вену, - слезы текут по моим щекам сплошным потоком, я пытаюсь остановить их, но не могу. - Я отвлекла его, и он не заметил, как на нас на всей скорости неслась машина, у которой отказали тормоза. Я помню его взгляд... Его дымчатые глаза, полные сожаления. В последний момент он развернул машину так, что весь удар пришел на него. Я виновата... Я так виновата... Он должен был выжить, а не я. Я примитивна. Я обычная. Мне приходится много учиться, чтобы получать хорошие оценки. Мир ничего не потеряет, если меня не станет, но он потерял так много, когда мой отец умер...

Я не могу побороть срыв, который бушует во мне и разрушает всю мою оболочку и внутренности. Мое сердце болит, и я не могу противостоять этой боли. Еще не перед кем я не была в таком уязвленном состоянии.

Только перед ней.

Перед психопаткой, которая не способна испытывать эмоции.

Наверное так лучше. Она не будет жалеть меня. Не будет убеждать, как психотерапевт, что это вовсе не моя вина.

Мои легкие горят из-за недостатка воздуха. Мой личный кошмар освобождает мои запястья и хватает меня за затылок, чтобы прошептать в губы угрожающее:

- Дыши, Даша. Или я буду дышать за тебя.

Я зажмуриваюсь, желая удержать льющиеся слезы. Я вздрагиваю и некрасиво всхлипываю, но это не мешает девушке прикоснуться ко мне в поцелуе. Когда еп мягкие влажные губы касаются моих, из груди вырываются рыдания такой силы, что я вцепляюсь в ее толстовку, пугаясь того, что могу упасть прямиком в пропасть.

- Мы еще не закончили, - она скользит пальцами по моим бедрам, оттягивая белье в сторону, гладит складки, а затем входит один палец в мою киску. Я до сих пор мокрая от недавнего пережитого страха, и смотрю на нее в ошеломляющем шоке.

- Ч-что...

- Не двигайся, - я совсем не готова к тому, как ее палец начинает совершать поступательные движения, но позвоночник простреливает от удовольствия. Мои бедра сжимаются, а соски напрягаются. - Тебе страшно?
Я киваю, сильнее вцепляясь в ее толстовку. Страшно - слишком простое слово для описания моего состояния. Я дышу, как загнанная, падая лицом на ее сильное плечо.

Оттолкни ее. Давай, Даш.

Но я не могу... Это так приятно. Я впадаю в транс, из которого невозможно выбраться самостоятельно.

Другим пальцем она принимается массировать мой клитор, и я судорожно вздыхаю, становясь все более влажной.

- Такой правильный и милый котенок капает на мою руку. Мои пальцы насквозь мокрые.

Из моего горло вырывается всхлип.

Ее грубые манеры действуют на меня разрушающе. Дрожь проходит по всему моему телу. Я вся напрягаюсь, чувствуя скорую разрядку. Это совсем не похоже на те редкие моменты, когда я сама доводила себя до пика.

Совсем непохоже.

Это так порочно. Так мощно. И так страстно, что мое сердце может остановиться в любую секунду.

- Умоляй меня.

- Я не могу... я...

- Не ври, Даша. Ты можешь все. Умоляй меня позволить тебе кончить.

Еепальцы останавливаются, и я готова зарыдать от острой нехватки ее прикосновений.

- Пожалуйста... позволь мне кончить.

Она жестко нажимает на клитор, и все мое тело бьется в конвульсиях от пережитого сумасшедшего удовольствия. Я судорожно обнимаю ее шею, мое сердце колотится, а ее дыхание остается прежним - спокойным, умиротворенным, холодным. Но самое главное, ее хватка на моей талии крепнет, словно она отказывается отпускать меня.

- Тебе сильно не повезло, кошка. Теперь ты принадлежишь мне.