11.
Этот день выдался одновременно самым лучшим и самым пугающим. Уроки для одиннадцатиклассников отменили, что не радовать, разумеется, не могло. Собравшись на холодной улице, подростки наконец-то причину их отгула узнали.
— Сегодня развлекательная программа у вас. Для сплочения коллективов, так сказать, — начинает свой рассказ Александр Николаевич.
— Сегодня мы все вместе идем в ледовый дворец на каток! — радостно Руслана Сергеевна произносит, под неодобрительный свист учеников.
Где это видано, чтобы правый и левый корпуса вместе развлекались?
— Еще один недовольный звук услышу и отправлю на уроки! — пригрозил Третьяков, после чего все замолчали.
А Руслана тем временем поправляет свою теплую шапку, шмыгает носом, хватает до невозможного глупые красные флажки и заставляет всех встать парами. После многочисленных смешков, подростки наконец-то на уговоры соглашаются, а группа выходит за пределы учебного учреждения.
— Ты до сих пор думаешь, что они не попытаются убить друг друга коньком? — шепотом Саша произносит, так, чтобы никто сзади идущий не услышал. — Я, вообще-то, тоже считаю, что это глупая идея.
— Я знаю, что нужно подросткам, понятно! — недовольно отвечает. — Я уверяю, все пройдет отлично!
— Либо к ледовому дворцу приедут пять скорых, — себе под нос.
Тем временем ученики очередную перепалку затеять решили. А если быть точнее, делили каток между собой, чтобы ни за что на свете даже взглядом не пересечься. И только три человека в этой дискуссии не участвовали. Потому что Дарья Поцелуева шла, опустив голову вниз, не желая встревать в чужие разговоры, А Маша Романова всеми силами пыталась из Токаровой всю правду выбить.
Идя в нескольких метрах, они все равно думали друг о друге.
Романова тем временем подругу толкала, стараясь расспросить о том, что в жизни девушки происходит. Пусть и не расскажет до конца. Пусть и сама блондинка не понимает ничего.
Света то и дело летала в облака, слушая подругу, будто та просто белый шум, сломанное радио, играющее на малоизвестной волне.
— Ты мне только скажи, вы в школе играете незнакомок таких? Или вообще врагов? — усмехается Романова, толкая подругу в плечо.
— Тебе-то какое дело? — наконец-то отвечает на вопросы подруги.
— Светозаврик, тебе казаться не начинает, что ты стала через чур агрессивной по отношению ко мне? Это на тебя так влияет плохая компания Поцелуйки?
— Нет у нас никакой компании, понятно? Мы просто иногда видимся, общаемся, наверное. И ничего больше. Мы из разных корпусов, — остальную часть фразы сказав легким шепотом.
Потому что своим словам поверить не может.
А тем временем, Дарья Поцелуева продолжала смотреть на сырой асфальт, стараясь от ненужных разговор одноклассников абстрагироваться. Последнее время они до невозможного глупыми кажутся, необразованными и в целом тупыми.
— Дашка, ты чего это молчишь вечно? О чем задумалась? — девчонка к Дарье подбегает, за руку хватает и притягивает ближе к себе.
В её голове она друзья закадычные. Потому что Дарья Поцелуева крутая и с ней модно дружить.
— Ни о чем, — выпаливает, глаза закатывает и в сторону отворачивается.
А в ту секунду, совсем рядом Света Токарова проходит, решив ускорить шаг. Потому что надоело сзади плестись. Потому что интересно было чужие разговоры послушать.
Девушки едва ли взглядами пересекаются, без слов мимо друг друга проходят, оставив после себя только напряжение.
Расходятся по разным сторонам. Как враги. Как незнакомцы из разных корпусов.
Даша Поцелуева опускает глаза в пол, полностью от мира всего отключаясь. И рядом одноклассница продолжает что-то на ухо щебетать. Голос ее в тот момент напоминал вовсе не слова, а противную трель шуруповерта. Или стук молотком по трубам от злых соседей в два часа ночи. Токарова тем временем с каждой секундой старается идти быстрее, ускоряется, чтобы перегнать правый корпус. Чувствует на себя взгляды недовольные, усмехается под нос и путь продолжает.
— Руслана Сергеевна, может, я на каток ваш не пойду? У меня живот болит, — наконец-то до учительницы добирается Света и с надеждой в голосе спрашивает.
— Можно в школу на уроки пойти, — отнекивается девушка и глаза закатывает. — Ко мне с такой отмазкой уже пять человек подошло. Придумай что-нибудь пооригинальнее.
— У меня черепаха рожает, — быстро выдает.
— Токарова, не выводи меня, — сквозь зубы цедит Руслана, от чего Света глаза в пол опускает и начинает шаг сбавлять.
И все-таки не получилось ей спрятаться от проблем. Не получилось разобраться в себе, в своих чувствах.
Школьники же к тому времени к ледовому дворцу подходят. Толкаются в дверях, хватают самые хорошие коньки и пытаются очередь в буфет занять.
— Надо же, сама Поцелуйка в руки что-то кроме помады взяла, — усмехается девчонка из противоположного корпуса.
Даша за словом в карман не лезет, показывает средний палец, глаза закатывает и направляется в сторону раздевалки. Девушка дверь открывает, взглядом встречаясь с учениками правого корпуса. Быстро хлопает ресницами, вновь заказывает глаза и вздыхает. На одном месте стоит, потому что не собирается в одной раздевалке с отбросами ютиться.
— Ты чего в проходе встала? — Руслана Сергеевна рядом появляется. — Заходи, переодевайся.
— Но это не мой корпус... — договорить не успевает.
— Мне тоже много что не нравится. Коньки в зубы и в раздевалку.
Потому что Руслана Сергеевна банально устала. Потому что во времена Русланы Сергеевны такого не было. Потому что, по правде сказать, лучшие годы своей молодости она провела в тишине, не вымолвив ни слова. В конце концов, учительница пережила то, что и врагу не пожелаешь. Ее можно понять, ей посочувствовать можно.
Только подростки глупы. У них в голове играют юношеский максимализм и синдром главного героя.
Дарья Поцелуева тем временем цокает недовольно, нехотя заходит в раздевалку и бросает коньки куда-то в угол. Утыкается носом в телефон, пристальные взгляды на себе ощущает. Слышит, как противоположный корпус перешептывается, и сдержать эмоций своих не может.
— Я вообще-то здесь, идиотки, — не выдерживает, подняв глаза на девушек.
— Ну, так не подслушивай, — смеется одна из них. — Сиди молча, раз даже твои друзья не захотели с тобой в одной раздевалки переодеваться.
Ком в горле появляется также быстро, как и желание вырвать все волосы оппонентке. Желтые, сожженные волосы, крашенные перекисью водорода за двадцать рублей.
— Что ты сейчас сказала? — переспрашивает Поцелуева, медленно, размеренно.
— Ты глухая? Она глухая? — игнорирует. —Слушай, ты никогда не думала о том, что до невозоможно бесячий человек? Как тебя только одноклассники терпят. Или у вас в корпусе принято быть нудными заучками с высоким самомнением?
— Может быть хватит? — голос Светы слово глоток свежего воздуха одновременно с проливным ливнем в холодную погоду.
Похожа на запах весеннего асфальта, перемешанного с едким запахом хлорки, что разъедает каждую клеточку тела. Одновременно приятно и чертовски обидно.
— Чего? — одна из девушек старается выдавить хотя бы пару слов, пусть и получается лишь пару букв промычать.
— Вам что заняться нечем больше? Ну, книжку почитайте, подъезд подметите, маме помогите, — будто ничего и не было, принимается шнурки на коньках растягивать.
А одноклассницы Светы продолжают на месте стоять не двигаясь, все еще надеясь, что это просто галлюцинации и блондинка не могла защищать глупую «Поцелуйку» из вражеского корпуса.
И Дарья Поцелуева молчит тоже. Потому что в груди странное чувство обжигает, не дает покоя. Неприятно и одновременно хочется улыбаться. Противно и одновременно хотелось бы услышать эти слова снова.
Нет, все же Света Токарова не имеет права лезть в чужую жизнь.
— Вы собрались до закрытия катка здесь сидеть? — в дверях вновь Руслана Сергеевна появляться. — Пронина, Селезнёва, Токарова, Поцелуева, вон из раздевалки.
— С огромным удовольствием, — небрежно произносит первая.
— Здесь Токарова крышей у вас поехала, — поддакивает вторая.
— Мне еще раз свою просьбу повторить?
И две девушки наконец таки выходят из раздевалки, даже в сторону врага и «сумасшедшей» не оборачиваясь.
— В туалет хотя бы можно сходить? — возмущается Света, руки на груди сложив.
Руслана цокает, поднимает подбородок выше, произносит заветные слова, по типу «у тебя пять минут» и скрывается в дебрях коридора.
В раздевалке становится душно, местами холодно и до жути неловко. Молчание длилось уже около пяти минут, а девушки так и не сдвинулись со своего места.
— Ты могла бы и промолчать, — начинает диалог Поцелуева, наконец то уверенности набравшись.
— Почему я должна была промолчать? — глаза округляет, подходит ближе.
— Потому что мы из разных корпусов. Потому что я сама могу за себя постоять, — закатывает глаза Дарья и облакачивается на стену.
— Да, я заметила, как ты можешь за себя постоять, — цокает.
— Ты хочешь сказать, что я не могу за себя постоять? Я что амёба по твоему? — срывается на агрессию ученица левого корпуса.
— Ничего я не хочу сказать. В следующий раз буду молчать.
— В следующий раз? — вопросительно смотрит.
А воздухе только и нарастает напряжение. Слово за словом, колкая фраза за колкой фразой. Все быстро происходит. Так неправильно. Так не должно было быть.
— Поцелуева, ты серьезно? — не выдерживает. — Иди ты нахер со своим левым корпусом и со своим биполярным настроением.
Токарова к двери быстрыми шагами подходит, ручку двери дергать начинает.
Закрыто.
— Токарова, ты кажется собиралась выйти из помещения, — язвительно произносит, прямо как тогда, в кабинете химии.
— Мы снова перешли на фамилии? — усмехается короткостриженая.
— Ты первая начала, не я. Ладно, раз ты собралась устраивать этот цирк, значит, уйду я.
Также к двери подходит, тем же способом узнает, что двух девушек по нелепой случайности закрыли в раздевалке. Дарья шепчет многозадачное «блять» себе под нос, усаживает на одну из скамеек и закапывается в шелковистых волосах.
Ближайшие полчаса девушки проведут в тишине, не сдвинувшись с места и не обмолвившись хотя бы словом. Обе устали, обеим надоело. Оказывается, жизнь подростка сложная вовсе не из за домашнего задания и даже не из-за тяжелых отношений с родителями.
— Ты можешь мне просто сказать, что случилось? Почему ты себя так ведешь? — Токарова успокаивается, садится рядом.
— Мы из разных корпусов, — шепотом, под нос, не меняя положения.
— Это я уже слышала, — старается говорить мягко, наверное, боится спугнуть.
— Не надо это менять. Это правила. Кто-то кого-то оскорбляет, другой отвечает, а третий поддакивает. Представь, какие слухи могут поползти теперь?
— Серьезно? Это все из-за слухов? — шокировано произносит. — Поцелуева, ты дура?
— Посмотрим, как ты заговоришь, когда завтра вся школа узнает о том, что произошло в раздевалке. Повторяю, мы из разных корпусов.
— И что же ты предлагаешь? — горько усмехается Света. — Не общаемся? Не прогуливаем вместе школу? Не зависаем на детской площадке? Продолжает друг друга по фамилии называть?
— Я из левого корпуса. У нас серьезно относятся к слухам.
— А я из правого корпуса. И мне похуй на слухи. Слухи, которым даже никто не поверит.
Даша Поцелуева наконец–таки поднимает взгляд на Свету, с грустью вздыхает, а после голову на коленки девушки кладет и прикрывает веки. И Токарова тем временем не знает куда податься. Кисти кладет на волосы девушки, сама облокачивается на стену и также глаза закрывает. Так хочется отключить мозг, вовсе не думать ни о чем.
Наверное, хочется просто кататься на коньках, громко смеяться и не думать ни о чем другом. Это же так просто — жить подростковую жизнь.
— А если никто не узнает? Если не пересекаться в школе, не здороваться, не контактировать совсем? — будто сама себе вопрос задает Дарья.
Потому что, по правде сказать, у нее больше нет других друзей.
— Как в глупом фанфике? — смеется Токарова.
— Нет, как в дешевом фильме для подростков, — подхватывает смех блондинка. — Никому не говорить. Вообще никому, — будто намекает на лучшую подругу Светы.
— Для тебя это действительно так важно? — горько.
«Наверное, для меня важно немного другое» — где–то в мыслях Дарьи Поцелуевой промелькнуло.
— Да, важно.
«Наверное, без нее я все равно уже не смогу» — задумывается Токарова.
— Давай посмотрим, куда приведет этот план–капкан, — улыбается Света. — А мы так и продолжим фамильничать?
— Света, не задавай глупых вопросов, пожалуйста.