Тонкая грань , между тишиной и бурей
Катя сидела на кровати, обняв колени. Её мысли, словно ленивые облака, плыли к событиям этого вечера. Она вспоминала Вову: его спокойный голос, искреннюю улыбку и тёплые руки, которые держали её, словно защищая от всего мира. Казалось, что в его присутствии всё становилось проще и легче, как будто он понимал её без слов.
В груди было странное чувство. Это не была бурная радость или волнение. Скорее, тёплый, почти тихий свет, согревающий её в этом холодном мире. Она чувствовала, как её сердце начинает биться чуть быстрее при воспоминании о том, как Вова смотрел на неё. В его глазах было что-то, чего она не видела раньше — принятие. Ей не нужно было притворяться, быть другой, чтобы он остался рядом. Это было новым и непривычным для неё.
Катя закрыла глаза, позволяя этим мыслям окутать её, как мягкий плед. Но этот момент покоя был недолгим. Внезапно дверь её комнаты резко распахнулась, и в проёме появилась мать. Её лицо было перекошено от гнева.
— Катя! — громкий голос матери прозвучал как удар грома. — Ты вообще соображаешь, что творишь?
Катя вздрогнула, моментально поднимаясь с кровати.
— Мам, что случилось?
— Что случилось?! — мать шагнула в комнату, размахивая руками. — Я только что поговорила с соседкой, с тётей Леной. И знаешь, что я узнала? Этот твой Вова! Ему двадцать!
Катя замерла.
— Мам, и что?
— И что?! — воскликнула мать, не в силах сдержать эмоции. — Тебе только семнадцать! Это взрослый мужик! Он что, ничего лучше не нашёл, как за девчонкой бегать?
— Мам, он не такой! — Катя подняла голос, чувствуя, как внутри начинает подниматься протест. — Он просто проводил меня до дома! Ничего не случилось!
— Ещё бы что-то случилось! — мать указала на неё пальцем. — Ты даже не понимаешь, как это выглядит! Как он мог? А ты, Катя, вообще головой думаешь?
Катя прижала руки к вискам, не желая больше слушать эти обвинения.
— Мам, хватит! Ты даже не знаешь его!
— А мне и не нужно! — отрезала мать. — Катя, я тебе запрещаю с ним встречаться! Если я ещё раз узнаю, что ты с ним гуляешь, у тебя не будет ни друзей, ни прогулок!
Катя почувствовала, как злость смешивается с болью.
— Ты просто не понимаешь! Ты всё видишь только со своей стороны! Он единственный, кто понял меня, когда мне было плохо!
— Понял?! — мать всплеснула руками. — Мужик двадцати лет, который гуляет с несовершеннолетней, это нормально? Это по-твоему понимание?
— Мам, хватит! — крикнула Катя, её голос задрожал.
Но мать была непреклонна.
— Никаких встреч с этим Вовой! С сегодняшнего дня ты под домашним арестом.—
— Ты не можешь так поступить! — Катя вскочила с кровати
— Могу и поступлю! И ты меня ещё поблагодаришь, когда поймёшь, от чего я тебя спасла!
Мать резко вышла из комнаты, хлопнув дверью так, что стены задрожали. Катя осталась одна. Она стояла посреди комнаты, не в силах сдерживать слёзы. Это было несправедливо. Никто не хотел её слушать. Никто не понимал, что Вова не был таким, каким его представляла мать.
Катя упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Слёзы катились по её щекам, горячие и горькие. В этот момент она чувствовала себя совершенно одинокой, как будто весь мир отвернулся от неё.
Она вспомнила слова Вовы о том, что шум и толпы можно оставить позади, что иногда нужно только немного тишины. Но теперь этой тишины не было. Был только гнев матери и это мучительное чувство беспомощности.
Катя лежала, смотря в окно. Она видела те же звёзды, которые казались ей такими успокаивающими всего несколько часов назад. Но сейчас они были холодными и далёкими.
И всё же, несмотря на злость и боль, где-то глубоко внутри неё теплилось маленькое упрямое чувство. Она знала, что это не конец. Она знала, что не сможет так просто отпустить того, кто подарил ей чувство покоя в этот вечер.