Право на имя

Я столкнулась с папой у лестницы. До самых бровей он натянул вязаную серую шапку, которую никогда прежде не носил. В обуви отдал предпочтение обычным неприметным кроссовкам. В его руках я не заметила ни дипломата, ни сумки. Стало быть, папа изменил своим привычкам и рассовал вещи по карманам. Он задержал взгляд на моей жилетке с капюшоном, наброшенной поверх джемпера, и тихо цокнул языком, но так и не посетовал вслух на легкость или неуместность моей одежды.

Мы осторожно спустились на первый этаж, прислушиваясь к тишине спящего дома, вышли за дверь и остановились на крыльце. Мы оба смотрели перед собой, не встречаясь взглядами. Папа сделал глубокий вдох, потянулся, разводя руки в стороны, подвигал головой, расслабляя мышцы шеи. Со стороны могло бы показаться, что отец и дочь собрались на внеплановую ночную пробежку, и теперь разминаются перед первым шагом.

Ночь выдалась пасмурная, небо затягивали пухлые грозовые тучи, норовя расплескать холодный осенний дождь. Ветер задувал под воротник и обжигал кожу сквозь мягкую шерсть джемпера своим ледяным прикосновением. Я поежилась, бросив быстрый взгляд на папу, но он не заметил моего озноба.

Мы стояли рядом, плечом к плечу, не говоря ни слова. Синхронно сошли с крыльца и направились в гараж. В эту ночь в центре стояла мамина машина, словно парковка инсценировала наши семейные фотографии, где чаще всего мы с папой оказывались по бокам, обнимая хранительницу нашего очага.

- Номера сама сможешь снять? – спросил папа, садясь на водительское место.

- Конечно, - голос у меня прозвучал хрипло, не то от долгого молчания, не то от волнения.

- Будь осторожна, дружок. Не лезь на рожон, - попросил папа и мягко улыбнулся, от чего лицо его словно сбросило груз десятка лет.

- Ты тоже, - прошептала я, и он кивнул, закрывая за собой дверь. Его седан покинул уютный тёплый гараж первым. Моя машина двинулась следом, и я, глянув в зеркало заднего вида на мамин хэтчбек, испытала острый прилив горечи и сожаления. Если что-то пойдёт не так, если с нами что-то случится, она останется одна. Она – человек, для которого семья является неизменным центром Вселенной и смыслом жизни. Моя фантазия понеслась вперёд семимильными шагами, прокручивая образы её одиноких ужинов, одиноких прогулок, одиноких поездок на море. Решительно тряхнув головой, я нажала на кнопку брелока, опуская дверь гаража, и выехала на пустую улицу.

Наш район был спальным, и оттого очень спокойным. Никаких тебе круглосуточных баров или ночных клубов, ни одной ослепительной витрины или вывески. Только ровные ряды аккуратных коттеджей и особнячков на подстриженных лужайках, живые изгороди и массивные кованые ворота, редкие остановки общественного транспорта для служащих. В большинстве домов свет уже не горел. Жители спали в своих постелях, готовясь к новому рабочему дню. Кто из них завтра не досчитается своей прислуги?

Папа успел пропасть из поля моего зрения, и теперь я двигалась по своему маршруту, время от времени сверяясь с навигатором. Дорога была мне знакома по поездке в питомник вместе с мамой, но путь мой построили таким образом, чтобы избежать оживленных трасс. Я выехала за черту города через один из мостов, продолжила движение до ближайшей развилки и, свернув в узкую лесопосадку, остановилась, прижавшись к обочине.

Сняв номера и забросив их в багажник, я на секунду прислонилась к дверце, скрестила руки на груди, защищаясь от порывов ветра, и подняла лицо к небу. Я делала что-то стоящее. От меня зависели судьбы других людей. Я рисковала, но всё это пролетало в моей голове сухими фактами, словно вычитанными в новой книге. Я не чувствовала эмоций – страха, куража, паники. Просто действовала по разработанному плану, детализированному с точностью до минуты. Сейчас мне следовало приближаться к заводу по производству молочных продуктов, что я и сделала.

Мне навстречу не попадалось ни одной машины. Мои соратники ехали другими маршрутами или в другое время. Мирные жители давно добрались до дома и не вглядывались с тревогой в лобовое стекло. Я отстраненно думала о том, как популярны подобные моменты среди сценаристов фильмов ужасов. Холодной осенней ночью одинокая девушка едет куда-то на машине по пустой дороге, сжатой в узкий туннель лысеющими лесопосадками. По закону жанра, бортовой компьютер должен показать, что закончился бензин. Или из-под капота вырвется облако дыма, и автомобиль, тревожно фыркнув, сбросит скорость и остановится. А дальше все зависит исключительно от полёта фантазии автора. Скользящие тени меж кривых стволов деревьев. Неуклюже мчащиеся по сухой листве зомби-людоеды. Приближающаяся машина без номеров и с выключенными фарами. Передернув плечами, я на всякий случай глянула в зеркало заднего вида и чуть прибавила скорость, не превышая при том допустимой.

Салон заполнила одна из песен моего плейлиста, и я выстукивала её ритм по рулю. Деревья за окнами замелькали все реже, и я оказалась на узкой полосе асфальта, рассекшей на две части кукурузное поле. Навигатор показывал, что до места назначения осталось восемь километров, и я поехала медленнее, опасаясь пропустить нужный поворот. По краю поля пролегала грунтовая дорога, укрытая с одной стороны зарослями кукурузы, с другой – семейством тонких березок. Миновав этот участок пути, я выехала к невысокому холму, слева от которого раскинулся темный дремучий лес, а справа на незначительном расстоянии и находился питомник. Остановившись у подножия, усеянного колючими с виду кустами, я выключила фары и взглянула на часы. Через десять минут мои пассажиры и я должны были направиться к границе, но пока на условленном месте никто не появился.

Выбравшись из тёплого салона, я осторожно прошла вперед, чтобы заглянуть за холм, но не увидела бегущих детских фигурок. Папа заставил меня пообещать несколько раз, что если ребята не появятся в условленное время, я вернусь домой, лягу в постель и не предприму ничего рискованного и опрометчивого. Я достала из кармана телефон, чтобы ещё раз взглянуть на время. Оставалось три минуты. Я пристально смотрела вдаль, вертелась по сторонам, но ни одна душа не спешила приблизиться к моей машине.

Стрелки показали два часа пятнадцать минут. Вытолкнув из лёгких весь воздух, накопившийся, пока я едва дышала в напрженном ожидании, я села за руль и нажала на кнопку запуска двигателя. Что-то в питомнике пошло не так. Может быть, госпожа Прайд просто не смогла организовать побег. Может быть, сейчас она и трое малышей стояли перед охранниками и пытались объяснить, почему покинули свои комнаты после отбоя. Может быть, их уже нет в живых? Я потерла подушечками пальцев ненакрашенные глаза и включила самый слабый режим света фар. Блеклые широкие лучи легли на землю перед капотом, и я медленно направила машину назад, возвращаясь на грунтовую дорожку. Я смотрела в водительское зеркало, контролируя расстояние между левой дверью и острыми ветвями кустов, когда в пассажирское окно что-то врезалось с глухим стуком.

Я вздрогнула от неожиданности и резко затормозила. Три испуганных детских личика прижимались к окну. Госпоже Прайд все-таки удалось спасти своих подопечных. Я разблокировала двери, но ребята продолжали вглядываться в салон, не предпринимая никаких действий, чтобы оказаться внутри. Я сбросила ремень безопасности, наклонилась через пассажирское сидение и дернула ручку.

- Садитесь, - приказала я чуть напряженнее и громче, чем хотела.

Рядом со мной села запыхавшаяся девочка. Её тело скрывала большая не по размеру куртка болотного цвета. На заднее сидение забрались еще двое, и я спешно заблокировала двери. Не говоря ни слова, я включила заднюю передачу и вырулила на грунтовую дорогу, где прибавила скорость, и чуть расслабила задеревеневшие от напряжения плечи. Девочка на переднем сидении скинула капюшон, и краем глаза я заметила копну пушистых русых волос. Я с сомнением повернулась к ней на долю секунды, наши глаза встретились, и мы хором выдохнули:

- Ты.

- Вау, - я вновь смотрела на дорогу, но слышала улыбку в её голосе. – Ты не обманула. И впрямь сделала что-то для спасения.

- 517, ты её знаешь? – недоумённо спросил мальчик, сидевший посади меня. Его голос звучал достаточно взросло. Взглянув в зеркало заднего вида, я убедилась, что это подросток. Он был старше моей знакомой на пару лет, но выглядел таким серьезным, словно уже готовился получать ученую степень. Его глаза блеснули в темноте, перехватив мой взгляд.

- Я про неё рассказывала, помнишь? Это она залезла к нам в комнату, - пояснила девочка, торопливо обернувшись к своему спутнику.

- Я – Вера, кстати, - вставила я.

- Меня зовут Эд, - представился подросток, и я услышала шуршание, словно он пытался растормошить свою соседку по сидению. – А это 801. Она не любит разговаривать.

Девочке было не больше шести. Худенькое личико выглядывало из широкого воротника, но в глазах не было ни намека на любопытство. Только страх и смущение. Она неуютно поежилась и надвинула на лоб капюшон, отвернувшись к окну.

- Как всё прошло? Вас никто не видел?

- Вроде нет, - вдумчиво ответил Эд. – Вечером госпожа Прайд отправила нас в карцер. Типа за плохое поведение. Они не должны плохо влиять на наше здоровье, поэтому там не холодно и не сыро. Но абсолютно темно, тихо и никого нет. Никогда не знаешь, сколько просидишь там. Не понимаешь, сколько прошло часов, день сейчас или ночь. Жутковато.

- Все карцеры одиночные и находятся в подвале. Туда никогда не ходят с проверкой, - перебила 517.

- Но в подвале кроме карцеров есть хранилище. Что-то вроде морозильной камеры. А из камеры – грузовой лифт на кухню. Поэтому в подвале есть что-то вроде черного хода. К нему подъезжают грузовики с продуктами.

- Разве он не охраняется? – уточнила я.

- Охраняется, - согласился Эд. – Но у этого самого охранника на нашу удачу роман с одной из воспитательниц. В конце своей смены она приходит в его каморку, чтобы...

- Я поняла логику, - торопливо прервала я вдохновленного своим рассказом подростка.

- Когда они закрылись, госпожа Прайд вывела нас на улицу, - продолжила 517.

- Как вы прошли за забор?

- Мы не прошли, мы проехали, - широко улыбнулась девочка. – У этой воспитательницы отличный синий пикап. От нас требовалось быстро забраться в багажник и надеяться, что она не изменит своей привычке. Поедет домой, не проверяя, нет ли в машине лишнего груза. Живёт она, кстати, не далеко от этого холма на ферме своих родителей.

- И вот, закончив развлекаться с охранником, она села в машину и поехала. Однако я быстро понял...

- Мы быстро поняли, - сердито поправила Эда девочка.

- Так вот, стало понятно, что едет она не домой. Оказалось, ей пришло в голову именно в этот день отправиться за продуктами в супермаркет, который в часе езды от питомника. Мы побоялись, что покупки она решит положить прямёхенько туда, где мы сидим.

- И, как только она зашла в магазин, побежали, - гордо сообщила 517.

- К счастью, я прекрасно запоминаю дорогу, - самодовольно сообщил Эд. – Мы бежали вдоль трассы, пока не добрались до питомника.

- К счастью, госпожа Прайд нарисовала нам очень подробную схему, - язвительно поправила 517. - В том числе изобразила и путь от питомника до места, где мы встретились. Иначе мы бы никогда не добрались до тебя. И так изрядно поплутать пришлось.

- Умнички, - серьезно сказала я, искренне сомневаясь в том, смогла ли бы повторить их подвиг, оказавшись в незнакомом месте без возможности попросить кого-то о помощи. Эд на заднем сидении приосанился, 517 вскинула подбородок, а младшая из моих пассажиров сняла капюшон и еле заметно улыбнулась.

- Но как госпожа Прайд не побоялась использовать свою карту для того, чтобы провести вас от подвала до выхода на улицу?

- Не думаю, что это была её карта, - спокойно возразил Эд. – Когда она выпускала Боча, использовала карту кого-то из воспитателей, не дежурившего в ту ночь.

- Могу я задать ещё один вопрос? – мягко уточнила я.

- Хоть сто вопросов, - хмыкнула 517.

- Почему именно вы трое?

- Потому что мы - бунтари, - самодовольно заявила девочка, скрестив руки на груди. – Нас постоянно наказывают. Начни проявлять характер другие дети, это вызвало бы подозрение. А мы и так все время в карцере.

- И 801 бунтарь? – недоверчиво уточнила я, мельком взглянув на тихую девочку.

- Ещё какая, - с уважением подтвердил Эд, потрепав её по голове. – Когда её подругу забирали на операцию в прошлом месяце, она вцепилась зубами в запястье одного из санитаров. Теперь мы зовём её Челюсть. Он не мог её сбросить больше минуты, представляешь?

Я сильнее сжала руль, пытаясь побороть неприятную сухость в горле. Мальчик рассказывал об этом поступке весело и беззаботно, но меня бросало в дрожь от одной мысли о том, через что приходилось проходить этим детям. Всё моё лицо сковывали лёгкие судороги от осознания храбрости и верности этой малышки своей возможно уже мертвой подруге. Заметив мой взгляд в зеркале, 801 сдвинула бледные брови и опустила голову.

- Госпожа Прайд объяснила вам, что нужно будет делать? – откашлявшись, спросила я.

- Да, и не один раз, - откликнулся Эд. – Когда тебе дадут сигнал, мы побежим прочь от машины, не переходя дороги, вместе с другими людьми. Когда мы пересечем границу, нужно выяснить, кто такой Макс Манн, и держаться возле него.

- Я покажу вам Макса, - пообещала я.

Я смотрела строго перед собой. Моё равнодушие испарилось в октябрьском воздухе вместе с неровным дыханием. Теперь я мечтала, чтобы все закончилось как можно скорее. Чтобы эти дети и служащие, осмелившиеся сбежать, оказались там – под защитой границы и загадочных друзей отца. Но пока под колесами мерно шуршал голый асфальт, свет фар выхватывал из темноты силуэты деревьев, тянувших ветви к черному небу, будто в безмолвной вековой мольбе.

Я больше не чувствовала себя защищенной в теплом комфортном салоне. В эту секунду я и трое детей из питомника ехали по пустой дороге в неизвестность, но в любой момент все могло измениться. Дети, почувствовав моё тревожное настроение, притихли и уставились в окна. Я протянула руку и погладила 517 по плечу:

- Всё будет хорошо. Не бойтесь, - пробормотала я, успокаивая и себя в том числе.

- Всё уже лучше, чем могло бы быть, - серьезно ответила она, и коснулась моей руки кончиками холодных пальцев.

Я поняла, что мы добрались до цели, когда увидела вереницу машин, припаркованных вдоль обочины. Ни в одной из них не горел свет. Можно было решить, что это всего лишь платная стоянка у офисного или торгового центра, вот только ни одного здания в окрестностях не наблюдалось. Людей на улице не было, все сидели внутри, в ожидании сигнала. И в этом безмолвии и единстве я увидела пугающую красоту. Водителей и пассажиров объединяла одна общая тайна, которая казалась мне благородной и отчаянной в своем воплощении. Почти одновременно со мной подъехало ещё несколько машин, и мы встали друг за другом. Склонившись влево, я попробовала разглядеть седан Юджина, но мне ничего не удалось. Когда часовая стрелка коснулась трех, моя рация издала короткий характерный треск, и тишину салона разорвал решительный голос отца:

- Уходите. Всем удачи.

Я увидела, как синхронно распахиваются двери впереди стоящих машин. Словно металлические бабочки расправляли свои крылья, готовясь лететь на свет. Служащие выбирались из салонов, неуверенно оглядывались по сторонам, кивали друг другу. На улице стояли и водители. Некоторые из них обнимали на прощание своих пассажиров, другие сдержанно скрещивали руки на груди, прислонившись к своим автомобилям.

- Вы его слышали. Бегите, - сказала я, обернувшись к детям, и первая ступила на промерзшую за ночь землю. Они послушно последовали за мной, и теперь переминались с ноги на ногу, испуганно поглядывая на незнакомых взрослых. Впереди я заметила Макса Манна. Он держал на руках спокойного ребенка и что-то говорил невысокой девушке, теребившей в руках узелок с вещами. Её горло закрывал массивный вязаный шарф, а шапка то и дело сползала на глаза.

- Вон тот парень с ребенком на руках – Макс Манн, - сказала я Эду.

- Бегите же, ну! – услышала я звенящий от напряжения голос Юджина. Оказалось, он подъехал позже меня. Его команду подхватили другие водители, подталкивая своих подопечных в лес. Я искала глазами Трину и её родителей, но рядом с Берри девушки не было.

- Спасибо, - 517 порывисто обняла меня, прижавшись щекой к моему плечу. – Спасибо, Вера.

Я стиснула руки на спине девочки и поцеловала её в макушку. Подмигнула топтавшемуся в смущении Эду, улыбнулась 801, которая крепко держала старшего друга за рукав.

- Вам пора, мои хорошие, - облизнув пересохшие губы, я отпустила 517. Троица моих маленьких пассажиров поспешила вслед за взрослыми беглецами. Тонкие ножки несуразно торчали из-под массивных курток, капюшоны закрывали пушистые взъерошенные макушки. Самая младшая бунтарка оглянулась и помахала мне маленькой ладошкой, едва различимой в темноте ночного леса.

Около машин остались стоять только водители, напряженно глядящие вслед устремившимся к границе служащим.

- Трина! – слабо крикнула я удаляющимся спинам. Я не могла поверить, что больше никогда не увижу её. Что я даже не попрощалась с подругой. Не сказала ей, что вместе с ней где-то там за чертой исчезнет часть меня, важная часть моей жизни. Я почувствовала, как липкая соленая дорожка скользнула по моей щеке, собравшись в уголке губ.

- Она не пришла, - Юджин положил ладонь мне на плечо и развернул к себе.

- Что? – я непонимающе уставилась на него.

- Она не появилась в назначенное время. Ни она, ни её родители. Я ждал десять минут. Потом связался с Риком и отправил его домой, перехватив Макса и Виолу с ребенком. У Рика родился сын две недели назад. Пусть будет подальше от всего этого.

- Но почему? Она ничего мне не говорила! – я нервно сжимала и разжимала кулак, не сразу заметив, что ногти впились в кожу ладони до крови.

- Видимо, она передумала.

- А вдруг что-то случилось?

- Ничего не случилось. Всё в порядке, - теперь парень держал меня за плечи обеими руками и смотрел прямо в глаза. – Выдохни. Успокойся. Тебе ещё домой по трассе возвращаться.

- А Тео привез Эрика? Её парня?

- Я не вижу здесь Тео. Похоже, нет.

- Сколько у них ещё времени? – помолчав, спросила я. Другие водители сбились в небольшие группки и что-то тихо обсуждали. Я видела тлеющие кончики сигарет, мелькавшие в темноте крохотными оранжевыми огоньками. Каждый старался держаться ближе к своей машине.

- Не больше пяти минут, - откликнулся Юджин, потирая замерзшие ладони. – Скоро расходимся.

- Неужели получилось? – прошептала я. Берри в ответ безмолвно приложил палец к губам, призывая меня к тишине. Мы всматривались в лес, словно ожидая, что наши беглецы вернутся с минуты на минуту. Но узкие расстояния между деревьями зияли пустотой.

- Ещё минута, и уезжай, - прошептал Юджин, словно опасаясь спугнуть удачу, но последний его слог заглушил тревожный сигнал. Механический воющий звук взорвал гнетущую тишину, заставив водителей замереть на месте. Мы услышали выстрелы, а темноту леса исполосовали многочисленные лучи света, лихорадочно мечущиеся сверху вниз, справа налево. Эхо принесло издалека звуки полицейской сирены. На секунду Юджин схватился за голову, приглаживая волосы, а после обернулся ко мне и закричал:

- Уезжай! Немедленно! – он попытался затолкать меня в машину, но я вырвалась из его рук, лихорадочно оглядываясь.

- Папа! – закричала я, но сирена заглушала мой голос. – Папа!

Кто-то из водителей уже был за рулем и выезжал на дорогу в надежде успеть скрыться, спастись. Кто-то бегал вдоль кромки леса, высматривая уцелевших беглецов. Кто-то завёл двигатель и ждал команды. Папина установка на такой случай была одна – каждый действует исходя из здравого смысла и по совести. Я слышала крики и плач из леса, сопровождаемые выстрелами и командами, произнесенными пограничниками в громкоговорители. Служащих призывали сдаться и оставаться на месте, встав на колени с поднятыми вверх руками.

- Вера, уезжай! – папа закричал мне в ухо, схватив меня за шиворот, и потащил обратно к машине. – Живо!

В его голосе было столько злости и страха одновременно, что я запаниковала ещё сильнее. Если это, конечно, вообще было возможно. Вцепившись в его руку, я плелась за ним и повторяла, что никуда без него не поеду, но он не обращал внимания на мои бормотания и быстро достиг водительской двери моего седана.

- Убери её отсюда! – закричал папа Юджину.

- Да, господин Файт, - закричал Берри в ответ, перекрикивая сирену.

- Нет! – мой крик был смесью рыдания и гнева, но папа не обращал внимания на мои попытки сопротивляться.

- Я люблю тебя. Нас предали, но всё будет хорошо, - прочитала я по его губам, когда он стиснул мои руки и уверенно посмотрел в глаза. – А теперь уезжай.

Сказав всё это, папа отвернулся и зашагал к своей машине. У кромки леса появились первые беглецы, мчащиеся к водителям, только и ждавшим загрузки салона, чтобы тронуться с места. Конечно, никто уже не искал тот транспорт, на котором прибыл сюда. Это не имело значения. Даже действуя на волне одних лишь эмоций, каждый уже понимал, что спасти удастся совсем не многих. На секунду в глубине моей душе заворочалось уютным клубочком ликование. Трины среди этих людей не было. Ей ничего не угрожало.

Юджин распахнул водительскую дверь и схватил с приборной панели брелок управления моей машиной. Он запрограммировал её на маршрут до дома, отдав не известную мне голосовую команду: «Уходить от погони». Я даже представить себе не могла, что нечто подобное зашито в заводских настройках. Мой седан резво рванул с места, удаляясь в противоположную от звука полицейских сирен сторону.

Юджин схватил меня за руку и потащил к своей машине, но, видно заметив мой недоуменный взгляд, усмехнулся и пояснил, глотая слова из-за одышки:

- У тебя люксовая комплектация. Есть и такая опция, просто о ней не пишут в инструкциях.

Мы почти добрались. Я видела, как единицы самых выносливых беглецов запрыгивают в немногочисленные оставшиеся машины, которые мгновенно набирают скорость, даже не дождавшись, пока закроется дверь. Мне показалось, что фигурка отца метнулась к деревьям, где секунду назад упал кто-то из служащих.

Из леса выбежал мужчина, державший в руках увесистый кулек. Я поняла, что это был Макс. Он прикрывал семенящую впереди жену и нес свою маленькую дочь. Двигался Манн как-то странно, подволакивая ногу, немного подергиваясь. Споткнувшись обо что-то, он упал, подмяв под себя завизжавшую Виолу и ребенка. Несколько секунд в моей голове шла борьба инстинкта самосохранения и чего-то еще. Долга перед 517, которая осталась где-то там, за деревьями. Понимания, что эта картина будет всю жизнь стоять у меня перед глазами. Вырвав руку из крепкой ладони Юджина, я помчалась к семье Маннов. Берри что-то закричал мне вслед. Скорее всего, не слишком цензурное и вежливое. Я не стала тратить время на перепалку с ним.

Добежав по рыхлой, усыпанной листьями земле до тела Макса, я схватила его за плечи, стараясь не смотреть на расползающееся по спине кровавое пятно. Что есть силы, толкнула мужчину в бок, позволяя Виоле выбраться из-под его массы. Она рыдала в голос, а лицо её застилали бесконечные слезы. Не думаю, что девушка понимала в этот момент что-то, кроме того, что её муж ранен. Убит, - поняла я, взглянув в его широко открытые глаза, устремленные в ночное небо. Я подхватила на руки плачущего ребенка и прижала к себе. Времени выяснять, все ли в порядке с малышкой, у меня не было.

- Вставай! – закричала я, ногой отталкивая Виолу от распростертого на земле Макса. Конечно, стоило бы сделать это помягче, понежнее, особенно в такой момент, но руки мои были заняты, а девушку нужно было привести в чувство немедленно. – Он мертв. А дочь жива. Бежим!

Виола подняла на меня заплаканное лицо, всхлипнула, кивнула, выхватила у меня из рук ребенка и побежала следом за мной. Наверно, все происходящее занимало по времени не больше одной минуты. Медленной, тягучей и очень странной минуты. Я слышала звуки сирены будто в замедленной съёмке. Другие люди казались мне расплывающимися невнятными пятнами, а выстрелы – рокотом племенных торжественных барабанов, отбивающих набат в честь усопших воинов. Я неслась к дороге, различая тяжелое дыхание Виолы за плечом. Юджин закричал мне в опущенное окно машины:

- Садитесь!

Я распахнула заднюю дверь, забрала у Виолы ребенка, позволяя ей пролезть вглубь салона, на автомате передала ценную ношу обратно в руки матери и запрыгнула следом. Когда я закрывала дверь, Юджин уже несся вперед. Через заднее стекло я видела, как стремительно приближаются полицейские машины к месту стоянки. Там осталось всего два автомобиля, и я молилась, чтобы среди них не оказалось отцовского. Только теперь я поняла, что моё тело бьёт сильная дрожь, подбородок трясется, а ноги такие ватные, что убежать мне помогло настоящее чудо.

За нами началась погоня. Виола тихо всхлипывала, приживая к себе рыдающую дочь. Личико малышки покраснело от натуги. Она кричала без устали, словно понимая, что папа больше никогда не возьмёт её на руки, никогда не обнимет. Я хотела сказать девушке что-то ободряющее, но не осмелилась и оставила её один на один с горем.

- Виола, когда мы оторвемся от наших преследователей, отвезем вас домой. Когда к вам придут полицейские, вы должны сказать, что не знаете, где ваш муж. Сказать, что он часто допоздна оставался на работе, и вы ложились спать, не дождавшись его прихода.

- Хорошо, - всхлипнула Виола.

Уголки моего сознания прокручивали десятки разных вопросов. Успел ли сбежать папа? Что случилось с 517 и её друзьями? Добралась ли моя машина до дома? Почему Трина не пришла? Что будет, если нас поймают? Где Юджин научился так водить машину?

Его седан несся по грунтовым витиеватым дорогам с такой немыслимой скоростью, что я не понимала, как парень успевает справляться с рулем. Одна из полицейских машин мчалась за нами, то сокращая, то увеличивая дистанцию. Юджин молчал, сосредоточенно всматриваясь в лобовое стекло. Картинки за окнами сменяли друг друга так быстро, что я прикрыла глаза, пытаясь побороть тошноту, вызванную тряской.

- О Боже, нет! – завизжала Виола, и я открыла глаза, успев зафиксировать знак железнодорожного переезда и красный сигнал светофора. Справа на нас надвигалась огромная стремительная махина, и когда Юджин вылетел на рельсы, от столкновения его хрупкую машинку отделял десяток метров. Поезд оглушительно сигналил, не успевая затормозить. Виола кричала, не замолкая, а я вцепилась пальцами в водительское сидение, не имея в голове ни единой мысли, даже панической. Мы проскочили переезд, и через секунду поезд закрыл обзор на дорогу позади нас. Лишил патрульных возможности неотрывно следовать за нами.

Юджин давил на педаль газа, наращивая обороты, увеличивая скорость, и машина, чуть виляя из стороны в сторону, послушно неслась вперед. Мы домчались до первой развилки, и наш отчаянный водитель повернул налево, чуть не зацепив боковым зеркалом дерево. Мы ехали в чащу леса, надеясь, что впереди нас не ждёт тупик. Но через несколько километров возник ещё один перекресток. Юджин поехал направо, и мне оставалось только гадать, следует ли он какой-то системе, или просто не тратит время на принятие вдумчивых решений.

Когда впереди замаячил просвет между деревьями, я поняла, что мы приближаемся к дороге. Надежное лесное укрытие оставалось позади, выпуская нас в опасный, открытый всем взглядам и ветрам мир. Мы не слышали звуков сирены, не видели отсветов проблескового маячка. Конечно, это ни о чем не говорило. Патрульные могли выбрать новую тактику. Дать нам расслабиться и поймать в ловушку. Тем не менее, Юджин остановил машину.

- Вера, садись на переднее сидение, пристегнись и возьми себя в руки. Виола, я попрошу вас перебраться в багажник. Если нас остановят, ты покажешь жетон и скажешь, что помощник отца везет тебя с аукциона редких книг из соседнего округа.

Я послушно вышла из машины и пересела вперед. Меня всё ещё немного трясло, но ноги начали слушаться и гнуться, как и подобает нормально работающим конечностям. Виола без возражений устроилась в багажнике вместе с ребенком. Юджин прикрутил обратно номера и сел за руль. Теперь от холода его спасал только темно-синий свитер с белой полоской силуэтов оленей на груди. Вещица заставила меня подумать о праздновании нового года, до которого оставалось месяца два. Не так уж и много. В прошлом году в это время я активно формировала списки подарков друзьям и родственникам, бегала по магазинам и планировала вечеринку. Сейчас мне даже мысли не приходило в голову взяться за что-то с елочной символикой.

Очевидно, куртку мой приятель отдал Виоле вместо подушки или подстилки. Теперь он едва дышал, пытаясь справиться с пережитым шоком и напряжением. Мы плавно выехали на дорогу, не превышая скоростного режима. Фары освещали наш путь, деревья все так же тянулись к затянутому тучами небу, дорога вилась темной змейкой вперед, салон был тёплым и уютным. Мне хотелось надеть капюшон, прижаться головой к окну и задремать, чтобы избавиться от изнурительного волнения хотя бы на час. Но уснуть в ту ночь я бы, наверно, не смогла даже в самой мягкой и удобной постели.

- Ты спас нас. Спасибо, - тихо поблагодарила я Юджина, который, не поворачивая головы в мою сторону, улыбнулся уголком губ.

- Это было сложно. Я думал, что лишусь слуха, - пошутил парень, намекая на испуганный крик Виолы.

- Я думала, что лишусь жизни, - парировала я, защищая девушку. Меня саму в тот момент от крика сдержало разве что оцепенение.

- Ты молодец, - мягко сказал Юджин, вновь сосредоточившись на дороге. Мы направлялись к поселку, где жила Трина.