Глава 18
В воздухе постоялого двора висит тяжёлый дух тревоги. Всё изменилось всего за день. Ещё утром здесь кипела жизнь, перекрикивались работники кухни, звенела посуда в общем зале, слышался смех служанок.
Сегодня всё иначе. Тишина давит на уши и прерывается только глухими шагами солдатских сапог по деревянному полу. Розэ ничего не говорит, поэтому создаётся ощущение, что меня ведут на казнь.
Сердце замирает, когда мы проходим мимо кабинета Хвасы. Массивная дубовая дверь закрыта, но я чувствую – там кто-то есть. Инстинктивно сжимаю ручку корзины, в которой спокойно спит сын, крепче, стараясь ступать тише по потёртому ковру. Метка слегка теплеет, так что я пониже одёргиваю рукав.
В коридорах непривычно пусто. Развешанные по стенам гобелены, обычно придающие месту уют, сейчас кажутся выцветшими и мрачными. Лампы не горят, хотя день клонится к вечеру, и в углах собираются густые тени.
— Что происходит, Розэ? — мой голос звучит неестественно высоко. — Почему все так странно себя ведут?
Она останавливается у окна, выходящего во внутренний двор. Там столпились солдаты – начищенные нагрудники тускло поблёскивают в вечернем свете. В её глазах стоят слёзы.
— Хваса... она... — девушка запинается, теребя передник дрожащими пальцами. — Погибла сегодня в лесу.
Это я уже знала, но пол всё равно уходит из-под ног. Как будто до того, как я услышала это от другого человека, всё случившееся было просто чьей-то злой шуткой. Вдруг я просто неверно поняла, ошибалась. Глупая попаданка из другого мира, которая просто не так всё поняла. Которую разыграли.
Психика пыталась защищаться до этого момента, но теперь её ресурс достиг предела. Всё взаправду. Этот мир не сон и не просто бред моей фантазии. В нём действительно можно умереть.
Прислоняюсь к стене, чувствуя шершавость старой древесины под ладонью. В нос ударяет запах свежевымытых полов – кто-то будто по привычке продолжает выполнять ежедневную работу, даже когда весь мир рушится.
— Идём, — Розэ вытирает слёзы рукавом и тянет меня дальше по коридору. — Ужин начался.
Кухня встречает нас непривычной тишиной. Учитывая, что гостей у нас прибыло, должно быть жарко от растопленных печей, но они едва теплятся, котлы с похлёбкой остывают нетронутыми.
Работники сидят за длинным, отполированным годами использования столом. Тусклый свет из закопчённых ламп падает на их склонённые головы и миски с нетронутой по большей части едой. Слышно только, как позвякивают ложки, будто колокольчики на похоронах.
Опускаюсь на скамью. В воздухе висит тяжёлый запах подгоревшей каши и чего-то ещё... Страха? Отчаяния?
Украдкой разглядываю незнакомые лица вокруг. Все подавлены, это понятно. Но есть что-то ещё... Будто тяжёлая туча нависла над кухней, и вот-вот грянет гром.
Никто явно не понимает, что дальше.
Розэ садится рядом на скрипнувшую скамью, придвигает мне щербатую миску с похлёбкой. От неё поднимается пар, но запах не вызывает аппетита. В горле стоит ком, и каждый глоток воздуха дается с трудом.
— Послушай, – шепчу Розэ Мире, наклонившись ближе. — Может, если мы...
Договорить не успеваю – дверь кухни распахивается с такой силой, что ударяется о стену. На пороге стоит женщина в дорогом платье, её лицо искажено гневом.
— Что здесь происходит?! — её визгливый голос режет уши. — Почему никто не работает? Постояльцы голодные, в комнатах бардак, а вы тут прохлаждаетесь?!
Все за столом вздрагивают, но никто не двигается с места. Эта неподвижность, кажется, злит её ещё больше.
— Вы что, оглохли? Я с кем разговариваю?!
Меня пробирает дрожь, а в горле возникает неприятная тошнота. Моя обычная реакция на появление незваных и нежданных гостей в лице Каи мамы. Та точно так же кричала, врываясь в нашу квартиру без стука. Обязательно надменный взгляд и интонации человека, считающего себя центром вселенной.
Сын начинает хныкать. Я машинально прикрываю его на руки, прекрасно понимая чувства ребёнка и необходимость хотя бы так защитить его от этого потока злобы.
— Госпожа, – на ноги поднимается один из поваров, судя по всему, его голос дрожит. — Наша хозяйка... Хваса...
— Что хозяйка? Где она? Почему допускает такое безобразие?!
— Она умерла, — тихо говорит Розэ.
На секунду в кухне повисает тишина. Женщина моргает, но её лицо не смягчается.
— И что? Повод распускаться? Работа сама себя не сделает! Немедленно все по местам! Я этого так не оставлю!
Чувствую, как внутри поднимается волна гнева. Как можно быть настолько бессердечной? Человек погиб всего несколько часов назад, а ей важнее, что кровати не заправлены? Кто она вообще такая и что тут делает с подобными наездами?
Совсем как моя свекровь, которая могла устроить скандал из-за пылинки на подоконнике, даже если я неделю лежала с температурой.
Эти женщины словно из одного теста слеплены – вечно недовольные, глухие к чужому горю, уверенные в своей правоте.
Она обводит кухню властным взглядом и вдруг замирает. Наши глаза встречаются, и в первую секунду я думаю, что она раскричится из-за моего сына.
Лучше бы раскричалась, честное слово...
Вижу, как меняется её лицо – удивление, узнавание, ярость.
— Ты?! — её голос срывается на визг. — Неблагодарная дрянь! Вот где ты прячешься!
Вскакиваю, прижимая сына к груди, но бежать некуда — она загораживает единственный выход.
Господи! Она что, меня знает?! Вернее Дженни?
— Как ты посмела? — она надвигается на меня, и я пячусь назад. — Опозорила семью! Бросила мужа! Украла ребенка!
Твою ж... мать. Всегда может быть хуже, да?
— Я никого не крала, — голос дрожит, но я заставляю себя говорить. — Это мой сын...
— Молчать! — она почти брызжет слюной. — Ты думала, мы не найдём тебя? Думала, сможешь безнаказанно разрушить нашу семью? О, теперь ты за всё ответишь! Мой сын будет очень рад узнать...
Краем глаза замечаю, как переглядываются работники, как Розэ смотрит на меня как-то неоднозначно.
Всё рушится. Опять. И некуда бежать и прятаться.
— Стражи! — кричит новообретённая свекровь, и её торжествующая улыбка напоминает оскал хищника. — Стражи! Сюда!
Вот и всё. Я попалась.