Глава 5
Мы так и не встретились. Ни через день, ни через несколько дней. Смотря в потолок своей занавешенной темной комнаты, уже не один вечер проскакивала у меня фантазия о том, как эта девушка лежала на моем плече, так же уставившись наверх, и, думая о чем-то неземном, перебирала мои волосы. «Я просто устал после рабочего дня» – убеждал я себя до того, как мысли о ней не стали преследовать меня и в другое время суток, заполняя мое сознание отрывками неосознанных мечтаний о наших будущих прогулках.
Но была проблема. Грейс была мне не нужна. Я четко понимал, что мне всего лишь нужна теплота, исходящая от ее поддавшегося тела, и те, сантиметры бледной кожи, что покрывались бы мурашками при бархатном, дразнящем прикосновении. Мой неутолимый, на первый взгляд, интерес испарился бы на утро.
Идея эта была глупая, и чтобы доказать себе свою разумность, я, тяжко встав с кровати, накинул рубашку и пошел по стемневшей улице на звуки шума, завывающей молодежи, что проводила этот вечер веселясь, танцуя, выпивая и знакомясь.
Пройдя все тихие, спящие дома, смешанные голоса становились все громче, будто зовя меня к себе, предлагали потеряться в шумной компании, раствориться в чужих словах, забыться в алкоголе и девушках. Именно «этот» момент я называл разумностью.
Какая-то незнакомка будет повседневно и не контролируемо торчать в моей голове? Нет.
Забыв об одиночестве, в окружении людей, которых я почти не знаю, в моих руках слишком быстро оказалась бутылка, и так же быстро она успела опустеть. Смеющиеся и поющие люди повсюду. Они счастливы, наверно. Я бы так хотел испытать это чувство этим вечером, и возможно был бы близок к этому, если бы неизвестно откуда появившейся Гейб не спугнул ту девицу, что уже расстегивала третью пуговицу на моей старой мятой рубашке. Не сказать, что я был очень расстроен, ведь даже ее лицо я не особо-то четко видел в темноте; однако часть меня все же почувствовала печаль, а затем яростный порыв гнева, который оставалось обрушить только на друга.
– Что ты творишь?! Тебе заняться нечем? – толкнул я его в грудь.
– Не злись, у меня к тебе дело! Твои девушки могут и подождать. Хотя я думаю, что поговорим мы завтра. Ты не в состоянии.
– Я слушаю, – успокоившись и собравшись, ответил я.
– Я нашел охранника. Зовут Александр, – тихо сказал Гейб, – и походу он подкупной, иначе бы так легко не согласился нас впустить. Он даже денег не попросил. Возможно это и странно, однако у нас все может получиться, пока все обстоятельства идут как надо.
– Это радует, – со стеклянными глазами сказал я. Хотя это действительно было хорошей новостью и имело весомое значение.
– Я думаю, мы лучше и правда поговорим завтра. Ты дойдешь до дома? – положив мне на плечо ладонь, спросил Гейб.
– Разумеется.
После доверительного кивка и ухода Гейба я направился в малознакомую мне компанию, где встретил одного бывшего одноклассника, с которым пожал руки и молча уселся около разведенного костра. Начав пить вторую бутыль чьего-то бурбона, я увидел знакомые черты. Идя сюда, я совсем позабыл, что дал слово сводить и Оливию, которая присутствовала здесь одна, значительно больше меня, не слушая моих предостережений.
Я встал, и шатающейся походкой, дойдя почти в притык до сестры, я выбросил бутыль и окликнул ее. Ее испуганный взгляд был мне неприятен. Я не хотел, чтобы она боялась меня, хоть на секунду, но сейчас всем своим видом, я показывал, что иду к ней злясь. Возможно на то, что она здесь, что было правдой, ну или на то, что она вытворила неделю назад.
– Здравствуй, – тихо произнес я.
Рядом стоящие барышни оставили ее.
– Привет, – легонько улыбнулась она, совсем не злясь.
При виде ее, и моя злость отступила, оставив лишь сожаление, что породила моя грубость: еле заметный при свете огня, синяк, что виднелся из-за длинного рукава.
– Извини, – трусливо бросил я, и быстрым шагом ушел в другую сторону, когда она не успела ничего сказать, но в спешке пошла за мной.
– Ты не останешься?
– Нет, – обернулся я.
– Ты знаешь, что я люблю тебя, не так ли? – резко спросила Оливия, нервно дергая краешком губ.
– Я не хотел бы это знать, – честно отвечаю я, смотря, как она поджимает губы из-за причиненной мной новой обиды.
Позабыв волнующее чувство, я смутно дошел до дома и внезапно потерял связь с реальностью. А было ли это?
Я действительно произнес такую неизменную, финальную фразу?