Глава 25
Виллоу
Следующие несколько дней движутся медленно, но самым лучшим образом. Мы с Беком проводим много времени бездельничая, смеясь, и сжигая ужин, потому что я, по–видимому, отстойна в приготовление пищи, которая не проходит обработку и не находится в коробке. Бек считает мои отстойные навыки приготовления пищи довольно забавными, даже когда я запускаю все дымовые детекторы в доме, а его смех делает немного легче мои попытки не паниковать.
Чтобы ослабить еще больше своего стресса, я решаю устроиться на работу в библиотеке и занятия по репетиторству в колледже. Бек пытается отговорить меня от двух работ, но я хочу быть в состоянии позволить себе что–то сама, даже разумную скидку в арендой плате. Я также решаю, что Вэн пришлет мне мой последний чек по почте вместо того, чтобы самой его забирать, никогда снова не хочу возвращаться в это место.
Вэн, кажется, не очень обрадован тем, что я бросаю работу, но я рада. И я, действительно, снова начинаю чувствовать себя собой: планировщиком, человеком, который делает правильный выбор, девушкой, которая любит проводить время со своим лучшим другом – ну, я полагаю, что теперь со своим парнем, что для меня является новым и совершенно незапланированным. Это нормально. Я начинаю понимать, что незапланированные вещи иногда оказываются стоящими.
Кажется, что все идет отлично, пока мне, наконец–то, не приходится признать, что я не могу больше продолжать стирать и снова носить одну и ту же одежду. Я должна вернуться в квартиру, чтобы забрать свои вещи и машину. Так что очень ранним утром пятницы мы с Беком забираемся в его машину и едем обратно к месту, которое, я надеюсь, больше никогда не увижу.
Просто пребывание здесь приводит меня в плохое настроение, и мне интересно, – так ли я себя чувствовала в течение многих лет: ходячим дурным настроением? Я решаю спросить об этом Бека, так как он, кажется, очень хорошо меня знает.
– Ты – не ходячее дурное настроение, – закатывает он глаза, когда хватает одеяла с моей кровати и пихает их в коробку. – Даже сейчас ты не в дурном настроении. Ты просто грустная, потому что это место напоминает тебе о слишком большом количестве плохих времен.
– Да, ты, вероятно, прав, – я открываю верхний ящик комода, чтобы вытащить свою одежду и нахожу снежный шар, который подарил мне Бек. Я улыбаюсь, когда его поднимаю.
– На что ты смотришь? – спрашивает Бек, становясь рядом со мной. На нем джинсы, которые покрыты пылью от перетаскивания мебели, серая рубашка с засученными длинными рукавами, а пряди его волос спутаны. Он выглядит так сексуально. Я не могу понять, как, черт возьми, мне так долго удавалось держать свои руки подальше от него.
Это говорит о слишком большом самообладании.
– На снежный шар, который ты мне подарил, – я поднимаю его и немного трясу.
Он улыбается, глядя на искусственный снег, плавающий в воде.
– Ты знаешь, я очень нервничал, когда его выбирал.
– Серьезно? – спрашиваю, и он кивает. – Почему?
Он пожимает плечами.
– Я думаю, только потому, что это был первый подарок, который я когда–либо тебе дарил.
Мои пальцы обхватывают снежный шар.
– Это был не первый подарок, который ты мне дарил.
Его лоб морщится.
– В самом деле? Что еще я тебе дарил?
– То, чего больше никто никогда не дарил, – я протягиваю руку и переплетаю наши пальцы. – Безопасность.
Его губы дергаются в небольшой, грустной улыбке.
– Однако, это не настоящий подарок, принцесса. Ну, это не должно быть подарком. Это должно быть чем–то, что просто есть.
– Для меня это было подарком. Когда я была моложе, я, правда, много об этом думала, – чтобы у меня был кто–то жизни, кто заставлял бы меня чувствовать себя спокойно вместо того, чтобы постоянно пугать, – я смотрю на снежный шар, наклоняя его назад и вперед. – Я просто никогда не думала, что это произойдет. Затем случился ты, и все изменил. Иногда мне интересно, могло ли так стать, что я жила в этом месте и не превратилась в свою мать, потому что ты всегда был надежным?
Он фиксирует свой палец под моим подбородком и побуждает меня посмотреть на него. Когда наши глаза встречаются, облизывает свои губы.
– Я не думаю, что могу взять на себя полную ответственность за это. Думаю, что ты выжила в этом месте, потому что чертовски сильная.
Я улыбаюсь, затем придвигаюсь, чтобы его поцеловать. Прямо в тот момент, как наши губы соединяются, внутри дома становятся слышны голоса.
– Где вы, ребята! – сквозь хихиканье кричит Винтер. – И что вы делаете? Потому здесь действительно очень тихо.
Я слышу, как Луна с Греем что–то говорят, а потом смеется Ари.
Качаю головой, мои щеки краснеют. Пока я ей еще не сказала, что мы с Беком переспали, когда она озвучивала свои подозрения по телефону. Очевидно, что мой голос оживился, чего с ним не было неделю назад, что бы, черт возьми, это ни значит.
– Какой бы надоедливой она не была, мне нравится, что она заставляет тебя краснеть, – говорит Бек, ухмыляясь, пока легонько ласкает мою щеку.
Я улыбаюсь, но затем мое счастье быстро ослабевает.
– Подожди. Что мы им скажем?
– О чем? – он притворяется глупым, его бровь дразнящее поднимается.
– Знаешь о чем. Про тебя и меня, – я кладу руку ему на грудь, чтобы игриво пихнуть его, но он хватает мое запястье и рывком притягивает меня к себе, наши грудные клетки сталкиваются.
Он кладет руки на мою талию.
– Я уверен, что они уже знают.
– Откуда?
– Потому что это процесс растянулся на четыре года, а они все это время наблюдали за этим.
– Да, может быть... – сжимаю свои губы, не зная, что делать.
– Почему ты кажешься испуганной из–за того, что они узнают? – спрашивает он, пытаясь скрыть свою боль, но его глаза выдают правду.
– На самом деле, я не очень боюсь, что они узнают, – признаюсь я. – Я просто боюсь, что, когда они это сделают, все станет по–настоящему реальным. И станет гораздо сложнее потерять то, что у нас есть.
– Я никуда не собираюсь, – уверяет меня он, нежно целуя в губы. – Прекращай слишком много думать и просто признай, что мы с тобой принадлежим друг другу. Мы реальны, и ты меня не потеряешь. Ты хочешь меня, а я хочу тебя.
Я киваю, меня охватывает нервное состояние, когда Винтер заходит в мою комнату.
Она одета в темно–пурпурное платье, ее волосы вьются, макияж безупречен, и она щеголяет на каблуках.
– Думаю, что просила тебя одеть что–нибудь удобное, – говорю я ей, понимая слишком поздно, что руки Бека все еще на моей талии. Я решаю отступить, затем принимаю решение остаться и принять то, что хочу, как и сказал мне Бек.
Ее глаза бросаются на руки Бека, и коварная ухмылка распространяется по всему ее лицу.
– Я знала, что по телефону ты казалась взволнованной.
– Что это значит? – спрашивает Ари, когда заходит в мою спальню. В отличие от Винтер, он внял моему совету, касательно одежды, и одел старую футболку и дырявые джинсы. Он один раз смотрит на нас с Беком, и облегчение омывает его лицо.
– Слава Богу. Черт, ну наконец–то уже.
Бек с гордостью ухмыляется, в то время как я становлюсь крайне смущенной.
– Секундочку, – говорю я, отступая в сторону Ари. – Ты не кажешься удивленным из–за этого.
Ари дает задний ход с виноватым выражением на лице.
– Послушай, я знаю, что ты имеешь в виду, и я просто хочу сказать, что считал, будто упрощал все.
Я скрещиваю свои руки.
– Как упрощает для меня все рассказ о том, что Бек и Винтер нравятся друг другу?
– Подожди, что? – Винтер поворачивается в сторону Ари. – Ты ей это сказал?
Ари пожимает плечами.
– Она всегда сходила с ума, когда Бек пытался приударить за ней или поцеловать, так что я подумал, что упрощу ей это, позволю ей думать, что Бек любит кого–то еще. Таким образом, она не должна была нервничать каждый раз, когда все мы были вместе.
– Твоя логика немного извращенная, но я ценю это, – чтобы это доказать, я его обнимаю.
– Я просто хочу, чтобы все были счастливы, – говорит Ари, обнимая меня в ответ. – И были в хороших отношениях.
– Ты такой простофиля, – дразнит его Винтер. – Но это нормально. Именно поэтому мы тебя и любим.
Ари закатывает глаза, когда мы делаем шаг назад.
– Я – простофиля? Ты – та, кто всегда ревет при просмотре фильмов. И пока читаешь книги. И когда видишь щенков.
– Эй, щенки очень милые, – спорит Винтер, уперев свои руки в бедра.
Они продолжают спорить, когда в комнату входит Луна с Греем. Тогда мы вшестером заканчиваем упаковывать мои вещи и загружаем коробки в машины. Я не забираю мебель или что–нибудь еще в доме, не в пользу своей мамы, а чтобы начать с нуля.
Хотя я не получаю шанс, что–то исправить, я выбираю – отпустить прошлое и двигаться к новому, менее напряженному будущему.
– Считаешь, что все забрала? – спрашивает Бек, когда я в последний раз обхожу вокруг свою комнату.
Винтер, Ари, Луна и Грей – все они уехали, чтобы доставить кое–какие из моих вещей в дом Бека.
Я киваю, хватая блокнот и листок бумаги.
– Мне просто нужно сделать еще одну вещь.
Он двигается ко мне, когда я наклоняюсь над комодом, чтобы написать записку.
– Что делаешь?
Я прижимаю стержень ручки к листу бумаги.
– Пишу маме записку, чтобы дать ей знать, где я.
– Виллоу, ты думаешь, что это хорошая идея? – в его интонации осторожность. – Что если она попытается разыскать тебя и получить от тебя деньги или что–то в этом роде?
– Я не скажу ей, где буду физически, – объясняю я. – Я скажу ей, где я мысленно.
– Ох, – он больше не спорит, просто становится позади меня и массирует мои плечи, давая мне то утешительное чувство, которое я так сильно люблю. – Тогда, действуй на свое усмотрение.
Я делаю глубокий вдох, а затем пишу.
Мама, я не знаю, как много времени тебе понадобится, чтобы осознать, что я здесь больше не живу, и я об этом очень сожалею. Мне очень жаль, что ты попала в такую ужасную ситуацию, что тебя на самом деле не волнует, увидишь ли ты меня еще раз или нет. Однако, действительно, больно, что тебе все равно, и я больше не могу позволить этой боли меня контролировать. Я потратила так много ночей, беспокоясь о тебе, желая знать, где ты находишься, вернешься ли ты, любишь ли ты меня, и опасаясь всех ответов. Но я устала удивляться, и ждать, и надеяться, и бояться. Я провела так много своей жизни, боясь этого дома, твоих бойфрендов, тебя, того, что стану, похожей на тебя. Знаю, звучит жестоко и, возможно, так и есть, но я говорю тебе все это с надеждой, что, может быть, ты изменишься. Может быть, ты получишь помощь, которую должна была получить давным–давно, так как меня больше не будет рядом, чтобы сделать это для тебя. Я больше не собираюсь быть помощницей. Я собираюсь стать той, кем должна была быть все время: девочкой–подростком, собирающейся в колледж, которая иногда счастлива, иногда грустит, иногда потеряна, иногда испугана, но только из–за своих собственных жизненных решений. И в то время как я боюсь уйти, я знаю, что это к лучшему. Я просто хочу, чтобы ты знала, – если решишь получить какую–то помощь и вылечить себя, ты всегда можешь мне позвонить. Я оставлю свой номер телефона внизу. Только, звони мне, если ты снова станешь моей мамой, а не той женщиной, с которой я жила практически последние тринадцать лет. Я, правда, скучаю по ней.
С любовью, Виллоу
Когда заканчиваю, я кладу ручку и оставляю записку на кухонном столе. Бек остается рядом со мной все время, держит меня за руку, уверяет, что я в этом не одна.
Это для меня совершенно новое чувство, то которое я приму.
Когда мы выходим из дома, я понимаю, у меня есть последняя проблема, о которой нужно позаботиться.
– И «Мерседес» возвращается, – бормочу я, нахмурившись, когда его дверь открывается, и вылезает мой папа.
Бек отслеживает мой взгляд, а потом его рука стискивает мою руку.
– Давай просто сядем в машину. Ты не обязана с ним разговаривать, если не хочешь.
Я, правда, не хочу. В то же время, я знаю, что отсутствие финала меня съест.
– Я просто скажу ему, чтобы он оставил меня в покое.
Я стартую к своему папе, потянув Бека вместе с собой, и он следует без сопротивления.
– Привет, – говорит он, когда я его достигаю. – Я очень рад, что поймал тебя. Я знаю, ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое, но я бы очень хотел с тобой поговорить.
На нем рубашка с засученными рукавами, брюки, и офигенно блестящие туфли. Интересно, уехал ли он только что с работы. Интересно, где он работает. Мне интересно узнать много всего, я не знаю о нем ничего, кроме того, что он ушел от своей семьи, не оглядываясь назад.
– Я просто хочу тебе сказать, что никогда не хочу с тобой разговаривать, – говорю я, капельку расслабляясь, когда Бек поглаживает пальцем по внутренней стороне моего запястья.
– Глубоко дыши, – шепчет Бек, предупреждая меня о моем паническом дыхании.
Я делаю то, что он говорит. Воздух вдохнуть. Воздух выдохнуть.
– Виллоу, пожалуйста, просто дай мне несколько минут, – умаляет отец, подходя ко мне.
Я делаю шаг назад, натыкаясь на Бека.
– Ты не заслуживаешь нескольких минут, – говорю я ему. – И если ты хотел эти несколько минут, ты мог бы получить их тринадцать лет назад.
– Я об этом знаю, – говорит он, нервно теребя свои рукава. – Я знаю, что все испортил. Я действительно это делаю. Но парень, которым я был тогда ... Я больше не он.
– Тогда кто ты? Потому что все, что я знаю – это мужчину, который оставил меня с ужасной матерью.
Он проводит рукой по лбу, словно в недоумении из–за этих слов.
– Вплоть до нескольких недель назад, я не понимал, насколько плохой была твоя мать. И вплоть до тех нескольких лет назад, я никогда не думал о тебе или твоей маме, был слишком пьян, чтобы беспокоиться. Потом со мной что–то случилось, это стало настоящим откровением, поэтому я протрезвел и понял... – он прерывисто выдохнул. – Я понял, как сильно я облажался со своей жизнью за последние два десятилетия. И не только со своей жизнью, но и с жизнью своей дочери.
– Если это – правда, тогда почему тебе понадобилось два года, чтобы меня найти? – огрызаюсь я, сдерживая слезы.
– Потому что я хотел хорошо подготовиться. Он медленно подходит ко мне, засовывая руки в свои карманы. – Плюс, я знал, что ты сейчас будешь вся такая взрослая и, вероятно, не обрадуешься моему возвращению.
Из моих глаз скатывается несколько слез, но я их быстро смахиваю.
– Тогда зачем вообще пробовать?
– Потому что я хочу тебя видеть, – он вытаскивает руку из кармана и проходится пальцами по волосам. – Независимо от того, делает ли это меня эгоистичным или нет, я решил попробовать.
– Тогда почему же ты просто не попробовал, вместо того, чтобы следить за мной или наблюдать за домом?
– Потому что я испугался, – признается он. – Потому что я знал, что именно такой будет твоя реакция.
– Я имею право так себя вести.
– Я знаю, что имеешь.
– Ты хоть когда–нибудь чувствовал себя плохо за то, что сделал? – мой голос надламывается.
Его глаза увеличиваются, и он начинает тянуться ко мне, но я отдергиваюсь.
– Конечно же, я плохо себя чувствую из–за того, что сделал, – шепчет он, на грани слез. – Это не дает мне покоя каждый час каждого дня. Я хотел бы забрать обратно все, что натворил, но не могу. Что я могу сделать, так это попросить – молить о еще одном шансе. Даже если это всего лишь несколько минут твоего времени. Пожалуйста, Виллоу, просто позволь мне это.
Мои ноги начинают дрожать, когда тревога проноситься по моим венам. Я должна уйти, должна бежать от этого человека, но я не могу заставить двигаться свои ноги.
Бек кладет руки мне на плечи и массирует мышцы, пытаясь заставить меня успокоиться.
– Ты хочешь уйти? – шепчет он мне на ухо.
Я киваю.
– Я, правда, хочу.
Бек убирает руки с моих плеч, берет меня за руку и ведет к машине. Мой папа смотрит в панике, как я ухожу все дальше от него. Не знаю, что движет мной – паника или, может, где–то в глубине души, я просто хочу несколько минут поговорить со своим отцом. Что бы это ни было, я останавливаюсь у пассажирской двери и возвращаюсь назад.
– У тебя есть визитка с номером телефона?
Он быстро кивает головой, потом роется в кармане в поисках бумажника.
– Да, на самом деле, есть, – он достает визитку и протягивает ее мне. – Это мой рабочий телефон, но ты можешь звонить в любое время.
Интересно, что он делает на работе... кто он сейчас... смогли бы мы когда–нибудь преодолеть прошлое. Я не совсем уверена. Хотя, если я и научилась чему–нибудь за последние несколько месяцев, то это, что я не должна убегать от всего, просто потому, что боюсь. И хотя мой папа, действительно, не заслужил шанс со мной разговаривать, я вроде как должна ему.
– Я не знаю точно, позвоню тебе или нет, – говорю я ему, пряча визитку в карман своих джинсов. – Но я подумаю об этом.
– Это все, о чем я прошу, – быстро говорит он. – Могу я задать тебе только один вопрос?
Я не хочу ничем с ним делиться, но все же киваю.
– Ты больше не живешь в этом месте, верно? – спрашивает он с беспокойством. – Похоже, что ты съезжаешь... в какое–то лучшее место, я надеюсь.
Я не могу удержаться от улыбки, когда я бросаю взгляд на Бека, который стоит рядом со мной, держа меня за руку.
– Да, я переезжаю... туда, где гораздо, гораздо лучше.
Начало нового списка ...