Глава 9.
После совета отец привел Мориса в номер гостиницы. Парень сел на кровать и, немного осмотрев обстановку, стал прокручивать в памяти произошедшее. Темные обои были окрашены в грязно-синий цвет. Приглушенный свет двух прикроватных ламп тускло освещал комнату. Напротив двух односпальных кроватей стоял небольшой стол с зеркалом. На столе стояли несколько изображений Демиурга в разных образах. За спиной юноши находились балкон и еще одна комната.
Через несколько секунд после ухода отца Морис услышал голоса за дверью. Один принадлежал отцу, другой Наставнику, сидевшему во главе стола на совете.
— Я думал, у тебя все под контролем, и до сегодняшнего дня у меня не было повода в этом сомневаться, — голос Наставника Эрона звучал грозно. — И вдруг выясняется, что ты не можешь справиться с шестнадцатилетним мальчишкой.
Последовала пауза. Отец молчал. Проведя с ним всю жизнь, Морис почти чувствовал его ярость.
— В чём дело, Гилмер? — Наставник продолжал наседать. — Столько лет ты безупречно управлял целым городом, а сейчас не смог заткнуть собственного сына.
Морис понимал молчание Гилмера. Отцу было нечего возразить. Как духовный лидер для своих людей он был безупречен, а вот его родительский талант оставлял желать лучшего. Все, чем он мог воздействовать на сына — угрозы и побои. Однако, как показали дневные события, стоило Морису разозлиться, и работать они переставали.
— Его выходка ничего не стоит, — попытался оправдаться Гилмер. На фоне Наставника он звучал как провинившийся школьник.
— До людей это не дойдёт.
— А если он выкинет еще что-то на публике в Эроне? Ты представляешь, какой будет скандал? Ты не у себя, Гилмер. Здесь нельзя допускать таких высказываний, это не Рейвентаун. Тут найдутся те, кто поддержит его, и что тогда?! Не боишься потерять власть даже над Рейвентауном с таким-то наследником?
— Нет! — голос отца прозвучал резко и глухо. — Пока для людей он никто, и они не будут его слушать. К тому времени, как он займёт моё место, я выбью из него дурь.
— Надеюсь, — бросил собеседник. — Иначе я заменю тебя во главе Рейвентауна. У меня с этим проблем не возникнет.
Последовала напряженная пауза.
— Да, и ещё, — наконец, прервал тишину Наставник. — Если твой сын, заняв твоё место, всё же решит все перевернуть, я ему не позволю. Ты знаешь, какие деньги я получаю с Рейвентауна, и я не позволю паршивому мальчишке отнять их у меня.
— Этого не будет, — голос Гилмера, наконец, вернул себе прежнюю твёрдость. — Я разберусь с ним.
При этих словах Морис невольно вздрогнул. Отвращение к отцу вспыхнуло с новой силой, но теперь к нему примешался и страх. Морис почти пожалел, что сорвался.
При всех мыслях, крутящихся в голове, внешне Морис оставался совершенно спокоен. Его лицо не выражало ничего. Он просто смотрел в стену, ожидая возвращения отца.
Ручка двери дернулась. Морис привстал с кровати, но снова услышал только его голос. На этот раз он звучал злее, чем при разговоре с Наставником. Морис снова сел.
— Какого чёрта тебе от меня нужно?
Голос собеседника ответил незамедлительно. На этот раз Морис узнал в нём незнакомца, который спорил с отцом на совете. От любопытства юноша стал прислушиваться внимательнее. Впрочем, напрягать слух и не пришлось. Гилмер, казалось, забыл, что сын может его слышать. Он говорил взволнованно, громко, почти срываясь на крик.
— Сочувствую твоему сыну. С каким ублюдком ему приходится жить.
В словах незнакомца скользила личная неприязнь. Морис уже не сомневался, что они знакомы давно.
— Закрой рот! Я знаю, что ты бы с удовольствием взял этого выродка себе, но теперь этого не будет.
Незнакомец пропустил его слова мимо ушей и продолжил.
— Пусть так. Но знай, что я этого так не оставлю. Ты не сможешь прятать его вечно.
Наставник снова медлил с ответом, но вскоре проговорил, выдавливая из себя слова:
— Зачем тебе это?
Незнакомец впервые повысил голос, будто объясняя что-то бестолковому ребёнку:
— Мальчишку жаль. Вижу же, как ты над ним издеваешься.
Гилмеру снова понадобилось время для ответа.
— На твоем месте я бы заботился о своих детях. Так же, как ты делал раньше.
Ручка двери резко дёрнулась так, что Морис вздрогнул от неожиданности, и в комнату ворвался отец. На долю секунды в проходе промелькнуло знакомое лицо, но дверь тут же закрылась. Щёлкнул замок, и Гилмер повернулся к Морису.
— Что это было? — Гилмер говорил непривычно сдавленно, при этом сверля сына ненавидящим взглядом. Было видно, что перепалка с Наставником и мужчиной в костюме далась ему с трудом. — Кто дал тебе право повышать на меня голос, да ещё при посторонних?
Он стоял у двери. Его громоздкая фигура полностью заслоняла её, давая понять, что бежать некуда. Впрочем, убегать Морис не собирался. Несмотря на явное недовольство отца, он чувствовал себя на удивление спокойно. Юноша проигнорировал вопрос и поднял глаза на Гилмера.
— Кто этот человек?
— Тебя это не касается.
— Касается. Он знает меня, так ведь?
— Молчать! — Гилмер на секунду опешил, но снова взял себя в руки. — Тебя это волновать не должно. Твоя обязанность — слушать меня и не лезть не в свои дела.
— Иначе что?! — Морис вскочил с кровати, чувствуя резкий прилив сил. — Я всю жизнь молча делаю всё, что ты хочешь.
— Да, а знаешь почему? — отец быстрыми шагами пересёк комнату и снова вцепился сыну в волосы. — Ты понимаешь свою беспомощность. Понимаешь, что у тебя нет выбора.
Морис сверлил отца презирающим взглядом, а тот продолжал:
— Я не позволю тебе общаться с тем человеком. Всё остальное время в Эроне проведешь под моим присмотром и только попробуй сбежать. Ты не знаешь ничего о нём. И, надеюсь, не пустишь его отпрысков в Рейвентаун после моей смерти.
— Да зачем он им сдался? — полушепотом проговорил Морис. — Это я вынужден торчать там до конца жизни.
Гилмер бросил на сына ненавидящий взгляд и убрал руку.
На некоторое время повисла тишина. Гилмер достал сигарету и закурил, не обращая внимания на запрещающую надпись, а Морис просто сидел на кровати, смотря себе под ноги. Наконец, отец заговорил. Теперь его голос звучал твердо и угрожающе.
— Думаешь, я хотел быть Наставником? Думаешь, хотел гнить в Рейвентауне? Я хотел бежать. В отличие от тебя у меня бы хватило на это смелости. Но после того как мне пришлось жениться на твоей матери, у меня не осталось шансов.
— Пришлось? — непонимающе пробормотал Морис.
— А ты думал, я спутался с ней по своей воле? Я отдал бы все, чтобы никогда в жизни не видеть ее.
Гилмер стряхнул пепел с сигареты на стол.
— Почему тебе пришлось на ней жениться?
— А вот это уже не твое дело!
Гилмер снова вскипел. Он приблизился к Морису и наотмашь ударил так, что парень едва успел закрыть лицо руками. Это взбесило отца еще больше. Он снова схватил сына за волосы, рывком повалил на кровать и прижал, одной рукой держа за горло. На Мориса накатила волна паники. Горящая сигарета больно впилась в кожу. Он схватился за удерживающую горло руку, но так и не смог отпихнуть ее. Отец угрожающе навис над ним. От страха юноша не решался кричать.
Отец продолжал сдавливать горло и говорить. Его голос раздавался у самого уха и был похож на шипение.
— Я всегда ненавидел тебя. Если бы ты не был мне нужен, давно бы придушил. Еще одна выходка от тебя, и синяками ты не отделаешься.
Отец хотел сказать что-то еще, но не успел. За дверью послышались шаги, как будто бежал ребёнок. Гилмер отпустил Мориса и резким движением откинул потухшую сигарету и стряхнул пепел за комод. Юноша с трудом поднялся, хватая ртом воздух и держась за обожженное горло.
Проклятые изображения Демиурга пялились на него со стола, на котором лежала небольшая кучка сигаретного пепла. Как же он ненавидел их! Лица, по задумке художника, выражавшие милость и сострадание, сейчас не выдавали ничего, кроме злобных насмешек и презрения. Казалось, они смеялись над ним, напоминали, что он — их вечный пленник.
Через секунду дверь открылась и в комнату вбежал Том. Встречая сына, который сразу бросился к нему, Гилмер переменился в лице. Его глаза потеплели, а рот расплылся в широкой улыбке. Едва взглянув на сидевшего на кровати Мориса, Том стал самозабвенно рассказывать, как провёл день. Спустя минуту, в комнату вошла Уэнди. Её широкая улыбка вполне могла разбудить подозрения у мужа, но Гилмер не обратил на неё внимания. Он с неподдельным интересом слушал рассказ Тома, изредка посмеиваясь и переспрашивая.
— Там такие большие горки! — заливался Том. — Я на всех катался, а Эмма боялась.
Наставник добродушно усмехнулся, а Уэнди села на соседнюю кровать. Она распустила волосы, но смывать косметику не спешила.
После того, что сделал отец, видеть его воркование с младшим хотелось меньше всего.
— Знаешь, какие они высокие?! — продолжил Том, от восторга разводя руки в стороны.
Отец нарочито расширил глаза и затаил дыхание.
— Очень высокие! Я знал, что Эмма испугается, она же девчонка.
Бахвальство Тома раздражало всё больше, но Морис продолжил наблюдать. Рассказывая о своих достижениях, младший искоса поглядывал на брата, видимо, ожидая восхищения. Парень слушал, но не реагировал. Отвращение — единственное, что он мог испытывать.
Надолго Мориса не хватило. Не желая больше слушать, парень встал, откинул штору и вышел на балкон. Отец продолжал умилённо смотреть на младшего сына.
Прохладный вечерний воздух показался ледяным после духоты комнаты. На улице давно стемнело. Морис облокотился на перила, ожидая увидеть привычные для Рейвентауна туман и мрак, но тут же резко отстранился. Вместо привычной серости родного города внизу сияли тысячи разноцветных огней. Поддавшись интересу, юноша снова склонился над перилами и стал рассматривать открывшийся вид.
Первым бросилась в глаза Обитель, в которой проходил совет. В темноте здание казалось ещё массивнее, чем при свете. Стены и статуи были подсвечены белыми прожекторами. Покрытые золотом купола отблёскивали в свете луны.
Морис перевёл взгляд на дорогу. Разноцветные машины проносились одна за одной по всем четырём полосам, подсвечивая фарами ровный асфальт. Такого скопления машин парень не видел за всю жизнь. С высоты они напоминали маленьких жучков, которых летом так любил жечь лупой Том.
Некоторое время Морис просто смотрел на проплывающие цепочки машин. Вскоре, привыкнув к шуму дороги, он различил едва слышную музыку, легкую и ненавязчивую, с легко запоминающимся ритмом. Она без труда накладывалась на городской пейзаж и давала еще большее ощущение жизни. Многочисленные рекламные щиты мерцали огнями в такт мелодии, а недалеко от собора светился разными цветами небольшой фонтан. Такое юноша видел впервые. Последний фонтан Рейвентауна сейчас был похож скорее на большую урну, нежели на украшение.
Около фонтана гуляла семья. Женщина, мужчина и двое детей, примерно одного возраста. Издалека Морис видел лишь тёмные силуэты. Но ему всё же казалось, что они счастливы. Малыши бегали вокруг фонтана, иногда подбегая к родителям. Парень не помнил, чтобы делал что-то подобное в детстве. А так хотелось! Забыть обо всех обязательствах, ненависти и просто стать любимым сыном любящих родителей. Он вздохнул и отвёл глаза.
Не желая больше наблюдать за семьёй, юноша перевёл взгляд на небо. Отражаясь в куполах храма, наверху сияла полная луна. Юноша чуть отступил назад, положил локти на перила и стал наблюдать за луной. В мыслях было пусто. Всё, что он думал, он уже сказал отцу и услышал даже больше, чем ожидал. На сегодня хватит.
Парень не знал, сколько времени простоял, когда его прервал отец. Сзади раздался шум отодвигаемой шторы, и в разъём двери протиснулся Гилмер.
Морис сделал вид, что не заметил его, а Наставник не спешил заводить разговор. Стоять рядом с отцом было некомфортно. Гилмер тоже облокотился на перила, отчего те тихо скрипнули, и закурил. Некоторое время никто из них не говорил ни слова, но Морис не выдержал первым.
— Если я попытаюсь бежать, ты убьешь меня?
Парень и сам не понял, был ли это вопрос. Он пытался спросить, но от внезапного осознания это прозвучало тихим, но уверенным утверждением. Конечно, отец убьет его. Такому, как он, все сойдёт с рук. Его не обвинят и не станут относиться хуже. Виноватым окажется сам Морис. А что ещё делать с сыном, который ставит под угрозу вековые традиции?
Но Гилмер не придал этому значения.
— Не я. Это вызовет вопросы. Я уничтожу тебя куда изощрённее, — он стряхнул пепел с сигареты. — Так что послушай меня, Морис. Не создавай проблем ни себе, ни мне. Я знаю, ты думаешь, что я могу всё, но это не так. Убийство — дело рискованное и сам я этого делать не собираюсь.
Морис не мог поверить своим ушам. Он говорил об этом, как об очередном пустяке. Будто рассказывал историю хорошему знакомому.
Внезапно обоих привлек звук внизу. Дверь центрального входа в отель с грохотом распахнулась, и оттуда быстрым шагом вышел человек. На нем был плотный серый плащ, но Морис все равно узнал его. И отец тоже. Гилмер тут же бросил на сына предостерегающий взгляд.