Глава 2 Ночь, которая изменила все.
﴿إِنَّ مَعَ الْعُسْرِ يُسْرًا﴾ «Воистину, с трудностью приходит облегчение» (Сура Аш-Шарх, аят 6) Самира проснулась от знакомого запаха только что испечённых лепёшек. Мама всегда готовила их с любовью, и девочке казалось, что вкус её детства начинается именно с этого аромата. Стены её комнаты были в трещинах, но каждый рассвет приносил луч света, проникающий сквозь щели. Он озарял пыль, что плавно кружилась в воздухе, словно в золотых платьях. И девочке казалось, что этот танец пылинки исполняют только для нее одной. Тогда она спрыгивала с кровати и танцевала вместе с пылинками, будто участвовала в утреннем вальсе света и тишины. Затем аккуратно застилала постель и тихонько подкрадывалась к маме, обнимая её сзади. — Доброе утро, мамочка! Как вкусно пахнет! — она взяла лепёшку, оторвала кусочек и положила в рот. — У-у, как вкусно! Да вознаградит тебя Аллах1, мамочка! — Аминь, моя сладкая. Мой прекрасный цветочек, — улыбнулась мама и поцеловала дочь в щёку. Так проходили их дни. Мама растила Самиру, как садовник растит нежный бутон — с теплом, заботой и молитвой. В их доме всегда звучал Коран, совершались молитвы и читались дуа за сыновей Палестины. Но именно в этот день всё было иначе. С утра Самира заметила, что птицы не пели, дедушка Умар не вышел на улицу, а взрослые говорили шёпотом. Даже ветер казался тише, будто сам воздух затаил дыхание. Под вечер дети не играли во дворе, собаки не лаяли, и закат был тревожно алым. Сумерки окутали город, и воздух звенел от напряжения. И вот случилось то, чего все боялись. Грохот разорвал тишину. Уши заложило от невыносимых звуков и свиста. Это летели бомбардировщики угнетателей. Их цель была одна — посеять смерть и хаос среди мирных жителей. Самира замерла у окна, разглядывая зарево в небе. Она ещё не знала, что это — лицо смерти. — Мама! Мамочка, мне страшно! — закричала малышка. Взрывная волна сбила её с ног. Клубы дыма заполнили улицы, невозможно было дышать. Дом трясло, как будто земля сама содрогалась от боли. Самира лежала в пыли, свернувшись клубочком. Она закрыла глаза и шептала дуа, которому её научила мама: أعُوذُ بِكَلِمَاتِ اللَّهِ التَّامَّاتِ مِنْ شَرِّ مَا خَلَقَ (Я прибегаю к совершенным словам Аллах1а в поисках защиты от зла того, что Он создал.) — Мамочка, где ты?! — кричала девочка. Её лицо было всё в пыли, а сердце — в страхе. Никто не ответил. Никто не прижал её к груди, не сказал: «Не бойся, я рядом». Слёзы текли из её глаз, ещё не знающих, что такое потеря. Потом всё резко замерло. Самолёты улетели, оставив после себя руины, слёзы и сломанные жизни. Самира вспомнила, как мама всегда шептала: حَسْبُنَا ٱللَّهُ وَنِعْمَ ٱلْوَكِيلُ (Доволен нами Аллах1, и Он — лучший Покровитель.) Теперь её голос молчал. И Самира прошептала эти слова вместо неё. Когда пыль осела, девочка увидела под завалами свою маму. Её глаза смотрели куда-то вдаль, а тело было неподвижным. — Мамочка, очнись! Ты мне нужна! — Самира трясла её. Она плакала до тех пор, пока от бессилия не уснула рядом с телом матери. И над разрушенным городом, среди звёзд и пепла, снова прозвучал голос муэдзина. Он не звал к молитве — он звал к стойкости. И даже в этой тишине, где всё было разрушено, вера продолжала жить.