фрагмент 3
Миранда всегда отказывалась от походов, которые устраивали её друзья и коллеги. Природу она любила и совсем не против была бы прогуляться, встретить рассвет или проводить закат, надышаться свежим воздухом, который обеспечит спокойный сон. Но терпеть всяких насекомых (особенно, пауков и клещей) – это было слишком для девушки, выросшей в черте города и никогда не покидавшей его.
Кто бы мог подумать, что ей вдруг придется совершенно босой пробираться сквозь дебри полного жизнью леса, искать спасения от жары у водных источников и обходить стороной трясины, ведь «там обитает много страховидл», как объяснил Лютик.
Миранда не хотела жаловаться на дискомфорт, на неподготовленность организма к таким дистанциям без еды и воды, на боль внизу живота, на то, что она вообще не имела понятия, где она находится и куда идет. Но ей и не нужно было это озвучивать, спустя полчаса после того, как они с Лютиком отправились в путь, мужчина всё и так заметил. Дыхание девушки стало более частым и шумным, щеки окрасились в розовый, на лбу выступила испарина. Лютик мог видеть, как каждый шаг давался ей с трудом. Но он молчал, ведь совершенно не понимал, как ей помочь. У него не было запасной обуви, но он догадался обмотать ноги девушки тряпками, которые получились из разорванного покрывала. Так что теперь Миранда шла немного увереннее, но всё равно была измотана.
У Лютика также не было еды, кроме буханки хлеба, а воды оставалась половина фляжки.
Но к таким дорожным «голодным» условиям Лютик уже привык. Жизнь барда, которую он вёл, не была полна стабильными хорошими гонорарами и пирами. Он был широко известен, особенно после того, как написал песню о Белом Волке, ведьмаке Геральте из Ривии, которая за короткий срок распространилась и полюбилась жителям всего Континента. Но одно дело – известность песни, другое же дело, что люди почти и не знали её автора.
А Лютик отчаянно жаждал славы: отправлял заявки на участие в различных музыкальных конкурсах, соглашался на все предложения выступать на свадьбах, именинах и похоронах. Специальный репертуар был написал и для грязных таверн, где публика была неблагодарной, но немного монет серебряных ему всё же перепадало.
Так вот, часто красноречивому барду приходилось путешествовать из одного города в другой налегке без запасов пропитания, но неизменной спутницей его была лютня. Музыка спасала и от грусти, и от тоски, и даже заставляла ненадолго забывать о голоде. Сколько девушек он перепробовал и переменял за прожитую жизнь, но верен он оставался лишь ей. Конечно, иногда и лютни всё же приходилось менять, но причиной было не собственное желание Лютика, и расставание с каждой из них было для барда мучением и настоящей трагедией. Иногда разозленные мужья разбивали инструмент в порыве ярости (тут лютня спасала Лютика, ведь пока инструмент принимал на себя весь удар, барду всегда удавалось быстро слинять и затеряться в толпе).
А однажды, когда Лютик отправился в путешествие с ведьмаком, эльфы, поймавшие их в плен, во время допроса прямо на глазах разбили его любимый инструмент. Ярости не было предела, но позже конфликт был мирно урегулирован и, к великой радости, эльфы подарили ему лютню, созданную их мастерами. Это был самый ценный инструмент в жизни Лютика, ведь эльфские мастерские славились высоким качеством.
Не известно сколько прошло времени с момента, когда пара отправилась в путь, но солнце уже было в зените и палило так, что с каждой каплей пота сил оставалось всё меньше и меньше.
- Послушай, Мира, мне бы отойти по... кхм, делам, - многозначительно произнес Лютик, почесав затылок. – А еще мне нужно переодеться, а то весеннее солнце сегодня беспощадно. Подождешь меня тут?
Миранда коротко кивнула. Лютик скрылся где-то за деревьями. На мгновение девушку ущипнул страх того, что мужчина ушел и больше не вернется, что она останется одна. Даже то, что он оставил с ней коня и свои мешки, не обещало его возвращения. Однако потом Миранда перевела взгляд на лютню, висевшую на боку коня, и выдохнула. За время их путешествия Лютик не раз рассказал о том, насколько дорог ему его инструмент и что, если потребуется, он «даже овладеет мечом, чтобы защитить честь лютни».
Когда Лютик вернулся, он выглядел совсем по-другому, более нормально, а точнее более привычно для Миранды. Он снял кафтан и берет, оставив белую рубашку (которая, видимо, после сна на земле немного испачкалась), щедро расстегнув верхние пуговицы, раскрывая вид на выпирающие ключицы, мощную шею и грудь, покрытую густым тёмным волосом. Миранда сглотнула. Шоссы и шаровары мужчина поменял на тряпичные штаны темно-коричневого цвета, туфли он заменил на песочного цвета ботинки на шнуровке. Волосы выглядели более приглаженно.
Девушка жестом показала, что ей тоже нужно отлучиться. Лютик кивнул и подошел к коню, чтобы положить вещи в мешки. Теперь Мира боялась, вдруг бард уйдет без неё. «Черт, надо было прихватить его лютню».
Выйдя из глуби леса, Миранда тоже выглядела немного иначе. Она сняла футболку, оставаясь в черном топе. Сначала девушка хотела выйти прямо так, но смутилась, ведь топ открывал полностью её руки, плечи, ключицы, подчеркивал грудь и талию. Поэтому единственное, что она могла сделать, чтобы хоть как-то прикрыться – это завязать футболку с удлиненными рукавами на шее. Рукава прикрывали оголенную грудную клетку, а футболка, свисая, прикрывала спину. И всё равно она покраснела, когда предстала перед Лютиком. Волосы Мира собрала в косу и завязала её резинкой, которую, к счастью, всегда забывала снять с запястья.
Лютик много повидал обнаженной женской натуры, но в силу своей творческой одухотворённости, каждый раз он восхищался как первый. Поймав себя на том, что засмотрелся на Миру, он быстро отвел взгляд, стараясь не глазеть на светло-персиковую кожу девушки.
- Теперь можно идти, - произнес мужчина, не оборачиваясь, и повел коня вперед.
Наконец, молодые люди вышли к ухабистой дороге, засыпленной землей и с обеих сторон окруженной лесом. Земля лежала почти непротоптанная. Она была влажной и немного вязкой (всего несколько дней назад закончились дожди, не прекращавшиеся целую неделю), из-за чего тряпичная «обувь» Миранды вскоре пропиталась грязью.
- Эту дорогу недавно засыпали, о ней пока мало кто знает. Кстати говоря, мы уже на полпути к Новиграду. Я думаю, тебе там понравится. Судя по твоей одежде, ты совсем не местная. По крайней мере, я никогда не видавал, чтобы так странно одевались, - девушка иронично хмыкнула. – Да и мелкая клетка на твоих штанах у нас уже давно вышла из моды. Не знаю, из каких ты краев, но Новиград – самый большой и цивильный город Континента, столица. Там должен найтись хороший врач, что вылечит твоё горло. У меня даже есть один на примете, если он еще практикует.
Девушка кивнула. За время пути молодые люди придумали способ коммуникации. У барда была с собой записная книжка на случай, если вдохновение придет к нему прямо в дороге. Конечно, Лютик обладал феноменальной памятью, как он сам отметил, и обычно все строчки запоминал, но записи лишними не были в любом случае. Хотя некоторые слова Лютик писал по-другому, а какие-то из них девушка вообще не знала, этот способ коммуникации сильно помогал путешественникам.
Миранда начеркала угольным карандашом «А тебе зачем в город?» и показала Лютику.
- Меня позвали выступить на свадьбе у коллеги. Он бы и сам с удовольствием сыграл, но невеста запретила, мол, всё внимание будет на нём, а ей это ой как не нравится. Так что я иду туда петь, кутить и прожигать свою бардовскую жизнь! – с глухим смехом воскликнул мужчина. – На самом деле, я бы хотел немного передохнуть... Вот уже месяц я постоянно разъезжаю по городам, выступаю, - устал я. Хочется подкупить вещей, посочинять еще баллад, город посмотреть. Я в столице уже давно очень не бывал. С подросткового возраста, - поймав любопытный взгляд Миранды, он продолжил. – Да, я родился там, но карьера заставила меня покинуть дом достаточно рано.
Лютик немного погрустнел, и это не ушло от внимания Миранды.
- А еще у меня есть хорошая знакомая-портниха, - мужчина решил поменять тему во избежание дальнейших расспросов. – Так что мы её отыщем, и она тебе что-нибудь сошьет! Правда, мы с ней много лет уже не виделись, но да ладно...– Лютик невзначай глянул на тонкие плечи девушки. – Как будем приближаться к городу или завидим таких же путников, я бы тебе советовал надеть обратно свой... - он замялся, не зная, как назвать толстовку. – Кафтан, кхм, потому что мужики набросятся на тебя, как волчары. Всё-таки ты молодая, кожа у тебя такая светлая и нежная, - Лютик пробежался глазами от плеч до мочки уха девушки, минуя изгиб шеи, но, поймав недобрый взгляд Миранды, сразу отвернулся. – Прости! Я имел в виду, что красота такая редкость среди простого люда, поэтому придется красоту твою прикрывать во избежание неприятностей.
Всё, как и у меня в мире, - подумала Миранда.
Да, теперь Миранда не сомневалась в том, что, если она и жива и всё это не сон, то река каким-то чудным образом перенесла её в другой мир. Это просто не могла быть её реальность, ведь она понимала, что это не Лютик странно разговаривает и одевается, это не монстры из озер здесь какие-то несуществующие, это не странно здесь, что нет машин и телефонов... просто Миранда здесь странная, чудная и несуществующая. Всё это либо сон, либо другой мир. А так как Мира всегда хотела верить в чудо, ей не составило труда принять тот факт, что здесь всё будет совсем иначе, и пока она не найдет способ проснуться или вернуться, ей придется мириться со здешними условиями.
- Слушай, мы до самого города будем идти по дороге, поэтому, думаю, ты можешь забраться на коня, чтобы ноги поберечь, - предложил Лютик, вытаскивая Миранду из своих размышлений.
Девушка с благодарностью кивнула. Но сначала написала в книжке: «А у него есть имя?».
- Имя? – удивился Лютик. – Не-ет, - протянул он. – Он же не мой. Я взял его в аренду в Оксенфурте. На неделю... Эм... - Лютик замялся.
Он врал.
Но почему-то не хотелось ему начинать общение с Мирой со лжи, хотя это ему было не впервой. Даже часть его баллад – это выдумки. Ложь была большой частью жизни барда, и он ненавидел её, но она так глубоко пустила свои корни, что ему ничего не оставалось, как продолжать её растить.
Но у Миры были такие чистые глаза, боги, Лютик готов был поклясться, что не видел таких глаз ранее. И последнее, что он хотел, это видеть какое-то разочарование в них. Соврет ли он, или скажет правду, - всё одинаково приведет к одному.
- На самом деле, я его украл. Мой друг, бывший друг – Геральт, ведьмак, я его упоминал уже много раз – он меня сильно обидел, мы поссорились, и мне оставалось только уйти. И, как личности чувствительной, уйти мне хотелось с треском. Так что я украл коня одного из краснолюдов, что были с нами, и сбежал. Это было минувшей осенью. Не нужен мне этот конь. Толку от него особого нет. Передвигаться я привык на своих двоих, а он только мешается. Так еще и кормить надо... но, черт знает, не могу же я его бросить. И продать не могу. Вдруг повстречаю кого-то из этих краснолюдов, так они меня выпотрошат, если узнают, что коня боле нет. А если Геральт вдруг мне повстречается... вдруг первое, что спросит он будет «Где конь краденый, чертов воришка?!». А мне и сказать будет нечего. Вот и брожу с ним, как неприкаянный. Только барышни заглядываются. Конь всё-таки хорош, только исхудал со мной совсем. Не могу я много тратить на него.
«А из-за чего вы с другом поссорились?»
На самом деле, У Миранды было гораздо больше вопросов. Лютик использовал так много незнакомых слов – ведьмак, краснолюды, страховидлы, что Миранде приходилось вычленять лишь общий смысл, минуя детали, оставляя разбор терминов на потом, когда она сможет говорить.
- Давай об этом я как-нибудь потом расскажу, - с надеждой на то, что расспросы не последуют, спросил Лютик.
Девушка кивнула.
- Тебе помочь забраться? – поинтересовался бард.
Миранда опять кивнула. Лютик остановил коня, погладил по шее.
- Поставь левую ногу сюда, - он указал на стремя, и потом протянул девушке руку, чтобы она могла опереться на что-то при подъеме.
Миранда сделала как он сказал и неуверенно коснулась широкой ладони мужчины. Но в эту же секунду она врезалась ногтями в его руку, её глаза широко раскрылись. Рот в ужасе раскрылся.
Она лежала на полу с поджатыми коленями. Давящая атмосфера сковывала её движения. Чей-то низкий громовой голос бил по ушам. Нахмурившийся мужчина возвышался над ней. «Ты пожалеешь об этом!» - кричал он, тыча в девушку огромным указательным пальцем. «Позорище, да как ты смеешь...»
Вдруг всё, что только было перед ней стало туманным, а затем как будто унеслось в воронку, и вот уже она видит голубое небо с палящим солнцем в зените.
- Мира, ты как? Ты со мной? – взволнованный голос Лютика сначала доносился отдаленно, но постепенно стал отчётливей.
Миранда лежала на земле, а над ней блестели аквамариновые глаза барда под крышей густых бровей. Частое дыхание сбивало с мыслей. Она приподнялась на руках и стала искать глазами где-то в воздухе только что увиденную картинку мужчины.
Что случилось? – протирая глаза подумала девушка. – Кто это был?
- Что случилось? – озвучил вопрос Лютик. - Ты вдруг схватила меня за руку и потом будто вообще меня не слышала. Смотрела в одну точку так, будто увидела что-то страшное. Мышцы у тебя были все напряжены, словно судорога схватила, я еле тебя положил на землю.
Странно...
Отказавшись от помощи, Миранда сама встала с земли и, находясь в своих мыслях, вспоминая грозного мужчину, она сама не заметила, как залезла в седло самостоятельно.
Лютик шел рядом. Молча. Иногда поглядывал на задумавшуюся девушку.
Так они провели ближайшие несколько часов. Когда начало смеркаться, Лютик наконец подал голос:
- Видишь башни? Мы почти у городских ворот.