Алтарь
Дана спускалась по белоснежным ступеням. С каждым шагом поручень, за который она держалась, становился мягче. Дана невозмутимо продолжала идти, пока округу поглощала темнота. В этом пространстве не было ничего, кроме лестницы и двери, от которой веяло холодом. На ней висело не менее десяти замков. У Даны с собой всего пара ключей, остальные она намеренно потеряла. Однако, дверь открылась. Всё-таки, сердце не может не впустить его обладателя.
Вишнёвые мышцы местами погнили, но продолжали сокращаться с характерным звуком, похожим на глотание. Клапан напоминал натяжной потолок, изгибающийся под давлением воды. Кровь стекала по стенкам, топила "пол" и поднималась обратно.
Когда-то сердце было розовым, Дана запомнила это, перед тем как выбежать. Тогда она испугалась, увидев посреди «комнаты» голое тело, подвешенное за руки. Оно не успело ничего сказать, но по лицу было видно - очень хотело.
Оно висело до сих пор и что-то живо говорило. Удивительно, ведь от его шеи осталась только пара мышц. Тело будто истерзал медведь. Дана прислонилась к двери. От живых останков её отделяла пара метров. Она сложила руки на груди, скрывая страх, но приближаться более не смела. Тело источало зелёный свет. Туловище покрывали глубокие укусы. Не простые следы зубов на коже, а рваные чернеющие мышцы. Их почти не осталось. Дана поняла, о чём хрипит тело, лишь с третьего раза.
- Хватит. Я знаю, в тебе есть зерно разума. - Оно тяжело втянуло воздух и попыталось пошевелить связанными запястьями. - Выпусти меня, и одиночества не будет. Пустота заполнится. Просто разрежь верёвку, нож там.
- Ты знаешь, зачем я здесь. - Дана аккуратно взяла нож, растущий из холодной мышечной «стены».
- Да, но я надеюсь, ты образумишься. Ты ведь понимаешь, что отчасти вина твоя. Общество не дом, родители не дом, только ты свой дом!
Сморщившись, Дана пошла на свет. От его тепла по спине побежали мурашки.
- Звучит эгоистично.
- Не поздно исправиться. Если развяжешь меня, я наращу мясо. Ты ведь его хочешь? Ты хочешь внимания?
- Я хочу, чтобы ты не мешала. Ты пытаешься сделать меня эгоисткой.
С этими словами Дана воткнула нож в тело. Оно дёрнулось, но не смогло уйти. Кожа соскользнула с черепа. Тело просило остановиться и визжало что-то про маску страдания. Дана отвернулась и ударила в голову. Осколки скелета полетели, как разбитая кружка. Дана выковыривала мозг по несколько слипшихся извилин. Слизь испачкала всё: кровавые руки, рот, мёртвую тушу, верёвку. Мозг светился зелёным. Дана посчитала это радиацией или ядом.
Кусок за куском и у тела не осталось головы. Дана выколола ему глаза, чтобы случайно не пересечься с тем пугающим взглядом. Их радужка одинакового цвета.
В сердце отовсюду веяло холодом. Кровь стала ледяной. Дана не могла сосредоточиться ни на чём, разве что, заметила белую дверь напротив выхода. Отходила она от шока или гордилась победой, сама не знала. Живот крутило. Неудивительно, она буквально съела ядовитый мозг своей души.
- Здравое зерно... - Дана усмехнулась. - Какое ты здравое зерно, если вешаешь вину на меня.
Вдруг живот свело, она закашлялась. Дана упала на четвереньки, сглатывая жгучую тошноту. Она пузырилась во рту и жарила язык. Дана не выдержала. Зелёно-красная субстанция полилась, не смешиваясь с кровью. Дана не могла закрыть рот из-за мощного потока. Жижа будто собиралась в кучу, от которой Дана осторожно отползала. Когда жижа подала признаки жизни, Дана ринулась к двери.
Она бежала по бетонному мосту. Позади слышалось чавканье и хлюпанье. Дана боялась обернуться, чувствуя, как трясётся дорога. Жидкость позади приказывала остановиться. Её рёв и топот разносился по пустоте. Дана не понимала где она, просто бежала вперёд. От ударов по мосту тряслась дверь с синим камнем. Только Дана схватилась за ручку, жижа завизжала. Камень лопнул. Осколки врезались в Дану, но она забежала внутрь.
Посреди ослепительно белой комнаты такой же белый алтарь. Дана вскочила на него, оставляя красные следы. Лишь тогда она обернулась и увидела, как существо кипело заживо, застряв в проходе. По его телу, похожему на холм, поднимались и лопались пузыри. Оно твердило что-то вроде «не убивай себя». Из открытого рта ужасно смердело. Существо шевелило массивной лапой или скорее копытом, пытаясь дотянуться до алтаря.
- Не ложись туда ни в коем случае. - Выдохнуло оно и окончательно испарилось.
Дана огляделась. Зелёный газ охватывал хрустальную люстру, постепенно выветриваясь. На голубом потолке нарисованы облачка. В детстве Дана мечтала о таком же рисунке. В центре круглого алтаря торчал железный рычаг. Дана потянула за него, пол медленно закружился и поехал вверх. Где-то высоко заиграла тихая мелодия. Дана будто находилась в музыкальной шкатулке. Такой же голубой, как потолок, занавес начал опускаться.
Вдруг на стенах, будто на экране кино, показались фотографии мамы. Она не сводила взгляда с Даны, даже когда та попятилась в сторону. «Эгоистка» - прозвучал её голос. Фото сменилось. Экраны поочерёдно отобразили каждого друга из той летней компании. Руки задрожали. Дану успокаивала лишь мелодия, усилявшаяся с каждой минутой. Дана глянула вниз. Платформа поднялась высоко... На стенах появилась Карина, и Дана отвлеклась.
- Я тоже хочу поддержки и сочувствия из-за любой мелочи. У тебя всё как-то несправедливо... Ты часто говоришь, что страдаешь, и в это уже не верится. Извини, но мне кажется, ты драматизируешь. Ты не жертва.
Экраны потухли. Дана осталась в кромешной тьме. Тишину нарушал только неизвестный инструмент. Осколки синего камня до сих пор резали кожу. «Не ложиться, да?» - подумала она и легла возле рычага. Наверное, он запросто опустит платформу. Но Дана наблюдала за еле видными голубыми шторами и облаками. Когда занавес встал, и мелодия остановилась, Дана закрыла глаза. Она не знала, что будет дальше. Она знала лишь то, что жертвы не виноваты, одиночество не прекратить, а депрессию не вылечить. По телу стекала кровь. Умирающая на алтаре лань. Может, такой её полюбят?