Я не хочу ничего без тебя
если так любишь правду, почему на нее скалишься? и ебаный комфорт, ради чего ты раскаешься
Арсений понимал, что избежать разговора о случившемся не удастся, да и он не особо пытался это сделать, набегался уже, хватит. Только вот, найти в себе силы заговорить не эту тему никак не получалось, а время шло, Антон покорно ждал, не давил, но не упускал возможность съязвить в ответ на что-то или подколоть Арсения. Он свою позицию высказал и ясно дал понять, что, возможно готов попробовать еще раз, при взаимности с двух сторон, естественно.
Пацан не ставил никаких ни сроков, ни условий, Арс был ему за это безумно благодарен и понимал — ждет. Снова ждет, пока на Попова снизойдет озарение и он решится с ним поговорить. У Арсения на душе кошки скребут, а мысли норовят вот-вот взорвать черепную коробку, но решительности ему не хватает, в этом вся соль.
– Антон, – Попов-старший протянул руку, – был рад знакомству, не отказался бы встретиться еще как-нибудь, только в более спокойной обстановке, без мордобоев. Прости, что ты снова стал свидетелем этого всего.
– Я тоже очень рад, Сергей, – Антон улыбнулся, с радостью отвечая на рукопожатие.
– Брось ты, – по-доброму усмехается Сергей, – для тебя я просто дядя Сережа, условимся.
– Хорошо, – он кивает, – а насчет этого, – обводит пальцем поляну, намекая на недавние события, – можете не переживать, мне не впервой.
– И все же, – говорит старший, – тебе бы подальше быть от всего этого, для твоей же безопасности. Поговори с Сеней, пожалуйста, ты парень толковый, дай ему шанс. Он олень тот еще, но ради тебя обязательно сделает исключение.
– Мы разберемся. И я буду осторожен, обещаю, до встречи, – снова кивает Антон и идет в машину, где его ждут Арсений и Честер.
В машине, неожиданно, сонное царство, спят оба. Честер, уставший непонятно от чего, похрапывает, развалившись на заднем сидении, Арсений, от чего-то тоже задремавший, на водительском сидении сопит, приложив голову к стеклу. У Антона руки чешутся напакостить, случается внутренняя борьба: он отговаривает себя, прислушиваясь к ангелочку на правом плече, твердящем о том, что так поступать некорректно. Но тут в бой вступает демон с левого плеча, который говорит ебашить, вот к нему Антон и прислушивается. Он тянется к рулю и со всей силы жмет на гудок. Машина издает характерный протяжный вой, Честер резко переворачивается со спины на бок, навострив уши, а помятый Арсений забавно дергается, ударившись головой о стекло, служившее ему опорой несколькими минутами ранее. И Антона безумно забавляет вся эта картина, ребенок, ей богу.
– Ты совсем поехавший? – верещит Арсений, резко открывая глаза.
– Проснись и пой, – тянет Антон, отбивая ритм по приборной панели.
– Поговорим? – с полувопросительной интонацией говорит Арс, разворачивая корпус в сторону Шастуна.
– Только не сидя в машине, – просит он, – у меня квартира свободна, может лучше там?
– Ну, – мнется Попов, – с живогрызом пустишь?
– Если ты про мою булку так, – оскорбляется Антон, имея ввиду Честера, который уже смотрит на обоих внимательными глазами, крутя головой из стороны в сторону, – то не смей.
– Прости-прости, с монстром пустишь? – исправляется Арсений, за что получает неслабый подзатыльник, – заслужил, – констатирует он.
– Вот, так то лучше, – улыбается Антон, – пущу вас обоих, если ты обещаешь, что он ничего не сгрызет у меня дома, потому что потом мама сгрызет меня.
– Я-то обещать не могу, – парирует Попов, – это ты с ним договаривайся.
– Он мальчик смышленый, думаю договоримся.
Всю дорогу они едут молча, тишину нарушает только Антон, у которого так и не выходит найти удовлетворяющую его радиоволну. Так что после долгих пыток и попыток он решает подключить свой телефон, вынуждая уши остальных пассажиров в машине сжиматься от громкости. Он стучит в такт какой-то песне из своего плейлиста, а Арсений вполоборота наблюдает за ним и улыбается, безумно скучал по этому несносному парнишке.
Они подъезжают к дому еще засветло, что безумно радует Шастуна. Скоро лето, можно будет жить каждым днем, а не от выходных до выходных. Пусть он и перешел на домашнее обучение, после долгих умоляющих разговоров с мамой, нагрузка от этого не перестает быть меньше, а экзамены с каждым днем все ближе. Но увеличение светового дня затмевает все плохие мысли, кажется, он снова научился радоваться мелочам.
– У меня еды нет, – признается Антон, – надо бы в магаз сгонять, а Чес, боюсь распугает там всех бабулечек мира.
– Я вообще не очень голодный.
– Ты когда последний раз ел? – сощурившись спрашивает Антон.
– Прям нормально, наверное, позавчера.
– Вот. И я тогда же. Поэтому я с Честером иду домой, а ты в магазин, купи что-нибудь на свой вкус.
– Господи помоги, – обращается в пустоту Попов, сделав максимально страдальческий вид, – номер квартиры хоть скажи, а то выглядит так, как будто ты пытаешься у меня собаку свистнуть.
– А кто сказал, что это не так?
– Я вообще-то его люблю.
– 92, – кидает Антон, – пойдем, хороший мальчик.
Когда Антон с собакой скрываются за железной дверью подъезда, Арсений глушит машину, вытаскивает ключ и бредет в магазин. Там, расхаживая у прилавков наверное слишком долго, он решает взять банальный набор продуктов, такой, чтобы Антон мог питаться им еще пару дней, это меньшее, что он может сейчас сделать для него. В тележку отправляется картошка, филе курицы, пачка сосисок, несколько пакетов овощей и даже яблоки, на случай если Шастун их любит, потому что если нет Арс с удовольствием заберет их домой. На кассе он решает, что нужно как-то порадовать пацана, разговор, все же, нелегкий предстоит.
– Пачку Мальборо, пожалуйста, – и улыбается кассирше настолько радушно, чтобы та даже не подумала проверить паспорт, ведь Попов не имеет привычки таскать с собой этот ненужный документ. Женщина, видимо изрядно уставшая за долгий и тяжелый рабочий день, окидывает скептическим взглядом, но все же верит ему на слово и достает пачку. Арсений выходит из магазина довольный, как слон, с пакетами наперевес и пачкой сигарет, греющей в кармане.
– Уважаемый, зажигалки не найдется? – все хорошее настроение тут же улетучивается. Попов напрягается и поначалу игнорирует человека едва старше его самого, – ты глухой? Я говорю: зажигалки не найдется?
– Не курю, – бросает Арс, не желающий ввязываться в конфликт, – курение, говорят, убивает.
– Да мне похуй, – выплевывает незнакомец, – а ты че такой борзый?
– Матушка в рубашке родила, – язвит Арсений, пытаясь ускорить шаг. Настроение бить кому-то ебло сегодня вообще отсутствовало, на удивление.
– Даже так? – тип неприятно смеется, вызывая внутри Арсения бурю негативных эмоций, – это мы сейчас и проверим.
Арс, понимая, что дело пахнет жареным, аккуратно ставит пакеты на землю и готовится блокировать удар от человека, который не слишком уж крепко держится на ногах. Первый удар, второй, третий, все Арсений успешно блокирует, успевая наносить ответные. В какой-то момент он даже бьет незнакомца под дых, заставляя того взять мнимый таймаут, чтобы перевести дыхание. В это время Попов успевает немного расслабиться и пропускает удар, сначала в скулу, а потом, кажется, в солнечное сплетение. Он падает, а нападавший фиксирует его, усевшись сверху, бьет в лицо наотмашь с животной силой. Арсений начинает отключаться и где-то вдалеке слышится громкий лай означавший только одно.
– Честер, фас, – командует Антон.
Псу приглашение не нужно, он сразу же бросается на незнакомца, посмевшего обидеть его хозяина, вцепляясь в рукав кофты. Тот громко кричит, буквально орет на всю улицу, просит, чтобы собаку убрали, но никто и не думает этого делать.
– Арс, ты слышишь меня? – Антон заглядывает Попову в глаза, а там сплошная муть, на лице живого места нет, все в кровоподтеках и ссадинах, – Арс! – удар по щекам, – сука, не отключайся.
– Ничего я не сука, – пытается посмеяться Арсений, но тут же загибается из-за боли в ребрах.
– Не шевелись, лежи смирно, – снова командует Антон и отходит к Честеру, который, к слову, уже повалил незнакомца на землю и продолжает рвать на нем одежду, – Чес, хватит, ну. Хороший мальчик, ты молодец.
– Держи на поводке свою собаку, уебище, – говорит парень, сплевывая кровь.
– Еще раз тебя тут увижу — позволю ему тобой поужинать, пошел нахуй отсюда, – цедит Антон, а незнакомец, поднявшись и правда спешит убежать, как можно скорее, пока Шастун крепко сжимает поводок, – Арс, ты как?
– Лучше всех, – Арсений слабо улыбается, – лежу вот на асфальте, смотрю на приходящий закат.
– Не смешно, дурень, пойдем домой.
Антон помогает ему подняться, Честера он отпускает и велит ему идти вперед, надеясь на его благоразумность, потому что теперь руки заняты. С одной стороны — Арсений, с другой — пакеты, оба в одной руке.
– Давай я возьму пакет, там был нетяжелый, – просит Арс, покашливая.
– Рот закрой нахуй, Арс, на лифте поднимемся, все нормально.
И правда, наличие в доме лифта значительно облегчало вообще все, учитывая события. С горем пополам они добираются до квартиры, Честер держит поводок в зубах, послушно сидя у двери, в ожидании пока ее откроют и Антон в который раз убеждается, что это безумно умный пес. Арсений под боком кряхтит, пакеты натирают пальцы, но это все не беда.
– Вот тут сиди, – говорит Антон, усаживая Арса на пуфик в гостиной, – я сейчас, – сам он сначала заносит пакеты на кухню, снимает с Честера поводок, сказав ему сидеть возле хозяина и бежит за аптечкой.
– Шке-е-ет, – тянет Арсений, держась за ребро, – ты прости, что так вышло, но со мной по-другому никак.
– Да завали ты уже, – повторяет Антон, вернувшись с аптечкой в руках, – снимай футболку.
– Так сразу? Даже чая не предложишь? – шутит Арсений и снова заходится в кашле.
– Дурак, – беззлобно отзывается Шастун, – застирать-то надо, если не выкинуть.
– Поможешь?
– Куда я денусь? – Антон аккуратно стягивает футболку, стараясь не причинить боли и застывает, широко открыв рот.
– Все настолько плохо? – интересуется Арс, поджав губы.
– Блять, ну, слушай, – начинает он, – тебе бы в травму.
– Давай не сегодня, – скорее ставит перед фактом, чем просит.
– Арс, ну тут пиздец, ты че за космос?
– Ты Венера, я Юпитер, – поет Арсений, невзирая на серьезность ситуации.
– Ты идиот, – констатирует Антон, открывая аптечку, – сейчас пощиплет немного.
Шастун аккуратно проходится по всем ссадинам, с хирургической точностью, стараясь не навредить еще сильнее. Арсений шипит, сжимая зубы и до крови закусывая губу, Честер, сидя смирно, смотрит на этих двух сочувствующими глазами, словно что-то понимает. Антон холодными пальцами намазывает появляющиеся синяки левомеколью и держит в зубах бинт, намереваясь перевязать раны, но Арсений останавливает его, сказав, что на нем заживает, как на собаке, Честер успевает оскорбиться, услышав это высказывание.
– Я сейчас, – снова говорит Антон и уходит, оставляя Арса сидеть на пуфе, закиданном вокруг кровавыми ватками. Возвращается он с чистой футболкой и кидает ее в парня, – на, надень.
– Тебе не нравится то, что я наполовину голый? – Арсений дует губы, но футболку все же натягивает, кряхтит, морщится но надевает.
– Прекрати со мной кокетничать, ради всего святого, – просит Антон.
– Да ладно тебе, – отмахивается он, укладывая руку Честеру на голову, – я, кстати, не подумал, что кабана кормить нечем.
– Ну, – задумался Антон, – я могу сварить гречку, а еще, может даже найду банку тушенки, если повезет.
– Ты лучший, – улыбается Арсений, – Тох, прости за все, правда.
– Арс, я не злюсь.
– Но обижаешься.
– И не обижаюсь.
– Я просто был пиздец не прав.
– А я просто хочу прояснить, чтобы понять как быть дальше. Услышать твою версию о произошедшем, а не Сережину или кого-то еще.
– Пойдем на кухню? – предлагает Арсений, – пока готовишь заодно и поговорим, услышишь мою исповедь.
Антон кивает, они перебираются на кухню. Шастун, то и дело, оборачивается назад, дабы проконтролировать передвижения Арсения, которому они и правда даются с трудом. Каждый шаг болью отдает в ребра, а оттуда в голову, сейчас-то плохо, а утром будет еще хуже, можно не сомневаться. На кухне Антон с огромными усилиями находит сначала гречку, среди армии одинаковых однотонных баночек с крупами, на которые у него аллергия, а затем и банку тушенки. Проверив срок годности у консервов он принимается за готовку, поглядывая на Честера, у которого от обилия запахов начинает собираться обильная слюна.
– Шаст, – начинает Арсений, с трудом усевшись на мягкий стул, держась при этом за ребра, пытаясь не тревожить их лишний раз, – честно, прости. Я готов извиняться еще сотню раз, я не надеюсь на то, что ты меня простишь когда-то, – заметив, что Антон хочет что-то сказать, тут же его обрывает, – не нужно снова говорить о том, что ты меня уже давно простил и совсем не таишь обиды внутри. Я скорее поверю в бога, чем в это, – он горько усмехается, – мне сложно сложить в голове картину того, что после всех страданий, причиненных мной тебе, ты так легко снова впустишь меня в свою жизнь, но опять же, я на это не надеюсь. И если ты откажешься от этой, наверное заведомо пропащей идеи, я пойму, просто исчезну, только если ты этого захочешь.
– Арс...
– Я уехал потому что испугался, Тох. Я не знаю, что тебе говорил Сережа или какая версия моего отъезда была у твоих близких, но я просто струсил. Ты подобрался так близко, – он грустно улыбается, подперев щеку рукой, – я не ожидал такого стремительного развития событий, малой. Ты тоже запал мне в душу, пиздец как, залез слишком глубоко, я не испугался тебе довериться. Сразу же, как только я уехал, я пожалел, но дороги назад не было, мне пришлось задержаться в Омске на пару месяцев, это была своего рода рефлексия. А потом я не выдержал, купил билеты и решил, что я обязан, как минимум объясниться перед тобой. Но я так боялся и до сих пор боюсь тебя испортить, ты такой светлый и чистый, у тебя полноценная жизнь, любящие мама и сестра, перед тобой весь мир и вся жизнь впереди. Ты совсем скоро окончишь школу и поступишь туда, куда мечтал, ты волен распоряжаться своей судьбой так, как считаешь нужным, но я не хочу, чтобы ты впускал меня в свою жизнь снова, для твоей же безопасности.
– А я не хочу ничего без тебя, Арс, – честно признается Антон, заглядывая в светлые голубые глаза.
– Тох, – Арсений лишь снова улыбается, опуская голову, – я правда небезопасен, тем более после всей этой мути с Эдом, становится опаснее в разы. Он способен на многое, а судя по рассказам Сереги — он запал на тебя.
– Мне до очка на Скруджи, – цокает Шастун, выключая плиту. Он вываливает содержимое в железную миску и ставит ее на пол, подзывая Честера. Тот принимается довольно уминать свой ужин, пусть и довольно непривычный, – если надо будет, я сам его нахуй пошлю, он уже даже меня заебывать начал.
– И не напрасно, – кивает Арсений, поднимая голову и сталкиваясь взглядом с родными зелеными глазами, по которым так скучал, – он та еще мразь. Но я сделаю все, чтобы он даже не подумал тебя тронуть, даже если ты попросишь держаться меня от тебя подальше.
– Арс, – осекает Антон, сжав его запястье в своей теплой руке, – еще одна блядская фраза про «держаться подальше», и ты выйдешь нахуй отсюда, клянусь.
– Я не могу перестать говорить об этом, Шаст, – он усмехается, поглаживая большим пальцем костяшки руки Шастуна, – я очень сильно накосячил. И если ты правда готов снова впустить меня, то ты безумно сильный человек, только я не понимаю зачем тебе это нужно.
– Кажется, я уже говорил, что ничего без тебя не хочу, Арс, делай с этой информацией все, что хочешь, мне больше нечего сказать.
pharaoh - из-за тебя